Дебра Оливье - О чем молчат француженки Страница 21

«Общепринятое представление о счастье плохо сочетается с реальностями человеческого общения».

Есть одна американская шутка, которую не понимают и не рассказывают во Франции:

Однажды Дженни возвратилась домой с работы. Дети сделали домашнее задание и были помыты, стиральная машина полоскала белье, в сушилке сушились уже выстиранные вещи, на плите стоял горячий ужин, и стол был накрыт. Оказывается, ее муж Ральф прочитал в журнале статью о том, что работающие жены очень устают от домашних забот, поэтому перестают заниматься сексом. На следующее утро Дженни рассказала коллегам по работе о том, что с ней произошло прошлым вечером:

«Мы вкусно поели, и потом Ральф убрал и помыл посуду. Он вынул сухое белье из сушилки и аккуратно сложил его в шкаф. Вечер прошел прекрасно».

«Ну а что было потом?» – спросили коллеги. «О, все было идеально! Ральф слишком устал, чтобы заниматься сексом, и заснул…»

Чудны дела твои, Господи!

Неужели секс с мужьями – такая плохая задумка? Возможно, стоит ориентироваться не на сериал «Секс в большом городе», а на более трезвый подход, выраженный в сериале «Все любят Рэймонда», где хорошему сексу предшествуют серьезные раздоры и разногласия партнеров?

Француженки не понимают анекдот о Дженни. «Чего в этой ситуации веселого?» – спрашивает моя подруга Надин.

«Сама подумай: мужчина, который не спит со своей женой, разве это не смешно?» – пытаюсь объяснить ей я. Надин смотрит на меня с полным непониманием.

Если бы эта история случилась во Франции, то подруги Дженни отправили бы ее на курорт, чтобы она немного пришла в себя.

Было бы ошибочным считать, что французские женщины могут быть недовольны семейными отношениями как-то иначе, чем американские. Ведь все проблемы секса и любви носят универсальный характер. И хотя большинство французских женщин, точно так же, как американки, ходят на работу, среди них не наблюдается такого масштабного проявления усталости и недовольства, как в Америке. После появления на французских экранах сериала «Отчаянные домохозяйки» я спросила знакомую французскую журналистку о том, почему название сериала не перевели на французский, а оставили, как в оригинале. Журналистка ответила: «Потому что у нас ничего подобного не существует». Моя приятельница Кейт комментировала этот сериал так: «Французы не понимают главной идеи сериала. Нам кажется, что это карикатура на невротичных женщин, написанная американскими голубыми. Разве сами американцы не того же мнения?»

Журналистка Корин Голбергер писала во французском Marie-Claire: «Американцы, которым нравился «Секс в большом городе», теперь внимательно следят за скучной и тоскливой жизнью четырех обитательниц городских окраин». Голбергер описывает сексуальную неудовлетворенность и материнские комплексы отчаявшихся американских домохозяек, после чего задает следующий вопрос: «Столкнемся ли мы во Франции с подобными проблемами? Пока у нас их еще нет».

Однако, дорогие читательницы, давайте продолжим наше повествование. Мы уже обсудили несколько различий американской и французской культур, но это еще далеко не все, что различает наши страны и положение женщин в них.

«Институт брака – анахронизм и самая настоящая ловушка».

«Жениться хотят только гомосексуалисты и священники».

Мои собственные наблюдения жизни во Франции и социально-экономические исследования, проведенные в этой стране, свидетельствуют о том, что институт брака здесь мало уважают. По словам ученых, произошла «мягкая революция», в результате которой французы выбирают не традиционный брак, а другие формы сожительства.

Более 50 % француженок не состоят в браке. Даже после рождения ребенка далеко не все бегут под венец или регистрируют свои отношения.

В этом смысле англосаксы очень отличаются от французов. Если мы считаем, что брак (свадьба, кольца, подарки и т. д.) является логичным развитием союза мужчины и женщины, французы ставят под сомнение его необходимость. Мы все чаще обращаемся к религии и книгам о том, как можно своими силами изменить собственную жизнь, говорим о морали, семье и прибегаем к помощи экспертов в семейных вопросах, французы с растущим скептицизмом расценивают влияние церкви и государства на семейные вопросы. Для нас брак – это символ социального статуса, а многие французы считают, что это пережиток буржуазной культуры и дремучего Средневековья.

