Ясмина Реза - Бог войны [=Бог резни] Страница 2

Ален (иронично). Да что вы? Только к Рождеству?

Аннет. Скажите… а вот когда вы увидели, как этот хомяк сидит там, словно парализованный, — почему вы не отнесли его домой?

Мишель. Потому что не мог взять его в руки.

Аннет. Ну, вы же посадили его на асфальт!

Мишель. Нет, я клетку поставил и его как бы вытряхнул. Не могу прикасаться к грызунам.

Вероника возвращается с подносом, на нем напитки и пирог

Вероника. Я не знаю, кто догадался поставить пирог в холодильник. Моника все сует в холодильник, надо ей сказать… Да, так что же вам сказал Фердинанд? Берите сахар.

Ален. Спасибо. А с чем пирог?

Вероника. Яблоки и груши.

Аннет. Серьезно? Яблоки и груши?

Вероника. Уникальный рецепт. (Режет и делит пирог) Промерз насквозь. Позор.

Аннет. Яблоки и груши — это да, но там еще что-то…

Вероника. Нет, только яблоки и груши. Чистая классика. Но там фокус…

Аннет. Какой же?

Вероника. Груши надо резать толще, чем яблоки.

Аннет. Серьезно?!

Вероника. Потому что груши пропекаются быстрей.

Аннет. А, ну конечно!

Мишель. Но она вам еще не сказала главный секрет.

Вероника. Погоди, дай людям распробовать.

Ален. Отлично. Очень вкусно, правда.

Аннет. М-м, вкусно!

Вероника (торжествующе). Пряничная крошка!

Аннет. Изумительно!

Вероника. Если честно, это мама Мишеля меня выучила.

Ален. Пряники… гениально! Ну, по крайней мере из всей этой истории мы хотя бы вынесем новый рецепт пирога.

Вероника. Хорошо бы еще это не стоило двух зубов моему сыну.

Ален. Именно это я и хотел сказать.

Аннет. Странную ты выбрал форму.

Ален. То есть я имею в виду, что… (мобильник жужжит). Извините, это надо… Да, Морис, да. Нет, отвечать мы не будем, это только подольет масла… Ты предупреждал? Ага, ага… А что это за симптомы, ну эти, с координацией? Что, от стандартной дозы? И давно ты об этом знаешь? И все время молчал? А что там с продажами? Вот так, да? Ясно. Ладно. (Прервав разговор и не переставая поглощать пирог, набирает другой номер).

Аннет. Ален, может, ты поговоришь с нами?

Ален. Да, да, секунду! (В трубку). Серж? Они знали о рисках с самого начала. Все два года. Был доклад для служебного пользования, да. А формально ничего, никаких побочных эффектов. Нет, в том-то и дело, ни противопоказаний, ни слова в отчете… Ну, как: снижается мышечный тонус, с равновесием проблемы, со слухом… короче, будешь парень неплохой, только ссышься и глухой. (Смеется вместе с коллегой). Оборот сто пятьдесят миллионов баксов. В общем, только глухая несознанка. Полное отрицалово. Этот идиот хотел воспользоваться правом на ответ. Мы не хотим никакого ответа, категорически! Другое дело, что если это подхватят в других газетах, мы можем типа выпустить заявление, что за две недели до совета директоров слили дезинформацию… Ну, он мне перезвонит. Ладно. (Прячет мобильник). Если честно, я даже не обедал.

Мишель. Угощайтесь, угощайтесь.

Ален. Спасибо. Я неисправим. На чем мы остановились?

Вероника. Что лучше было бы познакомиться по другому поводу.

Ален. Точно, точно. Так пирог пекла ваша мама?

Мишель. Рецепт мамин, да, но Рони пекла сама.

Вероника. Твоя мама не кладет груши.

Мишель. Не кладет, да.

Вероника. Бедная, ей скоро оперироваться.

Аннет. Серьезно? А что такое?

Вероника. Колено.

Мишель. Хотят ставить, сгибающийся протез, половина — металл, половина — пластмасса. Она все беспокоится, что от него останется после кремации.

Вероника. Что ты такое говоришь!

Мишель. Она не хочет, чтобы ее хоронили рядом с отцом. Хочет, чтобы кремировали и урну поставили рядом с урной ее матери, на юге. Представляете, дочка с мамой — две урны, соприкасаясь боками, вглядываются в даль и слушают шум моря… Романтично… Ха-ха.

Все улыбаются; неловкость.

