Эдуардо Де Филиппо - Рождество в доме Купьелло Страница 3

Лука (взглянул на дочь). Ты чего пришла?

Нинучча. Здравствуй, лапа.

Лука (посмотрев на Кончетту). Опять с мужем поругалась? Никак не пойму… Он в тебе души не чает… Такой добрый… Из за чего ссора то?

Нинучча не отвечает.

(Повторяет.) Я спрашиваю, из за чего поругались?

Нинучча продолжает молчать.

(После небольшой паузы снова спрашивает.) Так из за чего поругались?

Нинучча молчит.

(Отчаявшись, Кончетте.) Вот еще один образец твоего воспитания!

Кончетта берет стул и придвигается к Нинучче. Разговаривают шепотом, дополняемым жестами. Нинучча рассказывает о том. что произошло, отчаянно жестикулируя. Кончетта пытается успокоить ее. Лука хочет понять, о чем они говорят, но тщетно — женщины исключают его из беседы, говоря все тише и тише. Лука берет банку с клеем и идет направо.

Значит, мне знать ничего не положено?!

Кончетта. Ну чего тебе надо знать? Что ты хочешь? Иди занимайся игрушкой!

Лука. Занимайся игрушкой? Что ж, займусь… Пойду вот клей разогрею… Но когда случится беда, то ко мне не бегите! Я занят игрушкой. Так то…

Женщины продолжают разговор. Он пытается подслушать; наконец, махнув рукой, идет к выходу

Ничего не слышно! Секретные переговоры… Черт с вами с обеими!

Кончетта (видя, что Лука вышел). Ну и дальше что?

Нинучча. Ну, я оделась и ушла.

Кончетта. Господи, да ты в своем уме? Он же сейчас прибежит сюда…

Нинучча. Сил больше нет! Замучил меня своей ревностью!

Кончетта. Ты тоже хороша, моя дорогая… Если бы ты не заглядывалась на улице на мужчин, шла бы себе прямо… Ничего, ничего, я твоя мать, от меня можешь и выслушать…

Нинучча. Да что я такого делала? Да погодите, дайте сказать! Я же только болтала, вот и все, ничего серьезного! А вот сейчас я не шучу… Вот. (Показывает письмо.) Я оставляю его… (Читает.) «Синьору Николе Перкуоко. Срочно. Наш брак был ошибкой…». (Останавливается, матери.) Разве это неправда? Это действительно была ошибка!(Продолжает читать.) «Я влюблена в Витторио Элиа и уезжаю с ним сегодня вечером. Прощай, Нинучча».

Кончетта (в ужасе). Да ты в своем уме, девочка? Твоего мужа удар хватит. Бессовестная! Дай ка сюда письмо!

Нинучча. Нет, не дам!

Кончетта (вырвав письмо из рук Нинуччи). Отдай сейчас же! (Идет к комоду, над которым висит изображение мадонны.) О мадонна, чем же все это кончится?.. (Угрожающе, дочери) Еще раз услышу что нибудь подобное — не знаю, что сделаю! Он тебе муж, а не какой нибудь первый встречный. Не любит она его… А о чем ты раньше думала?

Нинучча (вне себя). Я его никогда не любила! Это вы заставили меня выйти за него!

Кончетта. Что ж, теперь делать нечего…

Нинучча. А я убегу!

Кончетта. Еще слово, и я запущу тебе чем нибудь в физиономию!

Нинучча (с презрением, зло, приглушенным голосом). Бей! Бей, что стоишь? А-а!.. Почему я такая несчастная? (С силой.) Хватит! Поумнела! О-о, у меня все кипит внутри! Сейчас все переломаю!

Нинучча в ярости бегает по комнате, ломая все, что попадается под руку: чашку о блюдечком, стоящую на столике, вазу для цветов, стакан; наконец, останавливается перед игрушкой, которую мастерит Лука, смотрит на нее и затем в исступлении хватает ее и швыряет на пол. Напуганная, плачущая Кончетта пытается успокоить дочь. Нинучча, спрятав лицо в ладонях, вздрагивает от рыданий. Входит Лука.

Лука (помешивая кистью в баночке о клеем). Что случилось?

Кончетта (слабым голосом, лишь бы сказать что то). Ничего.

Лука. Ничего?! Да тут, похоже, ураган пронесся! (Вздрагивает, увидев игрушку.) Ой… «Ясли Христовы»… (Кричит жене.) Кто сломал? Да что ж такое делается! Я же работал, старался… Кто это сделал?

Кончетта (устало, с отчаянием). Чего тебе надо от меня? Дочь твоя сломала… С ней и ругайся!

