Миро Гавран - Муж моей жены. Возвращение мужа моей жены Страница 10

Жаркец: Успокойся, успокойся.

Креше: Вот сучка! Я ее по стенке размажу. Глаза выколю. Уничтожу! Убью!

Жаркец: Успокойся, Креше, успокойся.

Креше: Я ей простил, что она с тобой, но чтобы с двумя! Это переходит всякие границы.

Жаркец: Успокойся, Креше, успокойся.

Креше: Я не могу успокоиться!

Жаркец: И я тоже взбесился, когда узнал. Потом успокоился. Я сказал самому себе: подожди, Жаркец, человек ведь существо разумное. Не сделай чего-нибудь, о чем потом будешь жалеть всю жизнь. Не будь безответственным, подумай о себе, о Драгице, о маленькой Матильде, да и о Креше. Ведь он — муж твоей жены и твой друг. Это касается не только тебя, но и его. Это касается вас обоих.

Креше: Отлично. Правильно сказал. Она наша общая жена, и решение тоже должно быть общим. Я предлагаю ее задушить и закопать во дворе. (Поднимает руку) Давай проголосуем.

Жаркец: Подожди, подожди. Успокойся. Выпей рюмочку. Ты всегда рассуждал трезвее после выпивки.

Креше наливает рюмку ракии. Протягивает ее Жаркецу, а сам делает большой глоток из бутылки, потом глубоко вздыхает и садится на стул.

Жаркец: Ты успокоился немного? Собрался?

Креше: Да. Хотя каждый раз, когда я узнаю, что она меня обманывает, мне все равно тяжело. Здесь даже опыт не помогает.

Жаркец: Дорогой мой Креше, нам сейчас, как никогда, нужен разум. Усмири свои эмоции.

Креше: Ты прав. Надо их еще немного усмирить. (Делает еще один большой глоток из бутылки) Кто он?

Жаркец: Ее покойный Никола. Отец маленькой Матильды.

Креше: Да ну тебя к черту! С мертвыми же не трахаются.

Жаркец: К сожалению, Никола только для нас двоих мертвый. Я видел его своими глазами. Он живее, чем мы с тобой.

Креше: И сколько это продолжается?

Жаркец: Шесть месяцев.

Креше: О, Господи! Мужья всегда обо всем узнают последними. И почему этот Никола не жил в Новом Градишке?

Жаркец: Жил когда-то. А теперь живет в Загребе. Держит свою гостиницу и…

Креше: Значит, она врала, что он умер?

Жаркец: Она и ему врала. Еще больше, чем нам. Я все проверил. Он о нас вообще не знает.

Креше: Шесть месяцев! Полгода!

Жаркец: Полных шесть месяцев. Плюс ко всему — это больше, чем физическая близость.

Креше: Что ты имеешь в виду?

Жаркец: Она не живет с ним, как с нами. Она к нему заскакивает только во время перерыва между двумя поездами в Загребе. Как я понял, он нужен ей для того, чтобы разбавить монотонность наших браков.

Креше: Да я ей голову разобью! Пока мы создаем видимость нормальной семейной жизни, она сексуально развлекается с третьим! Это значит, что она нас вообще не ценит, что мы оба для нее уже больше ничто.

Жаркец: Может быть.

Креше: Ты думаешь?

Жаркец: Думаю.

Креше: Не знаю как ты, но у меня пока все в порядке. У меня еще все работает. Понимаешь?

Жаркец: Да, понимаю. Но знаешь, современная женщина сегодня, это не то, что раньше. Это когда-то женщины были нормальными, а сейчас: мигрени, температура. Все изменилось.

Креше: Значит, тебе на сто процентов известно, что она обманывает нас с третьим?

Жаркец: На сто процентов.

Креше: Знаешь что?

Жаркец: Что?

Креше: Я сейчас пойду и выброшусь из этого окна.

Жаркец: Не надо, я прошу тебя.

Жаркец встает между Креше и окном.

Креше: Я пошел, пусти меня, хватит с меня и жизни, и работы, и жены, которая мне врет. Я должен выброситься, пришло время. Пусти меня! Окно — это единственный выход из сложившегося положения. Если бы я был умнее, я бы еще ребенком выбросился, чтобы не сталкиваться с жизнью и с женщиной, которая мне врет. Прощай, Жаркец. Прощай, моя жена-обманщица. Сколько обедов я для тебя приготовил! Передавай привет этой нашей сучке и скажи, что я счастлив, что покончил с собой, и что ночами я буду приходить к ней самым страшным вампиром и пугать ее, когда она будет в постели с другими мужиками. Прощай навсегда!

Жаркец: Да остановись ты!

