Сергей Степанов - Секс глазами психолога Страница 20

Пределы дозволенного

Любым любовным совмещениям

даны и дух, и содержание,

и к сексуальным извращениям

я отношу лишь воздержание.

Игорь Губерман

В жизни, наверное, любого взрослого человека однажды наступает такой момент, когда привычные формы интимной близости начинают казаться чем-то будничным и рутинным, наподобие чистки зубов перед сном, и начинают просыпаться грешные мысли о том, как бы привнести в любовные отношения некую пикантность и разнообразие. Впрочем, грешными такие мысли считались еще четверть века назад, а в наши дни для них существует немало поводов и примеров. Блистательные героини Мадонны, Шарон Стоун и Ким Бессинджер, признанные эталонами сексуальности, демонстрируют с экранов такие вариации интимной близости, от которых у наших бабушек запросто мог бы случиться обморок. Одной для полноты ощущений необходимо приковать партнера наручниками к ложу любви, другая сама предпочитает оказаться связанной, а, например, героиня знаменитой “Истории О” самые сильные эротические ощущения испытывает под розгами. Один из самых ярких эротических фильмов – “9 с половиной недель” – просто являет собой пособие по воплощению в жизнь самых причудливых фантазий. Его героиня то исполняет стриптиз перед любимым мужчиной, то переодевается в мужское платье и пририсовывает себе усы, то ищет близости под дождем в темной подворотне… (Надо правда, отметить, что ее экспериментального азарта только на пару месяцев и хватило.) А что касается орального и анального секса, то эти вариации хотя бы намеком (цензура не дремлет!) демонстрируются с экрана едва ли не в каждой эротической сцене как явления общепринятые. И любой, кто хотя бы раз все это наблюдал в исполнении всемирно признанных секс-символов, невольно задается вопросом: “Почему бы и мне не попробовать?”

Но тут обычно просыпается внутренний цензор, который сурово одергивает: “И думать не смей! Ты же порядочный человек, а не какой-нибудь извращенец!” И неутоленные фантазии пристыженно скрываются в глубины души. Хотя тут, казалось бы, самое время честно ответить себе на вопрос: в чем же на самом деле состоят сексуальные извращения и где тот предел “порядочности”, за которым начинается разврат? Что заслуживает осуждения и ни в коем случае неприемлемо для уважающего себя человека, а что все-таки можно себе позволить, как это делают многие другие к своему удовольствию?

Признанным экспертом в этом вопросе считается австрийский психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг, пионер в области исследования извращений. Садизм, мазохизм, фетишизм, эксгибиционизм – все эти словечки придумал он. Было это полтораста лет назад. И сегодня труды знаменитого венского профессора, современника Фрейда, невозможно читать без усмешки. Ибо, если верить основателю современной сексологии, большая часть того, что ныне происходит почти в каждой спальне, следует отнести к извращениям. Такова уж была мораль той поры!

Есть в сексологии такое понятие – диапазон приемлемости. Оно включает в себя все те ласки, поза и приемы, которые партнеры находят допустимыми и желательными в сексуальных взаимоотношениях. Так вот, во времена Крафт-Эбинга этот диапазон напоминал скорее узкий коридор: можно только это и только так, шаг влево, шаг вправо – разврат! Немудрено, что в таких жестких рамках созрела богатая клиентура для доктора Фрейда. Люди, которым хотелось того же самого, что и нам с вами, вынуждены были терзаться острыми чувствами вины и стыда за свои “порочные” наклонности. На этой почве и расцветали пышным цветом всевозможные неврозы.

Пережитки консервативной морали по сей день дают о себе знать в глубоко усвоенных внутренних инструкциях: “Порядочный человек не может позволить это и то, пятое и десятое, потому что это дурно и непозволительно”. До сих пор многие, как и их прабабушки, убеждены: единственное, на что может пойти женщина (и то, разумеется, в рамках освященного законом брака) – это утвердительно кивнуть в ответ на притязания супруга и более не совершать никаких движений, терпеливо дожидаясь, пока он исполнит несколько однообразных манипуляций над ее телом. Соответственно и мужчине полагается гнать прочь любые мысли, отклоняющиеся от рутинного сценария. Ничего иного не позволено, вплоть до буквального “мама не велит”. А кем, собственно говоря, это не позволено? Кроме мамы, разумеется, хотя и она не сама выдумала все эти запреты…

Зигмунд Фрейд, еще один знаменитый специалист, был убежден, что человеку от природы присущи почти все те вариации поиска удовольствий, которые общество относит к отклонениям от нормы. Собственно говоря, для маленького ребенка никаких норм нет вообще – он, по мнению Фрейда, существо многообразно извращенное. (Наверное, знаменитый венский психиатр многое преувеличил и даже просто выдумал, но кое-что в нашей природе подмечено им довольно точно.) Родители и воспитатели прививают человеку понятие о норме, очерчивают для него узкий круг “дозволенного”. Но природные позывы продолжают подспудно существовать и время от времени дают о себе знать. Иными словами, в каждом из нас живет несколько малюсеньких извращенцев, которых мы сами (хотя и строгим голосом мамы и папы) загоняем в темные уголки своей души и даже стесняемся себе признаться в их существовании. А чтобы было не так стыдно, с особой придирчивостью подмечаем и осуждаем отклонения от нормы у тех, кто их не очень-то стесняется. Ведь на их фоне мы выглядим такими благонравными и высокоморальными! Так, если верить Фрейду, лютая женская ненависть к обнаженным фотомоделям и стриптизеркам вызвана тем, что и самой втайне хотелось бы покрасоваться раздетой перед жадными мужскими взглядами, вот только показать особо нечего, да и стыдно к тому же…

