Василий Сигарев - Вождь Краснокожих Страница 8

ШУРА. Присаживайтесь.

Вован с братвой рассаживаются на стульях.

Братва ржет.

ШУРА. И так… (Достал чемодан, вывалил из него кучу вещей.) Надевай это, Савельчик. Ты будешь мальчиком, которого мы с Биллом похищаем ради выкупа. Билл это Толя, а я — Сзм…

Одеваются.

ВОВАН. Чё там? Долго еще, в натуре?

ШУРА. Один момент.

ВОВАН. Рванёт уж скоро.

ШУРА. Один момент. Успеем.

Объясняет что-то Савелию.

Братва мнётся на своих местах.

Вован поглядывает на будильник.

ВОВАН. Скоро?

ШУРА. Скоро. Делайте пока вот так. (Изображает при помощи голосовых связок барабанную дробь.)

Братва начинает повторять за ним. Ржут. Тычут друг друга локтями.

И вот уже комната превращается в настоящую цирковую арену.

Загораются разноцветные огни.

Звучит туш.

На арену выходит Шура-конферансье.

ШУРА. И опять с вами клоун Билл и клоун Сэм! А также новая звездочка отечественного цирка — Савелий Чебоксарский! Вождь Краснокожих!! Встречайте!!!

Затемнение.Картина восьмая (Вождь Краснокожих)

Лирическое отступление. Восьмая картина полностью состоит из циркового номера, который автор решил не переносить на бумагу, а оставить на усмотрение богатой фантазии и таланта постановщика, за что сразу глубоко извиняется. Однако автор вынужден намекнуть, что номер должен быть по настоящему веселый, смешной и фееричный, так как это играет немаловажную роль в развитии сюжета и способствует планомерному движению главного героя к заветному и неминуемому катарсису. Можно даже сказать, что номер, о котором идёт речь, является тем самым недостающим звеном в цепи добро-зло, хорошее-плохое, человеческое-животное, белое-черное, инь-янь и т. д., благодаря которому происходит перерождение, очищение, осмысление и т. д. на подкорковых, ментальных, астральных и других уровнях. Посему заявляю, что вышеупомянутый номер должен быть выдержан в лучших традициях советского, российского и, не побоюсь этого слова, никулинского цирка, должен кишеть невероятными кульбитами, искромётными (из глаз) апперкотами и простыми и понятными широкой публике сальтами-мортале. Я — кончил.

P.S. Прошу прощение за критиканские штампы и серьёзный тон. С кем не бывает.

Нелирическое отступление. (Советы постановщику.) В продолжение всего номера Шура и Толя должны делать отчаянные и неудачные попытки прорваться к выходу. Савелий может не очень умело выполнять те или иные трюки. Но под конец у него должно начать получаться более уверенно. Братва должна хохотать и колоться. Они ж тоже дети, хоть и очень-очень большие. Вован «Чибис» может сидеть с каменным лицом, но иногда и у него, как лучик света в пасмурный день, просто обязана проступать тень улыбки. Вот, пожалуй, и всё. Я — опять кончил.

Ещё один P.S. Еще раз извиняюсь за серьезный тон и прочее. С кем не бывает. Хотя, если повторяется так часто, то нужно показаться врачу.

Картина девятая (Из любви к искусству — 2)

Там же.

Шура и Толя сидят, привязанные к стульям. Под ногами у них тикает бомба.

Хлопнула дверь.

Шура и Толя удрученно вздыхают.

ШУРА. Не помогло…

Пауза.

ТОЛЯ. Но они ж смеялись. Я видел. Как дети. Лежали прям все. Почему тогда?

ШУРА. Законы бизнеса суровы. Как, в прочем, и законы природы.

ТОЛЯ. А пацан, Шура… Ему же тоже понравилось. Он же весь светился, Шура. Ты же видел…

ШУРА. Видел. И что?

ТОЛЯ. Но согласись, он не плохо отыграл.

ШУРА. Соглашаюсь.

ТОЛЯ. Он даже мог бы выступать вместе с нами. Заменить Макакашу. Согласись.

ШУРА. Соглашаюсь.

ТОЛЯ. Мы могли бы сделать с ним настоящий спектакль. Играть в театре. Согласись.

ШУРА. Соглашаюсь.

ТОЛЯ. Это был бы аншлаговый спектакль. Пустых мест ни одного. Билеты разбираются за месяц до представления. Согласись.

ШУРА. Соглашаюсь.

ТОЛЯ. А потом гастроли, Япония…

ШУРА. Соглашаюсь! Соглашаюсь! Соглашаюсь!

ТОЛЯ …Шура, ты чего?

ШУРА. Отстань от меня! Отвали! Уйди!

ТОЛЯ. Я не могу. Я привязан.

ШУРА. Развяжись, испарись, просочись! Уйди! Сгинь!

ТОЛЯ. Не кричи на меня.

