Эдуардо Де Филиппо - Симпатия Страница 8

ТУЛЛИО: А, что сталось с девушкой?

ДЖУЛИАНА: Туллио! Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше? Тебе удалось немного поспать?

МЕДСЕСТРА: Значит, вы уже проснулись! И слышали, что пишут о вас в газетах?

ТУЛЛИО: Да, обычные сообщения; как всегда пресса сгущает краски…

ДЖУЛИАНА: Будет тебе, что ты говоришь? Это чистейшая правда. Тебе что-нибудь нужно? Может тебе немного поднять подушку? (Подходит к кровати и помогает брату лечь поудобнее).

МЕДСЕСТРА: Синьор Франки, вы знаете, все говорят только о вас? А сколько телефонных звонков!

ТУЛЛИО: Я хочу знать, что с девушкой?

МЕДСЕСТРА: С какой? А, с той синьориной, что привезли сюда вместе с вами вчера вечером? С ней ничего страшного; она была только сильно напугана. Бедная девчонка, мы ее осмотрели и тут же отвезли домой. Сегодня она позвонила первой и сказала, что скоро придет навестить вас. Бедняжка, пережила самый настоящий шок. О, боже, я, с этими разговорами, совсем забыла дать вам успокоительное лекарство! (Протягивает Туллио стакан с лекарством; после чего обращается к Джулиане). Следите, чтобы он не вставал; я зайду немного попозже.

Выходит из палаты.

ДЖУЛИАНА: (После небольшой паузы) Альберто тоже собирается заскочить к тебе утром. Когда я его оставила вчера вечером, он все еще был в шоке. Сам знаешь, они ворвались в магазин так неожиданно… Мне рассказывали, что события развивались молниеносно. У него даже не было времени, чтобы прореагировать. Всегда так: прежде чем очутиться в подобной ситуации, чего только не передумаешь, но затем, оказавшись застигнутым врасплох, обо всем забываешь на свете.

ТУЛЛИО: Сегодня — я король! Потому что меня не убили. Все дело в этом; и, тем не менее, это великолепно. Я смогу скоро вставать, выходить из палаты на прогулки, а там, дай бог, если быстро пойду на поправку, покину больницу и вновь смогу ощутить все прелести настоящей жизни. И должен спешить. Я видел смерть в глаза, она стояла передо мной. Знаешь, что написано на лице смерти? Написано: защищайся и держись! Но держаться за кого, за что? Ты этого не знаешь, хотя держишься, цепляешься изо всех сил за что-нибудь; а, когда этот кошмар заканчивается, и нет больше опасности, и ты можешь снова открыть глаза, ты обнаруживаешь себя снова наедине со своими проблемами. Что я успел сделать за эти годы? В один прекрасный день я отправился в путь в надежде добраться до счастливейшего места на земле, моего места. Я до сих пор не знаю, какого такого места, и существует ли оно на самом деле — но хотел бы добраться до него целым и невредимым, чистым, каким я был в начале этого пути. Мне хотелось бы сказать в тот день, когда я достигну этого места: а, вот и мой дом, дайте мне зеркало, мне надо взглянуть на мое лицо, чтобы удостовериться сумел ли я сохранить его чистоту. И иметь счастье, стоя перед своим отражением в зеркале, повторять себе: это я, я, я, я…

МЕДСЕСТРА: (Входит в палату, закрывая за собой дверь) Позвольте? Синьора Джулиана, здесь пришел хронист, с радио.

ТУЛЛИО: Этого следовало ожидать.

ДЖУЛИАНА: Я удивлена, что никто еще не появился раньше.

МЕДСЕСТРА: Так, что, я могу его впустить?

ДЖУЛИАНА: Туллио, ты как, в состоянии принять его?

ТУЛЛИО: Как сказать… Ладно, впустите его. (Медсестра выходит из палаты).

ДЖУЛИАНА: Может, перед тем как впустить сюда хроникера, нам следовало бы договориться насчет того, что мы должны будем говорить с ним?

ТУЛЛИО: Только правду. Не мы же совершили нападение с целью ограбления!

МЕДСЕСТРА: (Входит в палату в сопровождении хроникера) Располагайтесь.

ХРОНИКЕР: Добрый день! Извините за беспокойство, постараюсь не отнять у вас много времени. Мы вполне уложимся в десять минут.

ДЖУЛИАНА: Располагайтесь, располагайтесь.

ХРОНИКЕР: Можете наслаждаться жизнью, к счастью не случилось ничего страшного.

МЕДСЕСТРА: Иначе бы я не впустила вас сюда, была бы против этого.

ХРОНИСТ: (вытаскивает микрофон и проверяет свой магнитофон) Раз, два, три, готово, идет запись… Все в порядке. Я уже вам сказал, что не отниму у вас много времени. Всего несколько вопросов.

