Россия в шубе. Русский мех. История, национальная идентичность и культурный статус - Бэлла Шапиро Страница 3

Итак, предки славян, а затем и сами славяне на заре своей истории активно использовали мех для совершения ритуала и создания ритуального, а не только бытового, повседневного одеяния. Ритуальная и практическая функции меха и меховой одежды уже тогда были тесно связаны, поскольку любая одежда, помимо своего сугубо функционального назначения, являлась символом, «языком» культуры, средством коммуникации[44]. Эта связь прочно вошла в народную традицию.

Меховой обмен и меховая торговля

Мы не имеем точных данных о том, что до VIII века меховой товар играл сколько-нибудь важную роль в мировой торговле. Славянские и финно-угорские племена, живущие в лесных районах, добывали пушнину главным образом для собственных нужд; кочевые народы степей юго-восточной Европы предпочитали шкуры домашнего скота[45].

Торговая история меха начинается, насколько это известно, не ранее VIII века. Социально-экономическая и политическая обстановка в Европе в это время стабилизировалась, значительные миграции народов прекратились, появились новые государства. На ее западе соболь и другие ценные пушные звери считались редкостью, но восток европейского мира оказался весьма богат ими, поскольку здесь не было стабильной централизованной власти, способной организовать постоянный пушной промысел. Жившие на этой территории примерно с V века славянские племена, как уже было отмечено, сами по себе не стремились к развитию торговли. Кроме славян, на этих землях с давних пор проживали малочисленные финно-угорские племена – хозяева густых лесов и болот, еще менее склонные к торговле.

В VIII веке сильнейшим государственным образованием Восточной Европы стал Хазарский каганат, появившийся на Нижней Волге столетием ранее. Он контролировал значительную часть славянских племен Днепра, Дона и Оки. Торговля была важнейшей составляющей в хазарской экономике: по сути, само существование и благополучие Хазарии было связано с контролем торговых путей[46]. Вероятно, хазары взимали дань со славян мехами, которые затем переправлялись на Восток и в страны Европы. Такую же дань славяне платили своим западным соседям – воинственным «русам», о чем мы узнаем из сообщения Ибн Фадлана. Этот арабский путешественник описал свою встречу с русами: сойдя на берег в небольшой пристани, они подходили к заранее установленным здесь деревянным идолам и подносили им привезенный на продажу товар, заклиная, чтобы те послали им богатого и щедрого покупателя. Ибн Фадлан упоминает всего два вида товара: молодых женщин и ценную пушнину, прежде всего соболей[47].

Первые дошедшие до нас описания славян указывают на то, что они не только обеспечивали мехом народы Востока и Запада, но и сами широко использовали шкуры овец («овчина») и медведей («медвидина»), волков и других лесных животных (куницы, соболя, лисицы, горностая, бобра, выдры и белки) в производстве и отделке одежды и обуви[48]. Базовой формой меховой одежды был кожух – верхняя кафтаноподобная одежда на меху, длинная или укороченная. Особенно любимы кожухи были среди знати, в том числе среди знати политической и военной.

В летописном свидетельстве под 1252 годом сохранилось описание парадного военного костюма, в котором князь Даниил Галицкий предстал перед своими западными соседями: «Бе бо конь под нимь дивлению подобенъ, и седло от злата жьжена, и стрелы и сабля златомъ оукрашена [и] иными хитростьми, якоже дивитися, кожюхъ же оловира Грецького и кроуживы златыми плоскоми ошитъ, и сапози зеленого хъза, шити золотомъ»[49]. Крайне важно, что княжеский кожух (одежда «мехом внутрь») был покрыт византийским оловиром – пурпурным шелком лучшего качества, затканным золотом. В византийской традиции эта материя имела сакральное значение, символизируя верховную власть; можно предположить, что мех и оловир, взятые вместе, усиливали это значение. Так роскошная меховая одежда смогла претендовать на место главного материального атрибута власти[50].

