Раффи Шарт - Мою жену зoвут Морис

Раффи Шарт

Мою жену зoвут Морис

Ma femme s'appelle Maurice / My Wife's Name Is Maurice (2002)

Перевод с французского Владимира Сергеева

Действующие лица:

Жорж Одфей

Морис Ляппен

Катрин

Роже

Марьон Одфей

Мадам Труабаль

Мсье Труабаль

Занавес открывается. На сцене — богато обставленная гостиная, современная живопись на стенах, современная мебель — диван, два кресла, журнальный столик. За огромным окном видна Эйфелева башня.

Кроме входной двери по обе стороны гостиной есть еще две двери.

Марьон одета весьма элегантно.

Марьон: Жорж, больше так продолжаться не может. Хватит!

Жорж: Совершенно с тобой согласен, Марьон…

Марьон: Ты все время со мной согласен, все эти семь лет. А что ты сделал, чтобы хоть что-то изменить? Ни-че-го!

Жорж: Совершенно с тобой согласен, Марьон… Но ты тоже пойми — у меня сейчас кризис… Нет, не в личном плане, а в смысле недвижимости. Не — дви — жи — мо — сти!

Марьон: Ты мне этот кризис устраиваешь вот уже пятый год!

Жорж: Да, но сейчас совсем другое дело… Мне подвернулся такой лакомый кусочек!.. Представляешь — Виль-Франш-сюр-Мер!.. Настоящий каменный дом!.. Югославы мне все отремонтируют… И все за наличные, без всяких налогов… Подмажут- подкрасят… И будет полный шик-блекс-красота!.. А потом я его толкну первым же попавшимся идиотам — вроде банка Креди Лионнэ или агентства ГАН… Словом, крупняку… И положу себе в карман пять миллиончиков! Поди плохо!?

Марьон: Да, ну а я-то здесь при чем?

Жорж: Ну, конечно, мы ведь выше этого… Как Береника в своем замке… Невозмутима и недосягаема…… Завоевав Иудею, император Тит увозит Беренику в Рим, обещает жениться на ней. А та рассказывает об этом влюбленному в нее Антиоху, царю Сирии, который был другом Тита…

Марьон: Да погоди ты со своими Берениками, Титами, Антиохами… Ты на нас посмотри, посмотри как мы живем… Разве это жизнь!? Мы же практически не видимся: только «здравствуй» и «прощай»!.. Вот сейчас, например: ты вернулся из поездки, а я иду в галерею. Я так больше не могу, как ты не понимаешь!

Жорж: Ну, подожди еще немножко, радость моя… Мне уже осталось совсем немного… А потом я увезу тебя …в Вандею!

Марьон: Ах, в Вандею!? Ну это просто восхитительно! А, может, даже еще и в Гавр?

Жорж: Ну, если хочешь, можно и в Гавр. Там, кстати, море… Такое голубое… как твои глаза… И ты… лежишь на пляже… голышом…

Марьон: Слушай, Жорж, мы не отдыхали вот уже пять лет. А знаешь, когда мы последний раз занимались любовью?

Жорж: Ну, ведь не пять же лет назад, дорогая, не преувеличивай… Уж ни в коем случае не пять лет назад!

Марьон: Целых пять месяцев!

Жорж: Бог ты мой, как бежит время, когда думаешь только о работе… Неужели в самом деле — целых пять месяцев?

Марьон: Пять!..С хвостиком!

Жорж: Да, но… уж ты меня прости, но… надеюсь, ты не думаешь, что вот… прямо сейчас… разложу тебя на диване… и… Ну уж нет, Марьон… Ты ведь знаешь, я натура романтическая… Мне нужно настроиться, нужна своего рода прелюдия… Это ведь так важно — такая вот… прелюдия…

Марьон: Твоя прелюдия тянется уже пять месяцев! Не слишком ли долго, милый?

Жорж: Абсолютно согласен, Марьон… Но понимаешь… я так погружен в работу, ну просто — по уши… Она у меня отнимает буквально все силы, и умственные и все остальные… Даже ночью мне снится эта проклятая работа… Прямо ни на минуту меня не отпускает, ни на минуту!

Марьон: Будь ты такой работяга, ты бы не спал каждый день до обеда. Не удивительно — ты ведь возвращаешься под утро. Понятно, что ты очень, ну просто ужасно устаешь.

Жорж: Я, между прочим, работаю и по ночам!

Марьон (достает из его карманов спичечные картонки с рекламой ночных баров): Еще бы! Конечно, ты работаешь! Смотри, что я нашла у тебя в карманах: «Чунга», «Экзотико Бразилия», «Планета Дракула», «Макумба». А вот резиновое изделие «Маникс 007»? Хорошо, хоть пользуешься презервативами!

Жорж: Так они ведь неиспользованные. Видишь, даже не распечатаны. Это же реклама. Их раздают во всех ночных кабаках.

