Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды - Дана Томас Страница 35

В 2017 г. в Нью-Йорке было 1568 производителей одежды, около четверти из них размещались внутри или вокруг Швейного квартала[323]. И далеко не каждый горит желанием переезжать на другой берег Ист-Ривер. Той весной на совещании по этому поводу тревогу выразила дизайнер Йоли Тен: «Мы считаем этот район инкубатором»[324]. Джо Феррара, президент Ассоциации поставщиков нью-йоркского Швейного квартала, разгромил план, назвав его «депортацией»[325].

Обеспокоены были даже те, кто не имел отношения к модной индустрии. Например, дизайнер по костюмам Стивен Эпштейн: «Если Бетт Мидлер порвет шлейф своего платья, потому что на него наступит необученный хорист, костюмер должен отправиться в Швейный квартал, купить ткань, доставить ее в театр, выкроить новый шлейф и пришить его, прежде чем начнется шоу»[326].

Розен придерживается другого мнения.

«Я горячий сторонник попытки переосмыслить то, каким должен быть Швейный квартал лет двадцать спустя, а не то, каким он был двадцать лет назад»[327], – сказал он мне в своем сплошь белом угловом офисе с окнами на запад в штаб-квартире Theory на Гэнсвурт-стрит в Митпэкинг-Дистрикт в 2017 г.

Крепкий мужчина ростом метр восемьдесят, немного за шестьдесят, за разговором он внимательно изучал тарелку с сашими, стоящую на подносе на его столе, и протыкал воздух палочками для еды, чтобы подчеркнуть особенно важные моменты.

«Многие боятся [идеи с Бруклином], так как думают, что никто – ни производители, ни работники, ни клиенты – не станут туда приходить».

Палочки.

«Но…»

Палочки.

«Если мы создадим новое жизнеспособное сообщество с ультрасовременным пространством и ультрасовременным оборудованием, люди захотят там работать, и это будет процветающая современная индустрия».

В начале «всё» для Theory производилось в Нью-Йорке. «Незачем было отправляться за океан, потому что я все мог делать здесь, – продолжал он, разглядывая свое японское кушанье. – Однако вместе с глобальной диверсификацией бизнеса появилось много преимуществ в производстве за океаном за разумную цену». Он напомнил мне о почине Liz Claiborne: «Они были первыми, и они изменили все. Они создали многомиллионную компанию, потому что имели преимущество: понимание, как производить за рубежом».

Сегодня, сказал он, около четверти продаж Theory – «пиджаки, брюки, вещи на заказ» – шьются в Нью-Йорке.

А остальное?

«Повсюду. Китай. Вьетнам. Перу».

Образцы для Theory и Helmut Lang, еще одного бренда, входящего в Link Theory Group, которым управляет Розен, изготавливаются, проходят финишную обработку и подвергаются термоусадочным испытаниям в шикарном дизайн-центре компании, мини-фабрике в квартале от Гэнсворт-стрит. Открывшийся в 2016 г. дизайн-центр оборудован по последнему слову техники, например машиной для сварки швов и машиной для лазерной раскройки, обеспечивающей более высокую точность и уменьшение отходов. Если образ получает одобрение, его отправляют производителю в Мидтаун или за рубеж для коммерческого производства. Хотя гибридная модель Theory не вполне отвечает принципам райтшоринга, все же она соответствует им больше, чем бизнес тех конкурентов, которые производят всё – включая образцы – в других странах.

Вернет ли когда-нибудь Розен выведенную за рубеж работу в Нью-Йорк?

«Если удалось бы переместить все, сосредоточить в одном месте, тогда возможно», – ответил он.

Для мелких бизнесов, базирующихся в США, с ежегодным оборотом не более $10 млн, производство на родине – очевидный выбор. «Так и быстрее, и можно за всем присматривать, – сказал он. – У производства здесь есть огромные преимущества, и я поощряю молодых стартаперов делать это и иметь по крайней мере 75 % своего производства в Нью-Йорке. Это лучший способ начать бизнес. И сегодня это более реально, чем даже пять лет назад».

Он убежден, что перенос Швейного квартала в Сансет-парк сделает все начинание намного более заманчивым.

– Одна из проблем нью-йоркского производства сейчас в том, что лекала изготавливаются в одном месте, шаблоны – в другом, а раскрой – в третьем. – Палочки для еды указали на восток, затем на запад, затем на юг. – А шьют еще где-нибудь. Я думаю, все может происходить прямо там, – сказал он, махнув левой рукой в направлении Сансет-парка, – потому что более молодые представители [имелся в виду модный бизнес] – все они живут в Бруклине и в любом случае не могут позволить себе находиться в деловой части города. Это было бы замечательно. Тут были бы и разработки, и производство, и шоурумы.

– Нечто вроде города моды, – сказала я.

– Вот-вот, – ответил он.

Палочки указали на меня.

– Или экосистемы моды.

Сразу за штаб-квартирой Марии Корнехо на Бонд-стрит есть магазин, продающий более дешевую, в духе Западного побережья, версию ее гиперлокальной, экологичной моды. Этот бренд, названный Reformation, был основан в 2009 г. выросшей в Беверли-Хиллз бывшей моделью Яэль Афлало. Reformation – зеленый бренд. Открытый. Райтшорный. Однако амбиции Афлало намного, намного больше, чем у Корнехо: по ее словам, она хочет быть «устойчивым брендом быстрой моды»[328].

Она не видит здесь противоречия.

Быстрое изготовление одежды «не имеет отношения к неблагоприятному воздействию на окружающую среду», – сказала мне она.

Рецепт Афлало прост: производить веселую моду достойного качества, вроде брюк капри, мини-платьев А-силуэта и кроп-топов, на чистых, легальных фабриках, преимущественно в Большом Лос-Анджелесе и продавать по разумной цене: примерно от $40 до $450. В число поклонников бренда входят Тейлор Свифт, Рианна, модель Карли Клосс (ставшая инвестором)[329] и Меган Маркл, герцогиня Сассекская, надевшая во время турне членов королевской семьи по Южно-Тихоокеанскому региону в 2018 г. открытое серо-белой полосы «ананасное» платье за $218 от Reformation[330].

«Я создаю вещи для этой официантки, – объясняла Афлало в журнале Allure в 2017 г. – Прошлым вечером она получила $200 чаевых, и она без ума от этого платья. Мы вроде как приобретаем платье на эти чаевые»[331].

Афлало позаимствовала модель у основателя American Apparel Дова Чарни. До того как в 2014 г. как он был изгнан советом директоров после обвинений в сексуальном харассменте и плохом управлении, Чарни доказал: прекрасно можно производить дешевую одежду в США, платя работникам больше минимальной заработной платы. Еще в 2004 г. он платил от $13 до $18 в час, обеспечивая такие блага, как медицинское обслуживание и бесплатные уроки английского языка, и все равно получал весомую прибыль[332].

Я спросила главу Калифорнийской ассоциации моды Илсе Метчек, как это удавалось Чарни.

«Экономия от масштаба, – объяснила она. – Он экономил на помещениях. Ему не приходилось покупать ткань; он ее изготавливал. Он был вертикальным, полностью вертикальным. И имел ограниченное количество SKU (stock keeping units) – единиц учета складских запасов, или предметов на продажу. Он не имел линейки из сотни разных наименований.