ТУЛЛИО: Ну, что ж, спрашивайте.

ХРОНИСТ: Мы находимся в палате номер 15. Здесь находится синьор Туллио… и синьорина…?

ДЖУЛИАНА: Я его сестра.

ХРОНИСТ: (Подносит микрофон к Джулиане) Говорите, пожалуйста, немного громче.

ДЖУЛИАНА: Я его сестра.

ХРОНИСТ: Представьтесь, пожалуйста.

ДЖУЛИАНА: Джулиана Босси.

ХРОНИСТ: Стало быть, синьор Босси доводится вашему брату шурином?

ДЖУЛИАНА: Да, именно так.

ХРОНИСТ: Вы находились в магазине, когда произошла эта история?

ДЖУЛИАНА: Нет, в это время я всегдбываю дома.

ХРОНИСТ: Вам повезло.

ДЖУЛИАНА: Мне позвонили и сказали о том, что случилось с моим братом, и я тут же примчалась сюда.

ХРОНИСТ: (Смещает микрофон в сторону Туллио) Разрешите побеспокоить вас, синьор Туллио; вчера вечером я взял интервью также у вашего шурина; о неудавшемся нападении на ваш магазин и бегстве бандитов, я знаю все. Была страшная суматоха, но я узнал от других, что вашему ювелирному магазину всего лишь каких-нибудь десять лет. Это правда?

ТУЛЛИО: Говоря по правде, нет. Вот уже десять лет как, после смерти отца, по его желанию, ювелирный магазин является моей собственностью.

ХРОНИКЕР: А как же ваша сестра, ей ничего не досталось в наследство?

ТУЛЛИО: Наш отец был человеком старых правил. В свое время и его отец, мой дедушка, поступил аналогичным образом, оставив магазин моему отцу.

ХРОНИСТ: Интересно. Эта история заслуживает того, чтобы остановить на ней внимание.

ТУЛЛИО: Джулиана была оставлена на мое попечительство, и, когда она вышла замуж, я переписал на нее половину магазина. Таково было завещание моего отца. В подобном завещании не было нужды, потому что я все равно поступил бы только таким образом.

ХРОНИСТ: Я понял. (Ехидно). И ваша сестра сразу же нашла себе мужа?

ТУЛЛИО: Сразу, или потом, но нашла. Вы поинтересовались историей магазина, вот об этом мы и должны с вами говорить. Мой шурин в то время работал служащим в другом ювелирном магазине.

ХРОНИСТ: Вот и прояснилась история вашей фирмы. Стало быть, вы оба являетесь экспертами по ювелирным изделиям.

ТУЛЛИО: Безусловно, но у моего шурина нет опыта работы ювелирным мастером. В нашей семье, начиная с дедушки, а, может быть, и с прадедушки, о последнем не могу говорить с уверенностью, все, без исключения, кто в большей, а, кто в меньшей степени, были посвящены в это ремесло. Мы создавали себе имя можно сказать с нуля.

Мой отец унаследовал от своего отца небольшой магазин, который затем сумел расширить, одновременно утвердив за собой славу ювелира высочайшего класса. Фортуна улыбнулась моему отцу в конце войны, в 43-44-х годах. Бомбардировки тогда становились с каждым днем все более интенсивными, генерируя страх и ужас, в особенности, среди богатых. Вы знаете, богатые люди всегда боятся смерти, но надежда остаться в живых никогда не покидает их. Богатые покупали все без разбора: изумруды, рубины, бриллианты. Не обращая внимания на качество: на ура шел любой камень и по любой цене. Были те, кто продавал, и, кто покупал. В это время под руководством ювелиров, объединивших свои финансовые ресурсы, и, абсолютно игнорировавших имевшие место бомбардировки, сформировалась широкая торговая сеть, для совершения операций по купле и продаже ювелирных изделий. Об этом мы узнали в семье из разговоров отца.

ЖУРНАЛИСТ: Разумеется, поскольку последняя война уже принадлежит другой эпохе.

ТУЛЛИО: Здесь вы абсолютно правы.

ХРОНИСТ: Извините, синьор Туллио, еще один вопрос, после чего я вас оставлю в покое; когда вчера вечером вы принялись стрелять, у вас не проскочила в голове мысль, хотя бы на мгновенье, что такой оборот событий может привести к непредсказуемым, трагическим последствиям? Об этом вчера вечером говорили все, кто собрался возле магазина, в особенности, ваш шурин: он был буквально вне себя и кричал, что есть сил: «Он самый настоящий сумасшедший! Сумасшедший! Нас всех они могли перестрелять, как куропаток! Еще неизвестно, чем все это кончится для него!» Я старался успокоить его, но обуянный страхом, это было видно по его глазам, которые буквально выходили из орбит, он не хотел воспринимать никаких доводов. Более того, он сделал несколько заявлений.