Марьон: Вот-вот, я и говорю, что ты проводишь ночи в кабаках, с полными карманами презервативов…Правильно, конечно — могут пригодиться…

Жорж: Да ладно тебе, брось цепляться. Они в самом деле могут пригодиться — только не мне, а моим клиентам. И поверь, дорогая, мне там совсем не до развлечений… Я бы предпочел проводить ночи с тобой, восхищаться твоими роскошными формами…

Марьон: Ой, Жорж, не смеши. И не строй из себя клоуна! Тебя даже в самый задрипанный цирк не возьмут… Все это мне уже давно не смешно… Надоело… Хватит… Нету больше моих сил…

Жорж: Ах, вот как!.. Ну ладно!.. Понятно! Раз ты со мной так говоришь, что-то тут не то… Теперь-то ясно, почему мы уже пять месяцев не занимались любовью. Небось, завела себе кого-то?! Боже мой, какая пошлость!.. Подумать только — мне наставили рога!..

Марьон: Прекрати, Жорж,… Не могу больше слышать, прекрати…

Жорж: Ну и ну, тихоня! Ну-ка давай, выкладывай все по порядку… Как его звать?… Я знаю этого гада?… Постой, погоди, сейчас я сам вычислю… Это, небось, один из твоих мазилок. Чилиец Рамон?… Или твой этот парикмахер из салона… Как его — Жан-Шарль де Лонжевьяль?… А, может, и тот и другой?…

Марьон: Прекрати, Жорж, что ты несешь!?

Жорж: Конечно, я несу всякую чушь. Все из-за тебя. Не могу я без тебя, радость моя… Скажи, что ты не совершила непоправимого?

Марьон: Пока еще нет.

Жорж: Честное слово?

Марьон: Да.

Жорж: Скажи — «честное слово»!

Марьон (раздраженно): Честное слово.

Жорж: Ах, Марьон, я готов сделать все что угодно, чтобы мы снова зажили дружно. Помнишь, как много значило в свое время это «мы». Помнишь, как мы любили другу друга под эту песню Эрве Виляра (напевает) «Мы — это иллюзия, убитая смехом, попавшем прямо в сердце». /Ну, сэ тюн иллюзьо — он. Ки мер дэнэкла — а дэнрир ан плен ке — ор…/

Марьон: Нет, это были не «Мы».

Жорж: То есть, как это — не мы?

Марьон: Нет, это было у тебя не со мной. «Мы» — не со мной… У нас был Шарль Азнавур и его песня «Ты не против»… Ты что — не помнишь?

Жорж: Ах, да, конечно… «Ты не против»… Пластинка твоих родителей…Мы слушали ее в одном из их замков…

Марьон: Нет, это было в их шале в Гштаадте. В том самом, который ты спалил дотла.

Жорж: Я там был совсем не при чем. Просто хотел тогда приготовить мясо по — мароккански… А тяги в камине не было, ну и…малость полыхнуло.

Марьон: Эта «малость» обошлась папе в семь миллионов долларов!.. А помнишь тот дом, что ты продал Майку Тайзону, и который ушел под землю?….

Жорж: Ну я же не мог предвидеть, что случится оползень.

Марьон: Ничего себе! Такого они не видели в Калифорнии тридцать лет. Многие даже подумали, что это сдвинулась впадина Сан Андреас.

Жорж: Так ведь ты-то понимаешь, что я не мог предъявлять претензии Майку Тайзону… Этот парень такой нервный, шуток не любит, а мне мои уши пока еще нужны. Конечно, что верно, то верно — в последнее время у меня не все получалось как надо. Ты же не будешь из всего этого раздувать… ну,… этого… как его…

Марьон (с выражением): Слона, да?

Жорж: Вот именно — слона… А что ты хочешь? У меня же нет богатых родителей. Ты-то никогда не считала деньги… Опять же у тебя есть собственная галерея, вокруг тебя крутятся всякие художники, скульпторы, «таггеры», «рапперы»… И ты счастлива, когда продаешь картину… Потому что ты-то продаешь воздух… но ты его продаешь.

Марьон: Между прочим, этот воздух тебя кормит!

Жорж: Ого, Марьон! Вот этого-то я больше не потерплю!.. Этого унижения… Постоянного оскорбления… Не могу больше жить под твоей опекой… У меня есть своя гордость… Как подумаю, что за пять лет я не продал ни одной даже маленькой квартирки,… даже места в паркинге… Ничего! Даже этого!.. Понятно, как я выгляжу в твоих глазах… Жалкий неудачник… Ну ни в чем мне не везет!

Марьон: Жорж, ради бога, не уводи разговор в сторону…

Жорж: Я ничего никуда не увожу. Разговор как раз об этом. Ты упрекаешь меня, что меня не бывает рядом с тобой… Ладно…Допустим, что это так… Но ведь все это для того, чтобы потом быть рядом… чтобы вместе стало нам лучше… Понимаешь, о чем я говорю?