Креше: Я должен это сделать, пусти меня!

Жаркец: Не должен.

Креше: Должен.

Жаркец: Не должен.

Креше: Пусти, я должен выброситься.

Жаркец: Да подожди, не суетись: мы на первом этаже, полметра от земли. Ты даже ногу не сможешь сломать, не то, что разбиться.

Креше: Ах, да, я совсем забыл. Это плохие новости сбили меня с толку. Да, да, это же первый этаж. Я полезу на крышу и спрыгну оттуда.

Жаркец: Креше, ты меня не уважаешь, ты мне не друг.

Креше: Почему это?

Жаркец: Неужели ты хочешь, чтобы я собирал тебя по улице? Чтобы я был единственным свидетелем твоей отвратительной смерти? Если ты хочешь покончить собой, выбери какой-нибудь цивилизованный способ. Что-нибудь красивое. Стань современным самоубийцей, чтобы даже Драгица не могла сказать, что в последний момент жизни ты был примитивным.

Креше: Ты прав, прав. Я знаю! Знаю!

Жаркец: Что ты знаешь?

Креше: Я знаю, как я покончу собой, чтобы быть на уровне.

Жаркец: Как?

Креше: Я перережу себе вены. А?

Жаркец: Да ладно. Это еще хуже. Фу!

Креше: Да. И долго. Долго. У меня другая идея. Точно.

Жаркец: Да ладно.

Креше: Точно. Придумал.

Жаркец: Ну, давай, говори.

Креше: Я возьму гвоздь, вставлю его в розетку, и готово. За две секунды сожгу столько энергии, сколько сжигается за два месяца, а она пусть платит. Вот какая будет моя месть.

Жаркец: Да, Креше, соберись. Зачем тебе умирать? Не ты же ее обманывал, а она тебя. Понимаешь?

Креше: Что ты хочешь сказать?

Жаркец: Зачем тебе убивать себя? Ты живешь правильно. У тебя все в порядке. Это она — грешница. Я же приехал не для того, чтобы мы тут себя наказывали, а для того, чтобы мы восстали против нее, грешницы.

Креше: Знаешь что?

Жаркец: Не знаю.

Креше: Все-таки вы умные, словенцы. Это ее надо сбросить с крыши, ей надо вены перерезать, это ее надо заставить вставить руку в розетку. Это ее надо наказать, а не меня. Убить, уничтожить — вот наша задача.

Жаркец: Креше!

Креше: Что опять не так?

Жаркец: Я не хочу садиться в тюрьму из-за какой-то…

Креше: … сучки!

Жаркец: Точно.

Креше: И я не хочу.

Жаркец: Ситуация, как видишь, очень сложная.

Креше: И наши политики так же говорят, когда сидят в дерьме: «Ситуация сложная».

Жаркец: Мы должны трезво оценить ситуацию. Мы должны быть на высоте. Мы не можем сделать что-нибудь, о чем потом будем жалеть всю жизнь. Мы, не смотря ни на что, должны ответить на вопрос: что мы чувствуем по отношению к своей жене.

Креше: Лучше не спрашивай, что я чувствую. Все, что она сделала, меня злит, выводит из себя.

Жаркец: И меня выводит и злит, но мы должны вместе решить, что нам с ней сделать, чтобы ее не потерять. Потому что, если откровенно, я не хочу ее терять. Не знаю, как ты.

Креше: Да и я тоже. Я имею в виду, что она дорога мне, как женщина, не смотря ни на что. Я не знаю, что я буду без нее делать.

Жаркец: Мы слишком старые, чтобы искать других женщин и снова влюбляться.

Креше: Точно. Абсолютно точно.

Жаркец: Но опять же, я не могу ей простить, что у нее есть этот покойник Никола.

Креше: И я не могу ей это простить.

Жаркец: Хорошо, что мы понимаем друг друга. Я считаю, что любое решение, какое бы оно ни было, мы должны принять вместе.

Креше: Согласен. Я очень ценю, что ты уважаешь меня, как человека и как друга. И тебя тоже уважаю.

Жаркец: Мы должны быстро выработать общий взгляд, обсудить ситуацию и принять решение. Давай, коллега: представь свое видение ситуации и свое решение.

Длинная пауза. Креше в недоумении оттого, что услышал.

Креше: Предприимчивым всегда был ты.

Жаркец: Да.

Креше: У тебя было больше времени, чтобы обо всем подумать…

Жаркец: Это правда, однако…

Креше: И наверняка ты приехал сюда уже с каким-то своим видением, с каким-нибудь хорошим решением.

Жаркец: Да! Ты прав!

Креше: Так что же ты меня мучаешь, говори!