Неизвестен Автор - Русский литературный анекдот XVIII - начала XIX веков Страница 32

Клейнмихель, объезжая по России для осмотра путей сообщения, в каждом городе назначал час для представления своих подчиненных, разумеется, время он назначал по своим часам и был очень шокирован, когда в Москве по его часам не собрались чиновники.

- Что это значит? - вскричал разъяренный граф. Ему отвечали, что московские часы не одинаковы

с петербургскими, так как Москва и Петербург имеют разные меридианы. Клейнмихель удовольствовался этим объяснением, но в Нижнем Новгороде случилась та же история и разбешенный генерал закричал:

- Что это? Кажется, всякий дрянной городишко хочет иметь свой меридиан? Ну, положим, Москва может - первопрестольная столица, а то и у Нижнего меридиан! [47, № 26.]

Падение (П. А.)Клейнмихеля во всех городах земли Русской (произвело) самое отрадное впечатление. Не многие заслужили такую огромную и печальную популярность. Низвержению Клейнмихеля радовались словно неожиданному семейному празднику. Я узнал об этом вожделенном событии на Московской железной дороге, на станции, где сменяются поезда. Радости, шуткам, толкам не было конца, но пуще других честил его какой-то ражий и рыжий купец в лисьей шубе.

Стр. 171

- Да за что вы его так ругаете? - спросил я.- Видно, он вам насолил.

, - Никак нет! Мы с ним, благодарение Господу, никаких дел не имели. Мы его, Бог миловал, никогда и в глаза не видали.

- Так как же вы его браните, а сами-то и не видали.

- Да и черта никто не видел, однако ж поделом ему достается. А тут-с разницы никакой. [63, л. 11 -12.]

В Петербурге, в Гостинном дворе, купцы и сидельцы перебегали из лавки в лавку, поздравляли друг друга и толковали по-своему.

- Что это вздумалось государю? - спросил кто-то из них.

- Простое дело,- отвечал другой.- Времена плохие. Военные дела наши дурно идут. Россия-матушка приуныла. Государь задумался, что тут делать. Чем мне ее, голубушку, развеселить и утешить? Дай прогоню Клейнмихеля... [63, л. 12.]

- В этом или том пункте парижских конференции,- сказал кто-то,- должно (найтись?) что-нибудь вредоносное для России. ч

- Само собою разумеется. Союзники в этом пункте требуют уничтожения в России тарифа и восстановления Клейнмихеля... [63, л. 12.]

- Как это тебе никогда не вздумалось жениться? - спрашивал посланника Шредера император Николай в один из проездов своих через Дрезден.

- А потому,- отвечал он,- что я никогда не мог бы дозволить себе ослушаться Вашего Величества.

- Как же так?

- Ваше Величество строго запрещаете азартные игры, а из всех азартных игр женитьба самая азартная. [29, с. 499.]

Недавно государь приказал князю Волконскому принести к нему из кабинета самую дорогую табакерку. Дороже не нашлось, как в 9000 руб. Князь Волконский принес табакерку. Государю показалась она довольно

Стр. 172

бедна. "Дороже нет",- отвечал Волконский. "Если так, делать нечего,отвечал государь,- я хотел тебе сделать подарок, возьми ее себе". Вообразите себе рожу старого скряги. [81, с. 336.]

Именины государя. (...) Дамы представлялись в русском платье. На это некоторые смотрят как на торжество. Скобелев безрукий сказал кн. В-ой: я отдал бы последние три пальца для такого торжества! В. сначала не могла его понять. [81, с. 317.]

...Второй "знаменитый" путешественник был тоже в некотором смысле "Промифей наших дней", только что он свет крал не у Юпитера, а у людей. Этот Промифей, воспетый не Глинкою, а самим Пушкиным в послании к Лукуллу, был министр народного просвещения С. С. (еще не граф) Уваров. Он удивлял нас своим многоязычием и разнообразием всякой всячины, которую знал; настоящий сиделец за прилавком просвещения, он берег в памяти образчики всех наук, их казовые концы или, лучше, начала. При Александре он писал либеральные брошюрки по-французски, потом переписывался с Гете по-немецки о греческих предметах. Сделавшись министром, он толковал о славянской поэзии IV столетия, на что Каченовский ему заметил, что тогда впору было с медведями сражаться нашим праотцам, а не то что песнопеть о самофракийских богах и самодержавном милосердии. Вроде патента он носил в кармане письмо от Гете, в котором Гете ему сделал прекурьезный комплимент, говоря: "Напрасно извиняетесь вы в вашем слоге: вы достигли до того, до чего я не мог достигнуть,- вы забыли немецкую грамматику". [33, с. 126.]

