Эдуардо Де Филиппо - Ловкий ход Страница 16

ЛОРЕНЦО (притворившись, будто поверил). Надо же… И ты тоже не знаешь, что папа говорит маме.

ПАСКУАЛИНО. Я!? Конечно, знаю! Мама потому и не выходит замуж второй раз, что папа этого не хочет. Он всегда говорит ей: выйдешь замуж, я во веки веков не выберусь из пламени чистилища. Потому что папа, не знаю уж, сколько еще, должен провести в чистилище.

ЛОРЕНЦО. Бедный папа.

ПАСКУАЛИНО. А если бы не все это, то мама давно бы вышла замуж за дядю Гаэтано.

ЛОРЕНЦО (с интересом). А что, дядя Гаэтано хочет жениться на ней?

ПАСКУАЛИНО. Еще как хочет! Просто счастлив был бы. Но папа все еще там, в чистилище. И мама даже била дядю Гаэтано по щекам.

ЛОРЕНЦО. За что?

ПАСКУАЛИНО. Я не очень хорошо понимаю, за что. Но мама сказала… Я-то ведь вошел в комнату как раз в то время, когда она била его по щекам. У мамы была температура, но она не хотела ложиться в постель. А дядя Гаэтано, напротив, вздумал силой уложить ее. Раздевайтесь, требовал он, и крепко держал ее вот так, прижав к себе. (Показывает, как дядя Гаэтано прижимал к себе Вирджинию). Мама — женщина сильная, а тут еще и с температурой… Она избила его до крови.

ЛОРЕНЦО. А папа как, остался доволен?

ПАСКУАЛИНО. Еще бы! Когда узнал о случившемся, то сказал — как всегда, из живота Филуччо — что мама на год сократила его пребывание в чистилище.

ЛОРЕНЦО. А сейчас мама в церкви?

ПАСКУАЛИНО. Месса давно окончилась. Теперь она уже дома. (Из-за неосторожного движения ножницами дурачок ранит себе кончик пальца на левой руке). Ай! Черт побери!

ЛОРЕНЦО. Что случилось?

ПАСКУАЛИНО. Бо-бо… (Показывает порезанный палец). Бо-бо…

ЛОРЕНЦО (коварно, сразу же воспользовавшись ситуацией, придумывает свой план). Бо-бо? Порезался… Бедный ребенок!…(Осматривая небольшую ранку). Надо же…. Сколько крови…

ПАСКУАЛИНО (напуганный словами Лоренцо, плачет еще громче). Мама-а-а-а!

ЛОРЕНЦО. Но как же это ты? Сейчас я помогу тебе. А пока зажми запястье, да покрепче, не то вытечет вся кровь, умрешь и отправишься в чистилище на встречу с папой.

ПАСКУАЛИНО (испугавшись). Не хочу в чистилище.

ЛОРЕНЦО. Сними куртку. (Помогает дурачку снять куртку). Молодец, вот так хорошо. А теперь зажми еще крепче, не то крови вытечет слишком много.

ПАСКУАЛИНО (зажимает запястье левой руки). Не хочу отправляться в чистилище!

ЛОРЕНЦО. Дашь перевязать руку, и не отправишься. В чистилище ой, как плохо! (Берет кисточку, обмакивает ее в красную краску и наносит широкие красные полосы на раненую руку дурачка). Смотри, смотри, сколько крови!

ПАСКУАЛИНО (совсем перепуганный). Мама-а-а-а-а!

ЛОРЕНЦО. Стой спокойно и держи крепче. (Берет из груды белья детскую пеленку и завертывает ею всю руку дурачка. Потом делает из тех же пеленок широкую повязку, одевает ему на шею и подвешивает на нее забинтованную руку). Вот так лучше. Надень куртку.

Дурачок с помощью Лоренцо вдевает в рукав правую руку, и накидывает куртку на плечо.

ПАСКУАЛИНО. Не хочу отправляться в чистилище…

ЛОРЕНЦО. Будем надеяться, что все обойдется.

ПАСКУАЛИНО. А то вдруг тоже окажусь в животе у Филуччо.

ПУММАРОЛА (справа). Ну, делаем последний заход. (Увидев дурачка с рукой на перевязи, с тревогой). Что случилось?

ЛОРЕНЦО. Поранился. Едва руку себе не отрезал.

ПУММАРОЛА. Но как же так?

ЛОРЕНЦО. Ножницами.

ПАСКУАЛИНО (Появление Пуммаролы и интерес, который тот проявил к нему, еще больше пугают дурачка, и он теперь орет во все горло). Мама-а-а-а-а-а!

ПУММАРОЛА. Но кто же ему дал ножницы?

ЛОРЕНЦО. Мариетта, эта дура!

ПАСКУАЛИНО. Мама!

ЛОРЕНЦО. Пуммарола, не трать время. Скажи его матери, чтобы поскорее пришла сюда, я не хочу отвечать за него.

