Мода и нравы ХIX века. На картинах, гравюрах и фотографиях того времени. 1790-1914 - Оскар Фишель Страница 8

Приличная или неприличная, подходящая или неподобающая, мода была слишком новой и удивительной, чтобы не вызвать живой критики. В 1794 году берлинский критик, писавший об одной актрисе, обвинил ее в нарушении морали и приличий только потому, что она отважилась появиться на сцене с обнаженными руками, а на следующий год корсеты и длинные рукава уже исчезли навсегда, и стиль «без одежды» стал всеобщей модой.

Стали популярными длинные шлейфы. Дамы вскоре привыкли к ним, обматывали их несколько раз вокруг тела, а затем держали за кончик или же, например, во время танца перекидывали их через плечо мужчины. С ними было не так сложно справиться, как можно было бы предположить, из-за легких материалов, используемых для платья: муслина, батиста, газона и т. п. Отделка также не добавляла дополнительного веса, поскольку вышивка и обработанная кайма были единственными украшениями. Среди более легких тканей кружево, естественно, пользовалось наибольшим уважением, и кружевные платья были самыми дорогими. Фламандское кружево было особенно дорогостоящим.

Мадам Тальен

Художник Жан-Бернар Дювивье, 1795

В течение 1800 года женщинам надоело длинное простое платье, и юбка начала разделяться. Она была разрезана либо спереди поверх нижней юбки другого цвета или материала, либо сзади. Верхняя юбка иногда вырезалась «примерно на высоте колен», образуя тунику. Для торжественных случаев для верхних юбок использовались более тяжелые материалы, такие как бархат, шелк, атлас, а для придворных церемоний они были богато расшиты.

Модная иллюстрация

Париж, 1805

Длинный шлейф был на пике моды где-то около 1804 года, одновременно с праздником коронации Наполеона, который, согласно его прямому приказу, сопровождался величайшими торжествами. Коронационные мантии его и императрицы были сшиты Леруа[50]. Кроме того, каждая из фрейлин императрицы получила 10 000 франков на свои платья, потому что появляться на приемах Наполеона более одного раза в одном и том же платье было невозможно. Иногда два платья надевались друг на друга. Рейхардт рассказывал, что однажды видел мадам Рекамье на приеме в великолепном бархатном платье, сняв которое перед танцами, она оказалась в вышитом белом шелковом бальном платье.

Коронация Наполеона I

Художник Жак Луи Давид, 1805—1808

Лиф, если его можно так назвать, по-прежнему сохранял низкий вырез и короткие рукава. «Романтический» стиль, однако, внес свои изменения: рукава стали пышными, а высокая кружевная оборка окружала шею. Подобные реминисценции средневековой моды встречались в Берлине еще в 1793 году, когда актриса Унзельманн ввела моду на рыцарские воротнички, и снова в 1796-м, когда берлинские дамы одевались а-ля Джейн Грей[51], с пышными рукавами и остроконечными шапочками, сохраняя при этом высокую талию. Англия, однако, была первой, кто вновь ввел в 1801 году оборки из брабантского кружева, известные как «Бетси», в честь королевы Елизаветы, которые в Лондоне стоили от 15 до 20 фунтов стерлингов. Эти оборки увеличивались в размерах, в то время как пышный рукав постепенно удлинялся, пока не достиг запястья.

Модные иллюстрации

Париж, 1802 и 1815

Хотя высокая талия все еще сохранялась, примерно в 1805 году появился новый стиль. Со шлейфом было покончено, платье все еще было облегающим, а вот длина платья варьировалась: закругленный низ то оставлял ступни открытыми (1808), то доходил до лодыжек (1811). Платье стало короче снизу, руки и плечи закрыты, вокруг шеи – пышная оборка. Неземные нимфы и богини исчезли, уступив место гротескно одетым фигурам, больше похожим на мандрагоры, чем на людей. Этот безвкусный стиль достиг своего расцвета в Вене в 1817 году, когда платье, полностью лишенное лифа, больше напоминало балахон, внизу которого, на уровне щиколоток, был вырез, позволявший видеть кружева нижней юбки. К этому добавлялся прежний вид шляпы – и пугало готово.

Женщины никогда не одевались столь странно, как в период с 1811 по 1817 год. Принимая за должное, что главная цель женщины – быть красивой и нравиться, непостижимо, что столь неприглядная мода просуществовала так долго. Возможно, это было сделано с целью создать дополнительный соблазн для мужчин более пристально искать драгоценный камень, спрятанный в такой странной и непривлекательной шкатулке. Сегодня это было бы невозможно, когда активное участие женщин во всех вопросах литературы, искусства и науки доказало неизменную выдержку и терпение мужчин.

Предпочтение более легким вещам привело к тому, что их носили даже зимой, что было неразумно, но предупреждения врачей были бесполезны. Один из них назвал простудные заболевания «муслиновой болезнью». Когда в 1803 году в Париже разразился грипп, ежедневно заболевало до 60 000 человек, то большее число из них было отнесено на счет муслина. Все же было необходимо защищаться от суровой зимы, и с 1796 года английская фланель нашла рынок сбыта на континенте, к чему настоятельно призывали врачи. Потребность в водонепроницаемых материалах из Лондона также увеличилась в 1802 году.

Нежелание скрывать фигуру привело к отказу от плаща, но ввело в моду кашемировую шаль. Этот предмет одежды обладал всеми преимуществами, на какие способен теплый мягкий материал, когда он имеет красивую форму, элегантно скроен и стоит дорого. Его носили различными способами в течение почти столетия. Впервые он появился где-то около 1786 года в Лондоне и настолько пришелся по вкусу широкой публике, что его имитировали в набивном хлопке для бедных классов. Даже Наполеон был бессилен остановить распространение шали. Пришлось платить большие пошлины за английский кашемир, что привело к тому, что он стал еще более востребованным, и император вынужден был уступить Жозефине, которая не довольствовалась менее чем 300–400 кашемировыми шалями, каждая из которых стоила от 15 000 до 20 000 франков.

Популярность шали была вызвана не только тем фактом, что она была предметом роскоши и, следовательно, давала возможность для соперничества между модницами, но и тем, как ее носить, это было настоящее искусство. Шаль не просто набрасывалась на плечи, как плащ, в ее драпировке можно было проявить большой индивидуальный вкус, чтобы она своими элегантными складками подчеркивала фигуру. Никто теперь не говорил о даме как о «хорошо одетой», но как о «красиво задрапированной».

Незнакомка

Художник Альфред Стевенс, 1860

Смена одежды сопровождалась изменением прически. Волосы теперь были уложены более естественно, попытались скопировать старый стиль, так что постепенно дикая шевелюра конца XVIII века была укрощена и волосы наконец плотно собирались вокруг головы, а иногда на них