Однако любой даме, если до конца быть честной перед собою, приходится признаться – наверняка случалось летом на пляже ловить на себе откровенные, “раздевающие” (хотя и снимать-то было уже почти нечего) мужские взгляды. И при этом на капельку негодования приходилась изрядная доля тайного удовольствия. Говоря языком Крафт-Эбинга, это удовольствие и называется страшным словом эксгибиционизм, то есть свидетельствует об извращенности натуры. Вообще, почтенного профессора на современном пляже, наверное, удар бы хватил – в его времена купались чуть ли не в платьях до пят. Для нас же почти ничего не прикрывающее бикини – вполне приличный пляжный туалет. Но именно пляжный! Подняться в таком виде на набережную – это уже вызов. А еще несколько шагов по прилегающей к набережной улице – и есть риск оказаться оштрафованной за оскорбление общественной нравственности. То есть люди сами провели вполне зримые пределы приличий и условились их придерживаться. Точно так же, мужчина, который любуется на раздевающуюся танцовщицу варьете, заслужит осуждения разве что от собственной супруги, а подглядывая за раздевающейся в окне напротив соседкой наверняка прослывет гнусным извращенцем-вуайеристом.

Похоже, мы сегодня находимся на таком уровне общественной морали, когда допустимость или недопустимость чего угодно определяется тем, выставляем ли мы это “что угодно” на всеобщую оценку вопреки принятым стандартам, либо практикуем приватно – там, где это ничьего осуждения вызвать не может. Ведь стесняемся мы именно осуждения, то есть чужой оценки. А если вы наедине с любимым человеком, то кому вас оценивать? Может, конечно, возникнуть вопрос: “А не сочтет ли он (она) меня извращенной натурой?” Скорее всего этот вопрос можно с легкостью отбросить. Ибо партнер ждет не дождется, когда вы наконец решитесь позволить ему (ей) и себе то, чего “не велела мама”.

Современные сексологи убеждены, что свой диапазон приемлемости партнеры должны устанавливать для себя сами, как выбираем мы для себя подходящий рацион. Ведь ни один человек не волен вовсе отказаться от еды, но разные люди удовлетворяют свой голод очень разными способами. Один с удовольствием кушает мясо, другой считает это дикостью сродни трупоедству и предпочитает растительную пищу, третий не против мяса, но национальные культурные традиции рекомендуют ему избегать свинины… И тут, пожалуй, каждый по-своему прав, и никому не надо лепить ярлык извращенца. А если некий гурман приглашает вас отведать муравьиных яиц или черепахового филе – почему бы не попробовать. Не понравится – не будет места этому блюду в вашем рационе, только и всего.

То есть двое должны решить, что для них хорошо и что плохо, опираясь не на чьи-то моральные суждения и оценки, а лишь на собственные ощущения. При этом совершенно необязательно диапазон приемлемости одной пары окажется пригодным и для другой – наши индивидуальные предпочтения формировались в ходе всей жизни, бессознательно и неявно. Какой из внутренних малюсеньких извращенцев подаст голос – зависит от индивидуальных особенностей. Вот только вряд ли можно тешить себя иллюзией, будто ни один такой порочный малыш не притаился в потаенных уголках вашей души. Плохо, если он разрастается в крупного диктатора, не позволяющего получить удовольствие никаким иным способом, кроме изощренно специфического. Вот тут-то, пожалуй, и следует вести речь о подлинном извращении, когда своеобразный способ удовлетворения затмевает для человека все прочие способы. А зрелой и по-настоящему здоровой личностью можно считать того, кто без страха и стеснения (разумеется, в приватной обстановке) многое себе может позволить и получить от этого незамутненное удовольствие. Чтобы определить свой диапазон приемлемости, надо просто-напросто поэкспериментировать, причем не доверяясь первым впечатлениям, а стараясь найти прелесть повсюду. То, что в первый раз стыдно и неловко, а может быть даже больно или неприятно, может со второй-третьей попытки и понравиться. Ведь распорядилась же мудрая природа так, что первому акту интимной близости – самому естественному и “нормальному” – для всякой женщины сопутствует боль. Зато потом, войдя во вкус, трудно оторваться от этого удовольствия (если, конечно, научиться полноценно его получать). И вовсе не надо при этом размышлять – “что люди скажут?..” Во-первых, не их это дело, а только ваше. Во-вторых, просто ничего и не скажут, если не выставлять напоказ свои индивидуальные особенности и вкусы. Вы вправе, никому не причиняя вреда, получать удовольствие так, как это нравится вам. Продолжая кулинарную аналогию, можно сказать: если вам пришлись по вкусу собачьи отбивные, наслаждайтесь ими вволю в корейском ресторане, только не навязывайте это блюдо всем свои гостям – их вкусы, скорее всего, совсем иные. То есть насчет пределов дозволенного спросить следует прежде всего себя.