ШУРА. Буду! Буду кричать! Ты идиот потому что! Из-за тебя всё! Это ты его развязал!

ТОЛЯ. Я не идиот.

ШУРА. Идиот! Идиот в квадрате идиот! Из-за тебя теперь меня на сто миллионов кусочков разнесёт! Даже похоронить нечего будет! А у меня дети где-то! Четверо! И не вроде, а точно четверо! Я им подарков хотел накупить, прийти, прощенья просить! А теперь! На сто миллионов кусочков! Идиот! Идиот! Идиот ты!

ТОЛЯ. А ты дурак.

ШУРА. А ты… А ты… Фуфел ты! Вот ты кто!

ТОЛЯ. А ты… А ты…

ШУРА. А ты фуфел. Тьфу на тебя. (Плюнул в Толю, попал в глаз.)

ТОЛЯ. Так да? Плеваться? Я тоже плеваться умею. (Втянул в горло соплю.)

ШУРА. Ты чего? Э… Не дай бог. Э… Не дай бог…

Толя плюёт в Шуру. Попадает в лицо.

ТОЛЯ. Получил?

ШУРА. Да я тебе нос сейчас расквашу! Руки повыдергаю!

ТОЛЯ. Кишка тонка.

ШУРА. Тонка, да?

ТОЛЯ. Тонка, тонка, тонка…

ШУРА. Тонка, да?! (Рвётся, кажилится, но у него ничего не выходит, тогда он снова плюёт в Толю.)

Толя тоже плюёт.

Плюются друг в друга, обзываются.

Вдруг разом замирают.

ШУРА. Сколько там на часах?

ТОЛЯ (смотрит). Две минуты осталось.

ШУРА. Точно две?

ТОЛЯ. Точно.

ШУРА. Время неумолимо.

ТОЛЯ. Неумолимо…

Помолчали.

ШУРА. Ну что ж, чуда, по моему, уже не случится. Хэппи-энда не будет. Будем прощаться?

ТОЛЯ. Будем…

ШУРА. Прощай, Толя. И прости.

ТОЛЯ. Прощай, Шура. И тоже прости.

Пауза.

ШУРА. Ой, Толя, Толя…

ТОЛЯ. Ой, Шура, Шура…

Пауза.

ТОЛЯ. Пятнадцать секунд осталось… Четырнадцать. Тринадцать. Двенадцать…

ШУРА. Я хотел тебе сказать, Толя…

ТОЛЯ. Что, Шура?

ШУРА. Я хотел тебе сказать…

ТОЛЯ. Пять секунд…

Зажмуриваются.

И тут в комнату влетает Савелий, хватает бомбу и выкидывает её в окно.

Гремит страшный взрыв.

Сыпется с потолка извёстка. Белая, как снег.

Шура и Толя кричат.

Савелий подходит и развязывает их.

Шура и Толя встают, разминают руки, озираются.

ТОЛЯ. Мы умерли?

ШУРА. Конечно. На сто миллионов кусков.

ТОЛЯ. А это тогда что?

ШУРА. Что-что. Тот свет.

ТОЛЯ. Да? Красиво тут. Снег идёт.

ШУРА. Снег это хорошо.

ТОЛЯ. Почему?

ШУРА. Значит в раю мы. В аду снега не бывает. Там жарко.

ТОЛЯ. Смотри, наша мебель. И мебель, что ли тоже в раю? У неё, что ли тоже душа есть?

ШУРА. Значит, есть.

ТОЛЯ. Да. Дела. А я в школе на парте разные словечки ножичком вырезал. А ему выходит больно было. Стыдно так теперь…

ШУРА. Ничего. Если в раю, значит простили.

ТОЛЯ. Все равно стыдно.

Пауза.

ШУРА. Ну что, пойдём?

ТОЛЯ. Куда?

ШУРА. Туда. К Богу. Показаться надо. Отметиться. Что прибыли.

ТОЛЯ. А где он?

ШУРА. Думаю, там…

Поворачиваются, чтобы идти к Богу, и видят перед собой Савелия.

Тот смущённо улыбается.

Шура и Толя переглядываются, одновременно бледнеют и с криком: «Мамочка!!!» бросаются в разные стороны. Лезут на стены, потом на потолок и так далее…

САВЕЛИЙ. Я это… от пахана убежал. А бомбу в окно. С вами в цирке хочу выступать. Можно?

Картина девятая (Дороги, которые мы выбираем)

Япония. Арена настоящего японского цирка. Выходит настоящий японский узкоглазый метр с кепкой конферансье. И на настоящем японском непонятьчего языке объявляет, что, мол, так и так, но сегодня впервые на арене нашего настоящего японского цирка артисты из далекой России, где бродят по улицам медведи, где каждый второй бандит и где вообще какой-то дикий запад. Но это пока, а скоро там, в России, всё наладится, медведей с улиц удалят, бандиты тоже куда-то денутся и зааажииивёёёт Россия, станет самой великой и могучей, растудыть её в качель.