ПУММАРОЛА. Сказать донне Вирджинии?

ЛОРЕНЦО. Ну, а кому же еще?

ЛОРЕНЦО (с нетерпением). Пуммарола, делай, что я тебе велел. Пойди и позови сюда его мать.

ПУММАРОЛА. Хорошо. (Направляется к двери).

ЛОРЕНЦО (останавливая его). Подожди. Не говори ничего Кьярине и Филуччо, не то перепугаются.

ПУММАРОЛА (догадался, в чем дело). А мама… Мама не перепугается? Хорошо. Вы хотите, чтобы донна Вирджиния поднялась сюда. (Хитро, показывая свою солидарность). Так я велю ей подняться. (Выходит).

МАРИЯ (появляется слева с большой корзиной, полной разных бутылок и кухонной утвари). А чего орет этот дурак?

Паскуалино, задетый словами Марии, перестает плакать и хмурится.

ЛОРЕНЦО. Ничего. Это ты дала ему ножницы?

МАРИЯ. Чтобы посидел спокойно. А что, поранился?

ЛОРЕНЦО. Да, очень сильно порезался.

МАРИЯ (к дураку). А отчего же не пошел с мамой к мессе? (Дурачок не отвечает. Смотрит на девушку мрачно и угрожающе). Синьора Кьярина и Филуччо велели привести его сюда, так как он очень мешал им. Все время болтается под ногами и ничего не дает делать. Конечно, жаль его, потому что дурак. Но люди не могут же бросить свои дела.

Паскуалино зло смотрит на Марию.

ЛОРЕНЦО. Ладно, наберемся терпения. А там внизу, что уже заканчивают?

МАРИЯ. Мне осталось отнести только вот это. (Указывает на корзинку). Но вы же знаете, синьорину Кьярину… Когда ей вздумается навести в доме порядок, она неутомима. (С восхищением). Но какая красивая получилась квартира, все четыре комнаты. С этой обстановкой она кажется еще просторнее. У синьорины Кьярины есть вкус, она так прекрасно все сделала… И комнаты тоже очень точно распределила.

ЛОРЕНЦО. Кормилицу с ребенком куда поместила?

МАРИЯ. В дальнюю комнату, поближе к ванной. А ванная какая красивая! Для столовую, правда, не выделили комнату. Просто совместили с гостиной. Спальня для двоих, как и положено, а рядом с кухней еще комнатка для прислуги. Только знаете, профессор… я хотела вам сказать…

ЛОРЕНЦО. Что?

МАРИЯ. Когда синьора переедет туда, оставьте меня здесь.

ЛОРЕНЦО. Почему? Разве не хочешь работать у моей сестры?

МАРИЯ. Скажу вам правду, я не хотела бы перебираться к ним. Когда в доме всего один мужчина, — это совсем другое дело. Вы же почти никогда не бываете здесь… А когда работаете, то и вовсе не выходите из своей мастерской… И что вам принесут поесть, то и спасибо… Ничего особенного не требуете. Нет, правда… если никто не стоит над душой и не твердит без конца — сделай то и сделай это, то работаю намного лучше и с большим удовольствием (С мольбой). Профессор, оставьте меня здесь!

ЛОРЕНЦО. Ну ладно, еще поговорим об этом.

МАРИЯ (убежденно). Нет, я остаюсь тут. К вашей сестре не пойду. (Делает несколько шагов влево и снимает со стены ту же картину, что уже снимал Пуммарола).

ЛОРЕНЦО (поспешно останавливает ее). Да Оставите вы, наконец, эту картину в покое.

МАРИЯ (оправдываясь). Но мне велела синьорина Кьярина.

ЛОРЕНЦО (властно). Оставь ее в покое.

МАРИЯ. Но она же спросит, почему не принесла. Она дважды повторила мне: «Не забудь ту картину!»

ЛОРЕНЦО. А ты скажи, что опять забыла.

ВИРДЖИНИЯ (появляется справа вместе с Пуммаролой, очень взволнована). Разрешите. (Заметив перебинтованную руку дурачка, пугается) Сын мой… что с тобой? (Подходит к дурачку и по-матерински заботливо ласкает его).

ЛОРЕНЦО (лицемерно). Я сделал ему временную повязку. Но рана глубокая. По-моему, его надо отвезти к врачу. Десяток уколов, и все в порядке.

ВИРДЖИНИЯ (растерянно). Ну, если так… А почему же вы сразу не отправили его туда.

ЛОРЕНЦО. Ответственность. Только вы одна можете взять ее на себя, поэтому я и попросил Пуммаролу: «Вели донне Вирджинии подняться сюда». И не теряйте времени (С понимающим жестом Пуммароле). Проводи, Пуммарола, а то кровь вся вытечет.

ВИРДЖИНИЯ (ласково дурачку). Пошел бы со мной в церковь, ничего бы и не случилось. Пойдем, я отвезу тебя к врачу.