Ко времени появления Древнерусского государства в IX веке в Восточной Европе уже сложились развитые торговые отношения, в которых соболиный мех и другая ценная пушнина заняли важнейшее место. Но главные торговцы мехом – арабы, русы и хазары – сами не занимались добычей пушного зверя. Его поставщиками были славянские племена, добывавшие мех для своих нужд, платившие дань мехом или же предлагавшие его на обмен[51].

Все это указывает на то, что пушной промысел был типично славянским делом с древности. Не стоит сомневаться в обилии пушного товара в VII – VIII веках: если, по данным Ибн Фадлана, ежегодно «царь салавян» приносил дань в виде соболя от каждого дома, то счет здесь может идти на тысячи шкурок в год. Очевидно, что русы брали меховую дань со славянских племен не в меньшем объеме, особенно если принять во внимание данные арабского ученого Ибн Русте, согласно которым русы только и жили тем, что грабили славян. По сведениям географа Ибн Хордадбеха, русы платили налог на территории халифата исключительно шкурами зайцев и черных лисиц, привезенными из Восточной Европы. Именно русы возили ценные сорта пушнины на продажу в Константинополь и Багдад, плавали по Дону и Волге с целыми караванами судов, груженных мехами[52].

Бурное развитие торговли и некоторые другие условия социального плана способствовали формированию двух крупных племенных объединений на Среднем Днепре и в районе Восточного побережья Балтийского моря. Оба этих центра находились на едином транзитном торговом пути между Балтийским и Черным морями, который позднее стал известен как «путь из варяг в греки». Конфликт между ними был неизбежен.

В середине – второй половине IX века оба торговых центра были объединены, что положило начало формированию нового государства – Древнерусского, с первоначальным центром в днепровском Киеве. Нет сомнений в том, что определенную роль в его оформлении сыграло стремление захватить меховую торговлю, хотя это и не являлось ни единственным, ни главнейшим фактором. Вспомним, что, по «Повести временных лет», основатели Киева, «мужи мудры и смышлены», охотились в большом бору на зверей[53]. Когда же варяги, покорив враждующие племена на севере «славянского» торгового пути, обложили их данью, то брали «от мужа по белой веверице» (то есть белке)[54]. Из того же источника мы знаем, что первые киевские князья собирали дань «по черне куне от дыма», то есть по черной кунице от домовладения[55]. Сбор такой ценной дани однажды вызвал зависть у дружины князя Игоря (княжение Игоря традиционно относится к первой половине X века), в результате чего тот повелел собрать дань заново, за что был жестоко убит восставшими древлянами.

С момента образования Древнерусского государства торговля пушниной оказалась под контролем его правящей элиты. Следуя торговым интересам и увеличивая число данников, со временем древнерусские князья взяли под контроль огромные территории по Днепру, Оке и верховьям Волги. Киев смог оттеснить от богатых пушниной лесов хазар (Хазарский каганат вступил в полосу кризиса после похода киевского князя Святослава в 969 году) и существенно потеснил на востоке Волжскую Булгарию. В XI веке русские князья стали непримиримыми соперниками Булгара в борьбе за мех.

Русские меха поставлялись в Византию по Днепру, через Галицкую землю в Венгрию и Богемию. В свою очередь, через Крым и Каспий «мягкое золото» шло на Восток[56]. Были организованы поставки в Польшу, Чехию, земли Южной Европы и Германии[57]. Поскольку на Руси не добывали золота и серебра, то меха шли в обмен преимущественно на эти драгоценные металлы, а также шелк и пряности. Русские князья посылали их чужеземным владыкам в качестве наиболее ценных даров[58]. Вероятно, в это время – время активной меховой торговли, сложилась традиция брать за единицу счета мехов в сделках «сорóк», имея в виду количество шкурок в одной связке. С этого времени и вплоть до XVIII века ценный мех всегда считали именно так – сорокáми[59].

Роль меха для экономики славян была так велика,