Лука (пытаясь собрать игрушку). С ней? Нет, я с тобой буду ругаться, поняла?

Кончетта (тем же тоном). Со мной?..

Лука. Да-да! С тобой. Ты во всем виновата! Вечно о ней нянчилась. Все из за тебя! А потом жалуешься, когда я ругаюсь с тобой. Ты никогда не умела воспитывать детей!

Кончетта. Я виновата, да? Всегда я виновата! Все вы так думаете! Все на меня валите… (Показывает на дочь.) У нее с мужем нелады… У тебя вон игрушка… (У нее начинается истерика, бьет кулаками по кровати.) Я не могу больше… Не могу!.. (Лука смотрит на жену удивленно и недоверчиво. Она тем же тоном.) Все против меня! Вы мне жизнь загубили! (Силы покидают ее, и она падает на пол. Письмо Нинуччи выскальзывает из ее рук.)

Нинучча (подбегает к ней). Мама!

Лука. Кончетта умерла! Умерла моя жена! (Вместе с дочерью поднимают Кончетту и переносят на кровать.) Кунче, скажи что нибудь! Ради бога! (Бежит к двери и кричит.) Паскали! Паскали, скорее сюда! (Возвращается к Кончетте.), О-о! Умерла моя жена! (Обращаясь к изображению мадонны.) Мадонна, смилуйся! (Снова бежит к двери.) Немного уксуса… Быстрее!

Голос Паскуалино за дверью: «Иду, иду, Лукарье… Кстати, твой сын и подтяжки мои стащил!..»

Лука (теряя терпение). Какие еще подтяжки? У меня жена умирает! Давай, живо!

Паскуалино быстро входит, придерживая руками сваливающиеся брюки.

Паскуалино. Что, умерла?

Лука. Не знаю… Холодная-холодная.

Паскуалино. Сейчас принесу уксусу! (Выходит.)

Лука (почти плача). Кунче, хоть одно слово! Это я, твой Лукарьелло!

Кончетта (постепенно приходя в себя). Ах…

Лука. Тише, она открывает глаза… Говори, Кунче… Все, что хочешь… Как ты себя чувствуешь?

Кончетта (слабым голосом). Немного лучше.

Лука. Черт побери, ну ты и напугала меня!.. Самому чуть плохо не стало… (Нинучче.) Ну, так что случилось?

Нинучча. Ничего.

Входит Паскуалино со стаканом в руках.

Паскуалино. Вот уксус.

Лука. Уже не надо, ей лучше.

Паскуалино. А что произошло, если не секрет?

Нинучча. Ничего. Ничего.

Лука. Бесполезно спрашивать. В этом доме никто ничего не должен знать.

Паскуалино. Лукарье, твой парень и подтяжки мои стащил.

Лука. Ну что ты хочешь от меня, Паска?! Возьми мой ремень. Да, ищи себе комнату… Что я тебе могу еще сказать?

Паскуалино. С умом надо детей воспитывать… Вырастили вора… (Уходит.)

Звонок в передней.

Лука. Я открою… (Нинучче.) Посмотри за матерью. (Кончетте.) Теперь лучше?

Кончетта утвердительно кивает.

Надо же… Лицо стало белое-белое… (Смотрит на игрушку.) Нда… Придется заново все переделывать!

Нинучча (с упреком). Папа, как ты можешь сейчас думать об игрушке?!

Лука. Да я просто так сказал… Столько работы — и все впустую… (Идет в переднюю, но останавливается перед изображением мадонны над комодом и снимает с головы кепку.) Спасибо! (Выходит.)

Нинучча (нежно шепчет). Мама…

Кончетта (приподнявшись на подушках). Ты моей смерти хочешь. Как ты могла написать своему законному мужу, что любишь другого и собираешься бежать с ним! Ты же знаешь его, он шутить не любит. Убьет тебя, как только узнает! Лучше иди сюда. Поклянись, что не отдашь ему письмо, что помиришься с ним и покончишь со всем этим раз и навсегда. Поклянись мне, дочка моя! (Смотрит с мольбой на дочь.)

Нинучча (расчувствовавшись, тронутая словами матери). Клянусь вам, мама.

Лука входит с Николой.

Лука. Чуть-чуть не померла!

Никола. Что вы говорите? (Встревоженный, подходит к Кончетте.)

Лука. Вдруг почувствовала себя плохо… (Замечает, что из под пиджака Николы выглядывает край сорочки.) Я так и знал — опять вы поссорились… Но так и не понял, из за чего. (По-приятельски и доверительно берет Николу под руку.) Мне все можешь говорить… С женщинами трудно договориться, сам понимаешь… А мне все можешь выложить. Так что у вас стряслось?