Дэвид Айвз - Вариации на смерть Троцкого Страница 2

ТРОЦКИЙ: Что про первое можно будет не вспоминать. (Падает на пол и умирает).

МИССИС ТРОЦКАЯ (по-русски): Ньет, ньет, ньет!

Колокол

ТРОЦКИЙ: Но этот человек — садовник.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Да.

ТРОЦКИЙ: По крайней мере, он выдает себя за садовника.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Да.

ТРОЦКИЙ: Делает ли это его членом пролетариата?

МИССИС ТРОЦКАЯ: Я бы сказала, что да.

ТРОЦКИЙ: Тогда зачем же он вонзает альпийский ледоруб мне в череп?

МИССИС ТРОЦКАЯ: Я не знаю. Ты его угнетал?

ТРОЦКИЙ: Ну зачем же Рамону так со мной поступать? (По-гамлетовски воздевает череп).

МИССИС ТРОЦКАЯ: Может быть, он буквалист?

ТРОЦКИЙ: Кто?

МИССИС ТРОЦКАЯ: Буквалист. Может быть, Рамон вчера столкнулся с Мануэлем. Ну, знаешь — Мануэль? Главный садовник?

ТРОЦКИЙ: Я знаю, кто такой Мануэль.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Я знаю, что ты знаешь, кто такой Мануэль.

ТРОЦКИЙ (голосом Ральфа Крамдена): Настанет день, миссис Троцкая… Бах! Трах!

МИССИС ТРОЦКАЯ: Быть может, Рамон спросил его: «Как ты думаешь, я не забуду взять мистеру Троцкому шезлонг смотреть настурции?» А Мануэль, может быть, ответил: «Почем я знаю — ты ж вон зимой ледоруб ему забыл?» ХА ХА ХА ХА ХА ХА!

ТРОЦКИЙ: Очень смешно.

МИССИС ТРОЦКАЯ: А может быть он просто в цацки-троцки с тобой играл?

ТРОЦКИЙ: Ох, очень, очень смешно.

МИССИС ТРОЦКАЯ: А может быть он просто не прорубил тему? ХОО ХОО ХИИ ХИИ ХАА ХАА!

ТРОЦКИЙ: Прекрати! Прекрати! (Умирает).

МИССИС ТРОЦКАЯ: ХА ХА ХА ХА ХА ХА!

Колокол

ТРОЦКИЙ: Позови сюда Рамона.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Рамон!

ТРОЦКИЙ: Да побыстрее. У меня альпийский ледоруб в черепе.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Рамон! Иди быстрее!

Входит РАМОН: сомбреро, пончо, гуарачи, гитара.

ТРОЦКИЙ: Доброе утро, Рамон.

РАМОН: Доброе утро, сеньёр. (Жмут друг другу руки.)

ТРОЦКИЙ: Садись, пожалуйста. (МИССИС ТРОЦКОЙ). Видишь? У нас здесь очень хорошие отношения между работодателем и его работником? (РАМОНУ). Рамон, ты засадил мне в череп этот альпийский ледоруб?

РАМОН: Я не засадил его, сеньёр. Я его вонзил вам в череп.

ТРОЦКИЙ: Прошу прощения?

РАМОН: Видите? Рукоятка еще виднеется.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Это правда, Лев. Ледоруб еще не совсем скрылся из виду.

РАМОН: Поэтому мы не может сказать «засадил» — мы можем только сказать «вонзил», или хотя бы «вогнал»…

ТРОЦКИЙ: Ладно, ладно. Но зачем ты это сделал?

РАМОН: Мне кажется, я прочел об этом в энциклопедии.

ТРОЦКИЙ (публике): Вот сила печатного слова!

РАМОН: Мне хотелось взять пешню, но в доме ни одной не нашлось.

ТРОЦКИЙ: Но почему? Ты отдаешь себе отчет в том, кто я такой? Ты соображаешь, что вонзил этот ледоруб в череп значительной исторической фигуры? Я помогал провести Русскую Революцию! Я боролся со Сталиным! Я был главным политическим теоретиком! Зачем ты это сделал? Что это — политическая неприязнь? Анти-контрреволюционная реакция?

РАМОН: На самом деле — из-за любви, сеньёр.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Это правда, Лев. (Они с РАМОНОМ берутся за руки). Мне жаль только, что ты узнаешь об этом вот так.

ТРОЦКИЙ: Нет.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Да.

ТРОЦКИЙ: Нет.

РАМОН: Си!

ТРОЦКИЙ: О Боже! Каким же глупцом я был! (Умирает).

Колокол

ТРОЦКИЙ: Почему ты на самом деле это сделал, Рамон?