Я знаю много французских пар, и я совершенно не в курсе того, кто из них официально состоит в браке, а кто нет. Мне не хочется задавать им этот вопрос, а их самих эта проблема мало интересует. В общем, вопрос брака не играет у французов такой роли, как у нас. Директор национального института демографической статистики (INED[85]) Франс Прио говорит:

«Франции свойственно отторжение старых норм и многих проверенных веками установок и институтов, что характерно для французского духа. Во Франции нет социального давления, заставляющего людей вступать в брак. Такая ситуация характерна для самых разных социальных групп населения. Люди задают вопрос: «Зачем жениться или выходить замуж?»

Действительно, зачем?

Конечно, французы продолжают устраивать большие церковные свадьбы и приглашать гостей. Они обожают трехдневные свадебные мероприятия где-нибудь в деревне, на которых радостно куражатся и дебоширят. Существует целая индустрия, связанная со свадьбами, и профессиональные организаторы этих торжественных мероприятий. Франция, как ни крути, является частью мировой экономики, и в ней есть McDonalds, ТВ ток-шоу и другие формы коммерческой биомассы, которые обосновались в других странах. Однако француженки не торопятся встать перед алтарем. Например, Сеголен Руаяль[86], будучи кандидатом на пост президента, не была замужем, а состояла в гражданском браке. Ее семейное положение могло шокировать рядовых американцев, но не французов.

Многие французы не только отрицают традиционный институт брака, но цинично относятся к символам и мифам, которые «идут» с этим институтом в одном пакете. Я говорю, в том числе, о вере в совместную жизнь и счастье до смерти. Американцы помешаны на свадьбах и институте брака в целом. Для нас бракосочетание – один из основных жизненных этапов и самых радостных моментов, в подготовку которого мы готовы вложить массу сил и средств для того, чтобы остаться вместе до конца наших дней. Как мы прекрасно знаем, далеко не все браки доживают до этого.

Согласно результатам исследований критический период отношений наступает сейчас не через семь лет после регистрации брака, как это было ранее, а уже спустя три года. Ситуация становится настолько критической, что, по сообщениям одного исследователя газете New York Times, «некоторые выходящие замуж и женящиеся начинают чувствовать себя менее счастливыми уже во время свадебного обеда».

Брак можно сравнить с маленькой вселенной, которая начинается Большим взрывом, после чего материя распространяется в самые дальние уголки космоса и удаляется друг от друга. Впрочем, нас это совершенно не останавливает, и мы продолжаем рьяно вбухивать в свадьбы деньги и энергию так, словно наша культура гарантирует нам счастливый конец.

С представлением о том, что человек должен быть счастливым, сложно спорить. Счастье – это хорошо. Счастье – это великая американская ценность. Стремление к счастью стало практически чертой национального характера, так что все несчастные люди выглядят непатриотично. Эдит Уортон однажды заметила, что американцы стремятся к «трагедии со счастливым концом». Американцы любят сериал «Клан Сопрано» и «Клиент всегда мертв».

И когда нам становится грустно, мы продолжаем улыбаться и стараемся выглядеть счастливыми. Это мы изобрели смайлик с улыбающимся счастливым лицом. (Какие еще вам нужны доказательства?) Помню, когда я была совсем юной, положение и состояние страны было далеко не удовлетворительным, но лейтмотивом существования служила песня «Не волнуйся, будь счастлив!» (Don’t worry; be happy!) Бобби МакФеррина (Bobby McFerrin). В то время я поддалась всеобщему психозу и искренне старалась чувствовать себя счастливой. Я много читала и не была похожа на других девочек, я общалась с небольшой группой подруг, которые были такими же социальными изгоями, как и я сама. Мы выросли в условиях тирании королев выпускного бала, чир-лидеров и других представительниц правящего класса американских девочек. Мы старались не выделяться и быть похожими на всех остальных, но наши фиги в карманах и улыбки на лицах не выглядели естественно. В подростковом возрасте мы познакомились с идеями Сартра и, в том числе, с одним из его главных постулатов: L’enfer, c’est les autres! – К черту всех остальных!