Александр Шаргородский - Ямщик, не гони лошадей Страница 11

Где перец и где соль?..

ДЖИНН. (улыбаясь) А, может, ты совсем не пельмени? А ватрушка или круасан. Или булочка с изюмом?

РОЛАН. Но ты предпочитаешь булочку пельменям.

Он мягко улыбнулся и погладил ее по волосам.

ДЖИНН. Это потому, что я их никогда не ела. Никогда не пробовала. Я их не знаю. А круасан я ем каждое утро.

ДЖИНН рассмеялась и взлохматила ему его шевелюру.

ПИТЕР. (из кухни) Эй, там, засеките время. Кастрюля полна кипящей водой, и я бросаю в нее пельмени. И они должны кипеть три минуты. Ни больше, ни меньше. Иначе не получится чуда! Засекли?

ДЖИНН. Раз, два, три! Бросай!

Из кухни слышится звучный «шлёп».

ДЖИНН. (РОЛАНУ) Через три минуты мы отведаем, что это такое.

РОЛАН. (глядя в окно) Посмотри, взгляни быстро!

ДЖИНН. Что там?

РОЛАН. Молодая звезда упала с полночного неба.

ДЖИНН. Где?

РОЛАН. Вон, падает, видишь?

ДЖИНН. Да, да, вижу.

РОЛАН. Загадай желание, ДЖИНН. Мама всегда загадывала, когда падали звезды. У них такой обычай — когда падают звезды — загадывают желание. И она всегда загадывала и всегда сбывалось. Ну, загадывай!

ДЖИНН. Уже, загадала. А ты?

РОЛАН. Я тоже.

ДЖИНН. Когда должно сбыться, Вася?

РОЛАН. Скоро. Мама говорила, что скоро…

ПИТЕР. (из кухни) Ну, сколько там?

ДЖИНН. (спохватываясь) Кошмар! Снимай, Петя, снимай! Три минуты пятнадцать секунд.

ПИТЕР. Бездельники! (слышится грохот кастрюли) Шалопаи!

С дымящейся кастрюлей в руках, довольный и сияющий, появляется ПИТЕР.

ПИТЕР. Мошенники! Разгильдяи. Чуть не испортили пельмени! Чем вы здесь занимаетесь?

ДЖИНН. Мы загадывали желания. Упала звезда — и мы загадали.

ПИТЕР. И что?

ДЖИНН. Если сбудется, я тебе скажу.

ПИТЕР. Черт с вами! Прощаю. Ну, налетай! (ставит кастрюлю на стол). Только не обожгитесь!

ДЖИНН. (пробуя) Какая вкуснятина! Сногсшибательно. А, Вася, что ты скажешь?

РОЛАН. Вкуснее булочки с изюмом?

ДЖИНН хохочет.

ПИТЕР. Что за булочка? Хватай пельмени. Ешьте, жуйте и хвалите вашего Петю! Пельмени почти как сельдерей, они способствуют веселости в сердце и радости в душе. (разливает). Путешествие продолжается! Сейчас мы путешествуем вместе. Это чистая радость. Семь лет я не испытывал такой радости. За ДЖИНН и ВАСЮ, великих путешественников. Чтобы ваше путешествие никогда не кончалось! Ну, поехали!

Все выпивают и какая-то печаль вновь повисает в воздухе.

ДЖИНН. Что ты вспомнил, Петя?

ПИТЕР. Те дни, когда она поехала без меня. Я не знал, что делать, куда себя деть. Я сел в самолет и полетел туда, на север. Стоял июнь. В аэропорту я взял такси и покатил к той скамейке. Она не изменилась. И Екатерина была та же. И ее фавориты. И белая ночь.

Я сел на скамью, смотрел в плывущую ночь и слушал ее голос. Он возникал откуда-то оттуда, из тумана ночи.

Много хороших слов сказала она мне.

А потом я достал бутылку водки и начал пить. Как бродяга.

Впрочем, я им и был. Сидел и пил. И ко мне подсел какой-то помятый мужчина, незлобный, тихий и попросил угостить.

«Нельзя пить одному, браток, — нежно сказал он, — нельзя».

И мы начали пить вместе. И я ему рассказывал про Свету.

А он мне про Людмилу. И слезы вдруг выступили на его добрых глазах. Мы обнялись, как браться, и затянули «Ямщик, не гони лошадей».

ПИТЕР замолчал, что-то вспоминая.

ДЖИНН. А потом?

ПИТЕР. Что потом… Нас арестовали. Милиционер сказал, что никогда бы не подумал, что представитель такой порядочной и такой нейтральной страны так пьет и так кричит по ночам. И будит честных людей. И я ему рассказал про Свету. Он стукнул меня по плечу, достал стаканчик, и мы пили уже втроем… (он посмотрел на ВАСЮ и ДЖИНН). Вот такие, братишки, дела…

Поезд наш мчится быстро и быстро мелькают стволы за окном.

