Криминальный гардероб. Особенности девиантного костюма - Джоан Тёрни Страница 22

подростковой чувствительностью к школьному публичному рейтингу. При этом конкретные вещи то входили в моду, то теряли популярность. В результате школьная форма стала предельно эклектичной и инкорпорировала фирменные атрибуты лучших школ. Например, в 1997 году девочки из старшей школы носили ранцы Showa Daiichi Kōkō. Администрации токийских школ было все труднее заставить учениц придерживаться официальной школьной формы (fukusō shidō), если таковая вообще имелась[143]. «Когяру» прибегали к изощренной уловке: нарушение правил маскировалось под соответствие им, и это мешало учителям и родителям выявлять и наказывать нарушительниц. В поисках желанных атрибутов и аксессуаров школьницы обменивались с друзьями и посещали специализированные магазины (buru seera ten), а вещи, которые не хотели носить, продавали мужчинам-фетишистам. К 2000-м годам школьная форма стала не просто эклектичной, а почти целиком фиктивной (nanchatte). В модной индустрии появилась целая линейка товаров под брендами East Boy и Elle, имитировавшая школьную форму. Хотя в 1990-х годах в низкорейтинговых токийских школах (tōritsu kōkō) не было формы, а правила столичных частных школ были в этом смысле мягкими, ученицы по большей части носили полноценную униформу, которую собирали сами из разнообразных имитаций школьных галстуков, клетчатых юбок, блузок, джемперов и пиджаков[144].

Взрослая мода также подхватила этот тренд: мужчины и женщины носили клетчатые вещи от Burberry и юбки в стиле «когяру». Кастомизированная школьная форма находила отражение в искусстве и дизайне: в апреле 2003 года в изысканном модном журнале H, ориентированном скорее на взрослую аудиторию, были опубликованы фотографии юной звезды в дизайнерской версии матросского костюмчика; соответствующее фото на обложке сопровождалось подписью «Наш альтернативный путь» (Our alternative way)[145]. За границей влияние «когяру» просматривалось в моде на клетку Burberry, которую рекламировал американский журнал Harpers Bazaar[146].

Летом 1998 года мне удалось провести несколько вечеров в компании «когяру», собиравшейся на пешеходной улице перед торговым центром в районе Китидзёдзи, в Западном Токио. В рюкзаках у них почти всегда имелся еще один наряд, на смену. Время от времени девочки в блузках в стиле «когяру», мини-юбках и болтающихся вокруг щиколоток носках отделялись от группы, чтобы переодеться в туалете торгового центра, откуда они не без пафоса появлялись через некоторое время, облаченные в обтягивающие платья-футляры, похожие на коктейльные (взрослый образ, модный в то время). Наряд дополняли браслеты, искусственные цветы, иногда сандалии на платформе (atsuzoku sandaru) и эффектные накладные ресницы. Кастомизация школьной формы, украшение лица наклейками, блестками и макияжем, а также переодевание в повседневную одежду — все это были составляющие своеобразного ритуала, якобы тайного, но на деле осуществлявшегося публично (ил. 5.1).

5.1. «Когяру» в Китидзёдзи наносит макияж, сидя на корточках в пешеходной зоне. Фото Мэгги Ламберт, 1998

Девочки закатывали школьные юбки, наносили макияж и совершали другие подобные манипуляции в узком пространстве между дверями сцепленных вагонов поезда, на лестничных клетках универмагов, в вокзальных туалетах. Наряду с нарочито грубыми разговорами по мобильному телефону, начинавшимися с ворчливого («Ну где ты там?» [Ima doko?]), их публичные переодевания (kigaeri) давали поводы к скандалам и питали урбанистическую мифологию.

