Галина Николаева - Записки мудрой стервы Страница 28

Правда, Яша, сам того не ведая, сделал мне доброе дело, которое оказалось, опять же, миной замедленного действия для него самого. Я шла по улице, понимая, что сейчас мне впервые самой впору обратиться к психологу. Ну где я могла найти другого психолога, как не своего бывшего мужа (на тот момент бывшего, потому что со скоростью бешеной идиотки я умудрилась с ним развестись в течение трех недель)! Я приехала к себе домой. Подруга еще не вселилась, муж еще не уехал, он паковал вещи, готовясь к переезду в Питер. Конечно, он сразу понял, что я «вся в слезах и в губной помаде», но в подробности я вдаваться не стала. Мы поговорили. Он рассказывал, что уже договорился о новом месте работы, снова втолковывал мне, что я совершаю не самую прибыльную в своей жизни сделку, и, главное, сказал мне, что меня очень любит, и попросил, чтобы я не забыла вовремя предупредить его о том, что уже надумала вернуться к нему. Также он сказал мне, что я не настолько занята, чтобы не навещать его в Питере (он – ненавистник поездок, это его личная, фирменная фобия), что мы сможем там чудно проводить время. Я кивала и хлюпала носом. Я уже кивала… Потом приехал наш друг, они сели в машину и уехали. А я поехала к новому мужу. И все-таки я даже не помышляла о том, чтобы пресечь это все немедленно. Наверное, потому, что я все-таки стерва.

Мы прожили вместе еще долгое время. Были праздники, были обиды… но все это уже было нехорошо. У нас были ссоры, о которых даже и подругам рассказывать было как-то экзотично, они этого просто не понимали. Ну, например, прихожу я с работы и начинаю готовить ужин. Со вчерашнего дня в холодильнике лежит одинокая замерзшая котлетка, которую я машинально отправляю себе в рот, благо на сковородке вот-вот зарумянятся сочные бифштексы. Но… Яша устраивает грандиозный скандал из-за этой котлетки. Оказывается, все что есть у нас, мы должны делить пополам. Он призывает меня представить, что эта котлетка могла бы быть последней в период блокады и голода, и его совсем не отрезвляет моя шутка о том, что, будь эта котлетка последней, я бы уступила ее ему и не покусилась ни на крошечку. Но – снова слезы (мои), снова валидол (его).

Я говорила себе, что терпение и труд все перетрут. – Я говорила себе, что человек просто одичал от своего сознательного уединения и аскетизма и что со временем он научится ценить жизнь в мире со своей «половиной». Но вот незадача, я не учла главного – он вовсе не считал меня своей «половиной», то есть человеком, самостоятельно мыслящим. Я призвана была быть его тенью, его верным псом. Он любил говорить, что тратит на меня много сил и слов, тогда как женщина, любящая его так, как я об этом говорю, должна была бы понимать его по движению бровей. И для него не представляло никакой ценности то, что является главной моей ценностью – то, что я просто дышу и хожу по земле. Наверное то, что я принимаю жизнь, откликаюсь ей и к ней тянусь, было для него во мне наиболее убийственно. Он-то сам считает, что удел поэта – страдание. Но я хотела быть не поэтом, а лишь служанкой поэта. И потом, он же сам постоянно требовал от меня, чтобы я всегда улыбалась.

По формальным вопросам, связанным с дочерью, мы общаемся и теперь, хотя очень редко. Я вижу, что в нем не изменилось ничего не только после нашего романа, но и после нашего разрыва. По-прежнему я для него лишь маленькая песчинка, не оценившая своего счастья находиться в тени гения. Я смотрю на его лицо, вспоминаю, как любила каждую его морщиночку, и понимаю, что да, формально он прав, я не оказалась способной стать песком под его ногами. Почему – я расскажу вам попозже, когда мы подойдем к обсуждению еще одной проблемы.

Но ко мне по-прежнему приходят девочки, верившие некогда, что ради счастья быть с ними их ужасные звероватые возлюбленные станут милыми и воздушными. Моя подруга, у которой без отца растет одиннадцатилетний мальчик, как-то, прогуливаясь со мной по городу, попросила зайти вместе с ней на минутку по делу в семейное общежитие, в котором она когда-то жила. В коридоре нас обхамило какое-то лохматое страшилище, от которого воняло чесноком и несвежим бельем. Я поняла лишь, что оно пристает к моей Инне. Потом оно попыталось догнать нас и о чем-то с ней поговорить более мирно. На улице она сказала, что это и был ее бывший муж, о котором я раньше только слышала, отец моего любимца Димки, ребенка психически не вполне здорового. Я видела ее свадебные фото и сразу отметила, что неплохие внешние данные – • единственное, пожалуй, достоинство лица ее избранника, да и то рассчитанное на представительниц «низшего класса», потому что стеклянные пустые глаза сразу расставляли все на свои места. «Как тебя угораздило?!» – спросила я ее. «Понимаешь, – ответила она, – мы встречались всего три недели и сразу подали заявление в загс, как за это время я могла разобраться в человеке?» Впрочем, в первой части книги мы рассуждали о том, что наша задавленная средой и стереотипами девушка боится не успеть. Но еще раньше Инна рассказывала частенько, что в общежитие они были вынуждены перейти потому, что семью Инны ее молодой муж просто шокировал. Например, когда вся семья смотрела телевизор, спокойно улыбаясь в ответ на смешные либо забавные моменты, он вдруг в тишине заливался истеричным хохотом с таким повизгиванием, что все вздрагивали. Особенно это удивляло, когда дикий смех нового члена семьи озвучивал эпизоды с эротическими сценами.

Я не хочу обижать Инну и потому не спрашиваю ее – ну неужели за три недели знакомства до похода в загс нельзя было найти время хотя бы посмотреть вместе телевизор?