Независимо от душевных недостатков (Я. И.) Ростовцев был еще и заика. Это послужило поводом к забавным столкновениям. Однажды отец пришел просить о помещении сына в корпус. На беду, он был также заика. Выходит Р(остовцев) прямо к нему: "Что...о Ва...ам угодно?" Тот страшно обиделся. Заикнулся, кривился, кривился, покраснел как рак, наконец выстрелил - "Ничего!" и вышел в бешенстве из комнаты.

Стр. 173

В другой раз служащий по армейскому просвещению офицер пришел просить о награждении, но Р(остовцев) не находил возможным исполнить его желание.

- Нет, почтеннейший! Этого нельзя! Государь не согласится.

- Помилуйте, Ваше Превосходительство. Вам стоит только заикнуться...

- Пошел вон! - загремел Ростовцев в бешенстве. [63, л. 98.]

Выходя из театра после представления новой русской комедии, чуть ли не Загоскина, в которой табакерка играла важную роль, Блудов сказал: "В этой комедии более табаку, нежели соли". [29, с. 53.]

Ему же однажды передали, что какой-то сановник худо о нем отзывался, говоря, что он при случае готов продать Россию. "Скажите ему, что если бы вся Россия исключительно была наполнена людьми на него похожими, я не только продал, но и даром отдал бы ее". [29, с. 53.]

Высокомерие Барятинского - более чем высокомерие, чванливость - не имело границ; в другом человеке, имевшем более обширное влияние не только на дела русские, но и на политику всего мира и занимавшем еще большее положение в свете, чем Барятинский,- в канцлере князе Александре Михайловиче Горчакове это чувство было развито до мелочности, до последних пределов. Однажды, во время последней Турецкой войны, в Бухаресте, я зашел к нему вечером: разговор коснулся бывшей в течение дня духовной процессии, причем канцлер заметил, что митрополит приказал шествию пройти мимо дома, занимаемого князем, и остановить на время перед ним раку, вмещавшую в себе мощи блаженного Димитрия.

- Ваша Светлость! - невольно вскрикнул я.- Так уж не вы к мощам, а мощи к вам' прикладываются!.. [124, с. 564.]

Граф Канкрин говорил: порицают такого-то, что встречаешь его на всех обедах, балах, спектаклях, так

Стр. 174

что мало времени ему заниматься делами. А я скажу: слава Богу! Другого хвалят: вот настоящий государственный человек, нигде не встретите его, целый день сидит он в кабинете, занимается бумагами. А я скажу: избави Бог! [29, с. 183.]

Когда в Государственном совете читали проект учреждения министерства государственных ямуществ, кн(язь) Меншиков, выслушав заключение, в котором гр(аф) Киселев красноречиво изобразил блистательную будущность, строгий порядок и совершенное благосостояние государственных имуществ, и желая подразнить министра финансов, у которого отняли этот департамент, встал и, подойдя к графу Канкрину, сказал ему тихо: "Граф! То-то будет теперь чудесно. Как вы думаете?"

- Ваша Светлость! - отвечал Канкрин.- Время покажет. А по-моему, дело другое щупать, дело другое... [63, л. 112.]

Граф Канкрин. А по каким причинам хотите вы уволить от должности этого чиновника?

Директор департамента. Да стоит, Ваше Сиятельство, только посмотреть на него, чтобы получить к нему отвращение: длинный, сухой, неуклюжий немец, физиономия суровая, рябой...

Граф Канкрин. Ах, батюшка, да вы это мой портрет рисуете! Пожалуй, вы и меня захотите отрешить от должности. [29, с. 298.]

Докладчик. Такой-то чиновник просит о дозволении ему вступить в законный брак.

Министр Вронченко, письменно изъявляя согласие, говорит: "Не имею чести знать его, а должен быть большой дурак". Эта формула неизменно и стереотипно повторялась в продолжение многих лет при каждом подобном докладе. [29, с. 297.]

Ив(ан) Максимович Ореус, любимец Канкрина, человек деловой и умный, служил себе в звании директора Заемного банка в тишине и смирении.

Стр. 175

Государь изобрел себе, сам министра финансов Федора Павл(овича) Вронченку, и когда в(еликий) к{нязь) М(ихаил) П(авлович) изъявил на этот счет удивление, государь сказал: "Полно, брат! Я сам министр финансов, мне только нужен секретарь для очистки бумаг".

Вронченко совершенно соответствовал цели. Но для очистки им же самим заведенного порядка надо было приискать в(ысочайш)е товарища. Государь взял список чиновников м(шшстерства) ф(инансов) и давай читать: все мошенник за мошенником. Натыкается на тайного советника Ореуса.

- Как это я его совсем не помню. Дай расспрошу. Но у кого ни спросит, никто решительно не знает.

- Должно быть, честный человек, если никому не кланялся и добился до такого чина.

Рассуждение весьма правильное, и Ореус назначен товарищем министра. Назначение не только не обрадовало, но оскорбило Ореуса. Раздосадованный, он приезжает к Вронченко.