РАМОН: Вы этого никогда не узнаете, сеньёр Троцкий.

ТРОЦКИЙ: Это какой-то кошмарный сон!

РАМОН: Но, к счастью для вас, ваша ночь на исходе. (ТРОЦКИЙ умирает).

Колокол

ТРОЦКИЙ: Хорошо, Рамон. Спасибо. Можешь идти.

РАМОН движется к двери, останавливается.

РАМОН: Сеньёр Троцкий…

ТРОЦКИЙ: Да?

РАМОН: Как вы думаете — у вас найдется сегодня время посмотреть настурции? Они поистине прекрасны.

ТРОЦКИЙ: Боюсь, что нет, Рамон. Но я постараюсь.

РАМОН: Благодарю вас, сеньёр. Асталависта. Или мне следует сказать — буэнас ночес? (Выходит).

ТРОЦКИЙ: Так. Ладно. Двадцать первое августа 1940 года. День, когда я умру. Интересно. Подумать только — я пережил столько двадцать первых августа, точно человек переступающий собственную могилу…

МИССИС ТРОЦКАЯ: За тобой чудесно было быть замужем, Лев.

ТРОЦКИЙ: Спасибо, миссис Троцкая.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Хотя временами это была такая обуза — быть замужем за значительной исторической фигурой.

ТРОЦКИЙ: Мне жаль, что часто приходилось бывать вдали от дома, ухаживать за революцией…

МИССИС ТРОЦКАЯ: Я понимаю.

ТРОЦКИЙ: И прости, что я бывал в разлуке со своими чувствами.

МИССИС ТРОЦКАЯ (нежно протестует): Не надо… прошу тебя…

ТРОЦКИЙ: И что часто я с таким трудом выражал собственные эмоции.

МИССИС ТРОЦКАЯ: О, и я не была всем, чем должна была быть для тебя.

ТРОЦКИЙ: Ну что ж, сожалеть уже поздновато, если в черепе у тебя засел альпийский ледоруб.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Вонзен, точнее.

ТРОЦКИЙ: Значит, не от старости, не от рака и даже не от пешни, которой я боялся столько лет. От ледоруба в руках испанского коммуниста, выдающего себя за садовника.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Вот этого ты никак не мог предугадать, Лев.

ТРОЦКИЙ: Значит, даже наемный убийца может выращивать цветы. Садовник был фальшив, однако, сад, за которым он ухаживал, — настоящий. Откуда мне было знать, что он — мой убийца, когда проходил мимо него каждый день? Откуда мне было знать, что человек, ухаживающий за настурциями, не даст мне увидеть, какая погода будет завтра? Откуда мне было знать, что я никогда не увижу «Касабланку», которую снимут только в 1942 году и которая мне все равно не понравится? Откуда мне было знать, что я никогда не узнаю об атомной бомбе, о восьмидесяти тысячах жертв Хиросимы? О рок-н-ролле, Горбачеве, государстве Израиль? Как я мог догадаться, что меня сотрут из учебников истории моей собственной земли?..

МИССИС ТРОЦКАЯ: Но ведь и восстановят однажды, хотя бы частично.

ТРОЦКИЙ: Для каждого приходит время, когда входишь в какую-то комнату и из этой комнаты уже никогда не выходишь. Или — выходишь из комнаты, и она — последняя комната, из которой выходишь вообще. (Оглядывается). Вот моя последняя комната.

МИССИС ТРОЦКАЯ: Но тебя в ней даже нет, Лев.

ТРОЦКИЙ: Этот стол, эти книги, этот календарь…

МИССИС ТРОЦКАЯ: Но тебя же здесь даже нет, любовь моя.

ТРОЦКИЙ: Солнечный свет пробивается сквозь жалюзи…

МИССИС ТРОЦКАЯ: Это было вчера. Ты сейчас в больнице, без сознания.

ТРОЦКИЙ: Цветы в саду. Ты, стоишь вон там…

МИССИС ТРОЦКАЯ: Это ты вчерашний день видишь.

ТРОЦКИЙ: О чем говорится в этой статье? Прочти мне еще разок.

МИССИС ТРОЦКАЯ: «20 августа 1940 года испанский коммунист по имени Рамон Меркадер в пригороде Мехико Койокане вонзил альпийский ледоруб в череп Троцкого. Троцкий скончался на следующий день.»

ТРОЦКИЙ: Ведь вселяет какую-то надежду по поводу мира, правда? Человеку могут вонзить в череп альпийский ледоруб, и он проживет после этого еще целый день… Схожу, наверное, посмотрю настурции.

Умирает. Сад за окнами, забранными жалюзи, начинает рдеть

СВЕТ ГАСНЕТ