Татьяна Соломатина - Советы залетевшим Страница 49

Традиционно во время второго периода родов — потужного периода, — роженица лежит на спине, на родильной кровати, головной конец которой приподнят. Ноги роженицы согнуты и разведены, упираются в соответствующие приспособления на родильной кровати. Руками роженица во время потуги держится за соответствующие поручни на кровати. И вы можете мне не поверить (разумеется же, что на форумах всё, все и вся знают лучше и глубже обо всём, обо всех и обо вся!), но родильная кровать Рахманова и все её последующие модные модификации разнообразных мягкостей и весёленьких расцветочек — очень удобная штука и продумана так, чтобы в наибольшей степени способствовать инженерии акта рождения. Роженице есть на что упереться. Роженице есть за что, простите, уцепиться. Приподнятый головной конец создаёт наиболее удобное положение для максимальной концентрации на эффективных потугах. И акушерке, принимающей вашей дитя удобно работать. А это ох как немаловажно. Рождается, между прочим, ваш единственный и неповторимый ребёнок! Даже если он второй. Или третий. Он всё равно — единственный и неповторимый! Но тем не менее для любительниц разнообразных экспериментов сейчас в родильных домах созданы условия наибольшего благоприятствования. И рожать вы можете хоть на боку (с разведенными ногами, разумеется, так что лучше бы вы с детства озаботились гимнастикой), хоть на корточках, а хоть и в воду, кстати. Просто заранее выберите соответствующий родильный дом. Хотя сейчас редко какое родовспомогательное учреждение не идёт навстречу. Разве что роды в прыжке из окна не принимают.

Период изгнания — потужной период, — заканчивается рождением внутриутробного плода. Немедленно после рождения переименовываемого в новорождённого! Вот теперь он/она — ребёнок, дитя, чадо, младенец, мальчик, девочка (пупсик, котик, солнышко, кровинушка, мимими, крошечка, мамино счастье, слонёнушко, вылитая бабушка, дикообразик, ласковый дракончик, папин свинёнок, драгоценный хвостик, Олег Евгеньевич, коричная палочка, нежный бобёр, Анна-Мари Ивановна Бернштейн — и так далее, чего только в родзале не услышишь!).

Неосложнённые роды принимает акушерка. Но врач находится в непосредственной близи. Потому что роды — хитрая штука. Вот только что были неосложнённые, а буквально в следующую секунду. Тьфу-тьфу-тьфу! (Акушеры-гинекологи и акушерки очень суеверны. Да и вообще все врачи. Единственное, в чём они не суетны — так это в вере в своё ремесло. И тут я выдам вам ещё один секретный признак хорошего врача: сосредоточенное спокойствие. Хороший врач никогда не орёт заполошно ни на вас, ни на персонал. Но в случае необходимости может повысить голос. И говорит так властно и веско, что ему моментально подчиняются.) Наблюдение за общим состоянием роженицы ещё более пристально, нежели в первом периоде родов, так как в периоде изгнания все органы и системы женщины функционируют в режиме нечеловеческой нагрузки. И в данном случае прилагательное «нечеловеческая» — не метафора, не следствие того, что я «известный российский писатель» и за ради красного словца не пощажу родного отца. В данном случае словосочетание «нечеловеческая нагрузка» — абсолютная правда. Конечно вы можете показать этот абзац мужу!.. Вы муж? Муж, в периоде изгнания организм вашей жены будет подвергаться нечеловеческим нагрузкам. Вы бы, муж, такие не выдержали! (Для внимательных мужей в скобочках курсивом: но её организм долго готовился к этим нечеловеческим нагрузкам. Да и сейчас вышвыривает в её кровяное русло невероятное количество нужных гормонов, не беспокойтесь, и не падайте в обморок заранее. Да и в родзале тоже желательно не падайте в обморок. Внимание врачей всё-таки нужно именно вашей жене!)

Внутриутробный плод уже проделал некоторые этапы биомеханизма родов. Он уже согнул головку, сгруппировался, совершил поступательное движение головки и её внутренний поворот. Теперь ему надо разогнуть головку, зафиксированную между вашим лонным сочленением и его подзатылочной ямкой (мы говорим о самом физиологическом, самом нормальном виде предлежания: переднем виде затылочного предлежания плода) — и вот теперь вокруг этой точки фиксации он и должен совершить разгибание головки. И не теряйте, пожалуйста, потугу! Особенно после того, как головка плода уже прорезалась из половой щели. Потому что это ещё не всё! После рождения головки происходит внутренний поворот плечиков и наружный поворот головки. Не теряйте потугу! Дуйтесь вдогонку! В попу дуйтесь, анев щёки!.. Вот, молодец! Вуаля! Слышите этот могучий ор? Это ваше дитя приветствует вас, этих дяденек и тётенек в родзале и весь мир вообще! (Хотя на самом деле ваше чадо делает первый вдох. И издаёт первый вопль возмущения тем, что жизнь после рождения кажется не так хороша, как он ожидал и вовсе не похожа на Эдем. Шучу-шучу. Мир не просто хорош. Мир просто прекрасен! В вашей крови циркулирует невероятное количество энкефалинов, эндорфинов, серотонина и гормонов надпочечников. Вы стали матерью — а это наркотик куда покруче героина. С той только разницей, что официально разрешён и совершенно безвреден. И привыкания не вызывает.)