Аннет. Вообще мы очень тронуты вашим благородством. Другие бы нагнетали ситуацию, а вы пытаетесь разрядить …

Вероника. Ну, как можем…

Мишель. Да.

Аннет. Нет, это все не просто так! Знаете, сколько родителей, когда защищают детей, сами становятся как дети, если не хуже?! Если бы ваш Брюно выбил нашему Фреди два зуба, мы с Аленом знаете что? Мы могли бы так отреагировать, что… Боюсь, мы бы не проявили такой широты.

Мишель. Ну что вы…

Ален. Она права. Мы бы уж точно.

Мишель. Просто мы понимаем, что могли оказаться на вашем месте.

Пауза.

Вероника. Ну, так что Фердинанд скажет нашему Брюно? Каково его, так сказать, видение ситуации?

Аннет. Он не то чтобы много говорит об этом… Он еще в шоке, по-моему…

Вероника. Но он хотя бы понимает, что изуродовал своего товарища?

Ален. Нет. Он не понимает, что изуродовал товарища.

Аннет. Зачем ты так о нем?! Все он отлично понимает!

Ален. Он понимает, что крепко нахулиганил, но что изуродовал товарища — это нет. Он не уродовал товарища.

Вероника. Вас смущает это слово, но оно единственно возможное, к сожалению.

Ален. Мой сын не уродовал вашего сына.

Вероника. Зайдите часов в пять и посмотрите как следует на его губы и зубы.

Мишель. Ну хорошо, временно изуродовал…

Ален. На губах все заживает очень быстро, а насчет зубов — отведите его к лучшему дантисту, я все оплачу…

Мишель. Ну вот еще, а страховка на что? Дело не в этом. Мы хотим, чтобы они поговорили, понимаете, чтобы это не повторялось все-таки…

Аннет. Давайте им устроим встречу.

Мишель. Так, в том-то и дело.

Вероника. Нам лучше присутствовать?

Ален. Нет, ну зачем же следить? Давайте, чтобы они как мужчина с мужчиной…

Аннет. Какие мужчины, Ален, не смеши людей! Я просто думаю, что лучше действительно без нас, потому что…

Вероника. Вопрос не в том, с нами или без нас. Вопрос — хотят они вообще выяснить отношения или нет?

Мишель. Брюно хочет.

Вероника. А Фердинанд?

Аннет. Да я его и спрашивать не буду.

Вероника. Но это очень важно. Это должно исходить от него.

Аннет. Фердинанд нахулиганил и должен отвечать, какая разница, хочет, не хочет…

Вероника. Если вы заставите Фердинанда и он будет воспринимать эту встречу как наказание, я сильно сомневаюсь, что возможен позитивный результат.

Ален. Понимаете, мадам, наш сын — дикарь. И то, что он способен так внезапно покается, — это все иллюзии. Извините, мне надо срочно подскочить в офис, а ты, Аннет, останься, расскажешь, что вы решили. Я любое ваше решение приму. Женщины всегда думают, что в таких делах нужен мужчина, отец — как будто от него что-то зависит. А мужчина — балласт, тюфяк, грубиян и зануда. О, у вас из окна монорельс видно, какая прелесть.

Аннет. Мне очень жаль, но я тоже должна бежать… Понимаете, мой муж из тех, кто никогда не катал коляску…

Вероника. Очень жаль. Это такое счастье — катать коляску. И так недолго длится, к сожалению. Ты всегда обожал возиться с детьми, Мишель, ты-то всегда катал коляску!

Мишель. Да, я катал.

Вероника. Ну так что мы решили?

Аннет. Вы не могли бы прийти к нам с Брюно где-то в пол-восьмого?

Вероника. Пол-восьмого? Мишель, ты как?

Мишель. Но мне кажется…

Вероника. Что? Говори!

Мишель. Мне кажется, лучше Фердинанду прийти сюда.

Вероника. Я согласна.

Мишель. Я не думаю, что потерпевший должен сам тащиться к виновнику.

Вероника. Совершенно верно.

Ален. Что до меня, я вообще нигде не смогу быть к пол-восьмому.

Аннет. Раз от тебя никакого толку, мы обойдемся.

Вероника. Как хотите, а мне кажется, что отцу лучше присутствовать.

Мобильник Алена жужжит.

Ален. О’кей, но тогда не сегодня, ладно? Алло! Да ни слова об этом нет в отчетах! Никакой риск не оговорен, ни одного указания… Да. (Отключается).