«Вышла замуж за одного, а оказалась замужем совсем за другим человеком», – стереотип, согласно которому ищут причины своего неудачного супружества многие молодые женщины. Нет, совсем наоборот. Выходя замуж, вы в силу душевной лености, глупости и детского упрямства не пожелали поверить в то, что получаете в мужья живого человека, а не выдуманного героя своих девичьих грез. Часто это бывает и с теми женщинами, которые выходят замуж за человека разведенного. Они знают, что жена его была занудливой (легкомысленной), требовала унылого уединения в четырех стенах (не давала ему покоя, приводя толпы друзей), устраивала сцены из-за бокала пива (была законченной алкоголичкой), перестала заботиться о муже после того, как родился ребенок (совсем не занималась ребенком, повесив его на отца с бабушкой). Короче, змея, каких мало. И тут всплывает еще одна аксиома, в которую столь же упорно не желает верить слабая половина человечества: вам суждено стать для своего избранника повторением его предыдущей змеи. Он будет предъявлять вам те же самые претензии. Это неизбежность, которая оправдывается в девяносто четырех случаях из ста. Все ваши конфликты, хотя и будут проистекать внешне в совершенно иной форме, будут носить ту же самую подоплеку, что и его конфликты с бывшей женой. И коль уж вы решились выйти замуж за такого человека, заранее приготовьтесь к тому, что от вас потребуется куда больше мудрости, терпения, жертвенности, чем от первой жены. Вам, второй, будет прощаться еще меньше, чем прощалось первой. Ведь к первому браку люди всегда испытывают более трепетное отношение, чем к последующим, поскольку, направляясь в загс впервые, все, как правило, искренне верят в то, что это – навсегда.

Чтобы правильно составить фоторобот того, кто может оказаться для вас неприятным незнакомцем вскоре после свадьбы, имеет смысл также поближе познакомиться с его родителями. Это потом, после загса, с ними можно не общаться, если они такие уж дремучие зануды. И посмотрите на его детские фотографии, чтобы выяснить, на кого из родителей похож ваш избранник и с кем из родителей он в детстве проводил больше времени. Если вас на пороге встречает суетливая шумная мамочка вашего парня, кормит ужином, рассматривая так, что вы давитесь картофельным пюре, а отец, выглянув на минуту в прихожую, равнодушно бросает вам «здрассьте!», знайте, что вам придется жить со вздорной, капризноватой, избалованной копией этой мамочки, только что мужского пола. И знайте, что ваша семейная жизнь в значительной степени будет мамочке некоторое время подотчетна, пока вы не найдете приемлемую модель для того, чтобы корректно из-под этого контроля уйти.

Очень часто девушки, которым повезло встретить «хорошего» избранника, т. е. не уличного «крутого парня», а покладистого, воспитанного, добросовестного, зарабатывающего, практически непьющего компьютерщика или оператора пэйджинговой связи, наблюдают у него дома при знакомстве с его родителями именно такую картину. Правда, тут нужно правильно определить степень клиничности случая, например, одна моя подруга (а ее история любви длится семь лет у меня на глазах, она безумно и взаимно любит мужчину, с которым они никак не поженятся, потому Что поочередно уходят к другим партнерам, стажируются за границей, участвуют в стильных проектах и перфомансах, но недавно я поняла, что все у них в конце концов будет хорошо) некоторое время встречалась с парнем, о котором все говорили, что это наилучшая для нее партия. Просто невероятная партия! Это известный актер, любимец публики, который до того встречался с записными светскими львицами, но мою Алину полюбил по-настоящему, и она в первое время искренне пошла навстречу действительно очень богатому внутреннему миру этого человека, более того, хвасталась мне, что получила невероятно искусного любовника. Но потом они резко расстались – она сказала Юрию, что не может ему лгать, так как любит своего прежнего парня, который на тот момент разрывался между ней и своей юной сожительницей, которую сдуру умудрился к себе привязать. Она сказала, что достаточно любого знака со стороны ее Леши, и их с Юрой отношениям немедленно придет конец. И тут Юрий стал делать просто невообразимые вещи. Он привлек в союзники маму Алины, и та поначалу стала на его сторону. Ее, конечно, несколько раздражало то, что Алина с Лешей никак не дойдут до загса, это сейчас она поняла, что не вправе лезть в личную жизнь своей умной дочери, просто не понимая законов жизни, выработанных двоими любящими людьми. Сначала Юрий приходил ежевечерне к маме Алины, вынуждая ее отсиживаться и отсыпаться до утра у нас с мужем, он говорил ей вещи вроде таких: «Я слышал, что Алексея ваша дочь не устроила в постели, потому он ушел к другой. А вот меня она устраивает совершенно». Ему как-то не приходило в голову, что он выживает этим мою подругу из собственного дома, ведь мама Алины, к примеру, свято верила в то, что ее дочь будет «делать это» только в законном браке. Он стал искать встреч со мной, как с ближайшей подругой, и выспрашивать об Алине ну просто интимные подробности. Однажды он пригласил меня домой (мы с мужем тогда жили временно в Питере, и я была в статусе человека, живущего в гостях), мы засиделись допоздна, и все это время над нашими душами висела его мама, встревая в наш разговор с идиотскими замечаниями, даже не задумываясь о том, что ее сын уже, вообще-то, лысеть начинает, и странно она поступает, рассказывая мне, незнакомому человеку, о его недостатках и прошлых девушках. А когда уже поздно ночью он стал стелить мне диван, мама снова сунула нос в комнату, сказав, что постелила мне в своей комнате. Я еле отбилась от ее навязчивого гостеприимства… и поняла, что Алина категорически отказалась от «выгодной партии» именно после того, как побывала в его семье и поняла, что это такое.