Акушерка выкладывает дитя вам на живот. Вы и плачете и смеётесь одновременно. Бормочете какую-то ласковую ересь и совершенно мозгодробительную чушь — но все присутствующие: и врач, и акушерка принимавшая роды, и акушерка «на подхвате», и торчащий тут же анестезиолог, и шарахающийся у всех под ногами интерн, и подоспевший как раз вовремя врач-неонатолог, и даже дюжая санитарка — все плющатся в совершенно умилительных улыбках, как распоследние солнечные идиоты. Я тысячи раз при этом присутствовала, принимая непосредственное участие — поверьте, привыкнуть к этому нельзя. Нельзя привыкнуть к чуду рождения. Счастливая мать, здоровый малыш — это лучшее, что есть в работе бригады родзала. Хотя, конечно же, все мы (ну, то есть уже только они) — циники, буки, злые бабы, хмурые мужики и руки у нас как лопаты и говорим мы на каком-то китайском языке. Всё равно нас всех плющит в момент чуда рождения. Хотя это как раз то чудо, о котором мы уже всё (ну, или почти всё) знаем. Так что чудеса не противоречат даже известной нам природе, дорогой Блаженный Августин, рождённый, как и все мы, женщиной. Которая, уверена, была счастлива, прижимая тебя к своей груди, и ещё даже не подозревая, какого ужасного зануду она произвела на свет.

С рождением плода — пардон, уже новорождённого! — роды не завершаются. Наступает последовый период, который продолжается до рождения собственно последа. Да, послед тоже надо родить (но по сравнению с рождением ребёнка это сущая, поверьте ерунда — как покашлять; кстати, возможно именно покашлять вас и попросят, или потужиться — если при натуживании или лёгком отдавливании матки книзу пуповина выходит наружу и уже не втягивается обратно — значит плацента уже отделилась: признак Клейна — один из многочисленных признаков «по автору», свидетельствующий об отделении последа). Послед должен не только отделиться (плацента отделяется, как правило, двумя способами — совершенно естественными, исключительно природно-инженерными, но названными, как это принято у ремесленников-учёных «по автору» — кто первый описал, того и тапки:

1) по Штульце — отделение плаценты начинается с её центра, образуется ретроплацентарная гематома, способствующая дальнейшему отслоению плаценты; 2) по Дункану — плацента начинает отслаиваться с краёв, ретроплацентарной гематомы не образуется, площадь отслойки плаценты увеличивается с каждой схваткой;), но и родиться. Последовый период длится порядка десяти-пятнадцати минут (а то и быстрее — чаще всего), но не более получаса. Если в течение получаса плацента не отделяется, то мы прекращаем свои физиологические речи и наши беседы о нормальной физиологии родового акта сворачиваются, уступая место профильным специалистам — врачам акушерам-гинекологам.

В норме последовый период ведут строго выжидательно при тщательнейшем наблюдении за роженицей (всё ещё пока роженицей!). Именно в случае хорошего состояния роженицы и отсутствии признаков внутреннего или наружного кровотечения можно ждать самостоятельного отделения и рождения последа. И, дорогие мои собеседницы, хотите вы того или нет, — но для хорошего, правильного сокращения матки (и, соответственно, более физиологичного отделения последа) после рождения плода роженице необходимо выпустить мочу катетером. Собственное, грамотные акушерки это делают молча, без шума и пыли. Роженица после того, что с ней произошло, напичканная гормонами «счастья» и гормонами «стресса» эту несчастную катетеризацию и не заметит. Другое дело, если ей сообщить, а она, к примеру, околовсяческих сайтов начиталась — ну тогда это будет ой! Хотя. Пока новорождённое дитя лежит у матери на животе — с ней можно делать всё, что угодно опытной и грамотной акушерке и врачу акушеру-гинекологу (для пользы этой самой женщины). Что до перерезания пуповины: обычно её перерезает акушерка. Если муж/отец ребёнка при вас и крепок разумом и моторными реакциями — добро пожаловать: ничего сложного в том, чтобы перерезать пуповину между двумя зажимами нет. К тому же акушерка рядом и всё контролирует. Если он вдруг вздумает ножницами не там размахивать, она его тут же вырубит профессиональным хуком справа или слева — акушерам всё равно, они, как правило, амбидекстры. Как и большинство врачей хирургических специальностей. Это не врождённое, врать не буду, — это благоприобретённое. В общем, о счастье рождения и об акушерах-гинекологах я достаточно много написала в моём дебютном романе «Приёмный покой» (который мне уже не слишком нравится, что не делает мои слова о счастье рождения или об акушерах-гинекологах неверными. К слову, я собираюсь писать продолжение романа «Приёмный покой», так что поклонники моей художественной ипостаси и конкретно «Приёмного покоя» — можете вскоре ожидать!)