Взрослый стиль

Второй типичный наряд «когяру» был взрослым, полуклассическим и очень эффектным. Надевая его, девушки превращались в гламурных моделей, собравшихся в ночное казино или на съемки. Этот стиль иногда назывался роскошным (o share) или неглиже (shitagi-kei), а также взрослым стилем (otona-fu) или стилем старшей сестры (one-san-kei). Поверх мини-юбок и облегающих платьев «когяру» носили приталенные пальто с меховыми воротниками в стиле 1970-х годов. Иногда они надевали кожаные микрошорты с колготками или брючные костюмы по фигуре. Главный редактор журнала Cawaii! так объяснял их поведение: «Они уже несколько лет интересуются „взрослой“ культурой, но подходящих журналов для них до сих пор не находилось. Им нравится заводить романы, играть, пить, погружаться в ночную городскую жизнь и покупать дорогие вещи»[147]. Летом 1997 и 1998 годов «когяру» носили более откровенные наряды, сандалии на платформе в ретростиле, цветочные принты, расклешенные брюки и короткие топы с открытой спиной. Зимой 1998 года натягивали на голые загорелые ноги или на колготки телесного цвета высокие сапоги на платформе, сочетая их с пальто пастельных тонов длиной до колена. На пике расцвета субкультуры «когяру» выглядели как утонченные женщины, одевшиеся для вечернего выхода в город. Главный редактор журнала Cutie полагал, что ими движет желание привлечь мужские взгляды: «Они хотят, чтобы мужчины и вообще взрослые считали их миленькими»[148].

«Когяру» производили впечатление излишне сексуально озабоченных юных женщин. Их внешний вид в сочетании с ночным образом жизни, походкой, жестикуляцией и грубоватой речью даже наводил на мысль, что они активно ищут клиентов. Это был откровенно провоцирующий стиль, который подпитывался вниманием журналистов и исследователей, увлеченных темой «оплачиваемых свиданий». «Когяру» намеренно культивировали этот интерес. Приспущенные носки и мини-юбки, едва прикрывающие нижнее белье, составляли обязательные атрибуты сексуализированных хрупких девочек, лолит, образы которых ранее использовались в порнографии и анимэ, ориентированных на мужскую аудиторию. Например, свободные сползающие протоноски «когяру» носила сексапильная героиня-лолита Мия Чан в манге Scrap Gakuen (автор — Адзума Хидэо) 1986 года. Похожая модель мимикрии наблюдалась в XIX веке в Америке, где «черный мужчина мог легко и убедительно имитировать белого, имитирующего его самого»[149].

Подобно бандам велосипедистов bōsōzoku 1980-х годов, которые настойчиво искали встреч с журналистами, желая быть замеченными, сфотографированными, известными, «когяру» откровенно и осознанно встраивали себя в нарративы медиа, которые разрабатывали тему детской проституции и оплачиваемых свиданий[150]. Девочки явно получали удовольствие, наряжаясь и устраивая импровизированные сексуальные шоу. Об игровом аспекте девиантного поведения писал антрополог Икуя Сато[151]. В случае с «когяру» исследователи не уделяли должного внимания их игровым субкультурным практикам. Впрочем, как писал социолог Фукутоми Мамору, масштабное исследование «оплачиваемых свиданий» (enjo kōsai) летом 1997 года осложнялось именно тем фактом, что субкультура для «когяру» «была своего рода сценой, на которой можно было сыграть „модную“ и актуальную роль»[152]. Между сексуальным образом «когяру», с одной стороны, и образом девочки-подростка, действительно занимающейся проституцией, с другой, существовала тонкая, но ощутимая грань. Главный редактор журнала Cawaii! справедливо замечал: «Никто из них не хочет в буквальном смысле быть девушкой, зарабатывающей деньги с помощью „оплачиваемых свиданий“; им просто нравится выглядеть сексуально и привлекать внимание взрослых»[153]. И тем не менее стиль «когяру» стал синонимом «оплачиваемого свидания» и был неверно истолкован не как рискованное развлечение, но как непосредственное и бросающееся в глаза свидетельство сексуальной девиации.

Броская и дешевая