Путешествие наше не кончается. Надо только чаще об этом себе напоминать. Чтобы не было грустно… (он вновь поднял бокал). Ну, горько, горько!

ДЖИНН непонимающе посмотрела на него.

ПИТЕР. Горько, шалопаи!

ДЖИНН. Что это значит, «горько»?

ПИТЕР. Когда кричат «горько» — надо целоваться, болваны. Когда орут «горько»- сладко целуются. «Горько» — сигнал к поцелую!

ДЖИНН. Это прекрасно.

Она потянулась к ПИТЕРУ.

ПИТЕР. (чуть отстраняясь) Да не меня! Своего Васю. Прошел день — и вы ни разу не поцеловались. Это потерянный день, шалопаи! Горько! Горько!

ДЖИНН. Горько! (целует РОЛАНА).

ПИТЕР (РОЛАНУ). А ты?

РОЛАН целует ДЖИНН, вяло и быстро.

Не-ет, нет! Это не поцелуй. Это какой-то диетический поцелуй, пресное потирание щек. Целоваться надо — чтобы летели искры! Между мной и мамой всегда летали искры. Может, поэтому нам было светло. Сейчас я выключу свет, и мы посмотрим, какая будет искра! Взглянем, какая молния озарит темноту.

Он встает и тушит свет.

ПИТЕР. (в темноте) И-раз, и-два, и-три! Ну?! Где молния? Где гром?! Гроза, буря. Где?!! Где разбушевавшиеся силы природы?

ДЖИНН. (в темноте) ПЕТЯ, его нет.

ПИТЕР. Кого?

ДЖИНН. ВАСИ.

ПИТЕР. Как это нет?! Эй, ВАСЯ, не валяй дурака, так мы не договаривались. ВАСЯ, ВАСЯ!

ПИТЕР зажигает свет. РОЛАНА действительно нет.

ПИТЕР. (встревожено) ДЖИНН, его и вправду нет.

ДЖИНН. Я сказала тебе.

ПИТЕР. Но где же он? Куда он мог пропасть? Что за глупости? (он начинает бегать по комнате) ВАСЯ, ВАСЯ! (высовывается на балкон, залезает в шкаф, заглядывает на кухню) Что за чертовщина?!

Вдруг останавливается и как бы прозревает.

ПИТЕР. Он ушел, ДЖИНН, ушел.

ДЖИНН. Наверно.

ПИТЕР. Почему?

ДЖИНН. Не знаю… Может, он не любит пельмени…

Она с грустью смотрит на ПИТЕРА.

ДЖИНН. Путешествие продолжается, ПЕТЯ. Поезд летит вперед слишком быстро. ВАСЯ просто отстал. Он догонит нас на следующей станции. Ты увидишь. В такой компании мы проедем всего одну остановку. Всего одну…

ПИТЕР сел на диван и уставился на ДЖИНН.

ПИТЕР. (горько) Я что-то не то делаю! Я что-то не то делаю, ДЖИНН!

ДЖИНН. (улыбаясь) Жить надо страстями, ПЕТЯ!

ПИТЕР. Если б я знал, как надо жить. Я только знаю, что все делаю не так. Я притащился сюда, набрехал, нагородил чепухи, наорал, напровоцировал… И вот — ВАСЯ ушел. А это все, что у меня есть на этой земле. Я обидел его, ДЖИНН, обидел, потому что я старый кретин, которого надо держать вдали от порядочного общества.

Я болтаюсь по свету, вот уже семь лет я шмонаюсь по свету и не могу найти себе места. С тех пор, как нет СВЕТЫ — некуда мне пойти. И нечем заняться. Тридцать два года пролетели, как чайка над шхуной. И вот я один, в открытом море. И носит меня по волнам, и по этому необъятному шару. Мне скучно без нее. Я болтаюсь и выдумываю себе — люди вечны, мы не уходим, мы встретимся на станции, увитой плющом, я стану «Сан-Сафрэном» или там женщиной… Брехня! Динозавры вымирают, ДЖИНН! Их придумывают пигмеи, чтобы стать выше! Мы не встретимся на станции, увитой плющом, и не выпьем свежего «Сан-Сафрэн»!

Идут последние кадры фильма, и ничего больше не покажут.

И дальше — темнота!

ПИТЕР замолк и уставился в окно. И на глазах его проступили слезы. ДЖИНН подошла и обняла его.

ДЖИНН. Нет, ПЕТЯ, ты не прав… Когда кончается кино — зажигается свет… И вокруг много веселого шума. И все идут есть мороженое. Ты любишь мороженое, ПЕТЯ?