Елена Шелонина - Подкидыш Страница 11

– Найди себе работу по душе и больше никогда не работай, – изрек цзыкун.

Ларс замер, обдумывая эту мысль.

– А ведь и верно! – восторженно воскликнул он, вникая в суть идеи. – Если мне работа нравится, то я ее делаю с огромным удовольствием. Даже не работаю, а как бы играю. И если она мне нравится, то обязательно получится что-нибудь стоящее, и мне за это еще и денежки заплатят, хотя я свой труд даже за работу не посчитаю! Я играю! Гениально! – Перо опять помчалось по бумаге. – Послушай, а ты сам по этим принципам живешь?

– Конечно.

– И в чем состоит твоя работа?

– Сидеть вот здесь, созерцать звезды по ночам и думать о вечном.

– А как же хлеб насущный? – удивился Ларс. – Его когда-то надо добывать.

– Еще чего! Главное, найти правильное место в этой жизни, и хлеб насущный сам упадет в твой рот, – хмыкнула жаба, посмотрев наверх.

Ларс почесал затылок и решил, что эту тему лучше не обсуждать.

– Теперь о политике, мудрейший. Как ты относишься к властям предержащим и их подданным? В животном мире вроде бы все просто: есть травоядные, есть хищники. По сути: кто сильнее, тот и прав, а в обществе людей…

– Все то же самое. Только запутанней. Стража, суды, все это – зубы сильных, которыми они рвут глотки слабых. Так что общественный пирог едят сытые, а голодные идут под суд.

– Нет, ну надо же! На все у тебя есть ответ! Откуда так хорошо знаешь мир людей? Вроде в лесу живешь…

– Можно подумать, ты у меня первый, – облизнулся цзыкун. – По этой тропке не только горные козлы шастают. Иногда и контрабандисты попадаются. Порой целые караваны, заплутав в горах, сюда спускаются. А у меня принцип: наедаться про запас всегда выгоднее, чем голодать из приличия.

– Ух ты! Ну просто афоризм! – Перо вновь запорхало по бумаге. – Знаешь, я больше чем уверен, что скоро поклонники повалят к тебе толпами, чтобы приникнуть к истокам знаний и, так сказать, вкусить их плоды.

– На это и расчет, – плотоядно улыбнулась жаба.

Увлеченный писаниной юноша улыбки монстра не заметил.

– Эх! Если б не серьезные дела, я бы тут завис надолго. – Граф с сожалением поставил на бумаге точку и начал убирать письменные принадлежности в суму. – Но я еще вернусь. Этот роман у меня не первый и не последний, – похлопал юноша по суме и перекинул ее через плечо. – Мы еще потолкуем о смысле жизни!

– Потолкуем, – флегматично хмыкнул цзыкун. – Тебе куда?

– Мне дальше, в горы, – ткнул пальцем в небо Ларс.

– Тогда садись, подброшу. – Монстр выкатил графу под ноги свой язык.

Ларс безмятежно сел на него и тут же оказался в пасти жабы.

– Э! ТЫ ЧЕГО?!!

Пасть на мгновение сомкнулась и выплюнула графа вверх. Облепленный слюной, он летел метров сто и попал точно на гранитный выступ, гораздо выше той точки, с которой недавно летел вниз. Тропа здесь была шире и плавно заворачивала за скалу.

– Спасибо, о мудрейший, – поблагодарил писатель, пытаясь стряхнуть с себя скользкую слюну.

– Не за что. Ты, главное, в своей книженции про меня пропиши. Да, забыл спросить: а что там у тебя за серьезные дела? Зачем в горы лезешь?

– Дракона надо завалить. Вот этим вот мечом. – Ларс похлопал себя по боку, на котором болтался притороченный к поясу меч в роскошных ножнах, помахал на прощание рукой и исчез за выступом скалы.

– Тьфу! – душевно сплюнул монстр. – Нет, ну надо же: сам, лично, свой собственный завтрак драконам подарил. Старею…

Цзыкун захлопнул пасть и вновь задумался о вечном в ожидании следующей жертвы.

«Айри, а этот твой Ларс пройдоха еще тот. Обвел цзыкуна вокруг лапы и свинтил».

– Ийя-а-а!!! – Боевой клич Айри, прыгающей от восторга на колючей ветке одигойи, спугнул приготовившегося к броску гуркока, и он со страху шмякнулся на землю с пятидесятиметровой высоты.

6

– Ийя-а-а!!!

Удар ушел в пустоту, а вот тренер не подкачал. Распластавшись практически параллельно зеленому ковру, он сделал ловкую подсечку. Ножки Вики взметнулись вверх, а все остальное, соответственно, шлепнулось вниз, и лопатки спортсменки впечатались в татами.

– Уй-и-и… – зашипела от боли девица.

Рука юной каратистки непроизвольно дернулась куда-то за шиворот кимоно, но потом, опомнившись, вернулась обратно.

– Что там у тебя? – нахмурился тренер.

– Ничего, сэнсэй. – Тело девицы изогнулось, по нему прошла волна, и гибкая фигурка одним прыжком, прямо из положения лежа, взметнулась вверх и упруго встала на ноги.

– Виктория, – нахмурился тренер, – не сметь мне врать! Более отвратительного спарринга я еще не видел. Двигаешься, словно заводная кукла. И это черный пояс. Гордость Рамодановского края! Как ты собираешься аттестоваться на следующий дан? Завтра соревнования, будут сэнсэи из Японии, а ты… что у тебя со спиной?

– Ничего, – тряхнула копной огненно-рыжих волос Виктория.

– Сюго![1]

Девушка покорно подошла к тренеру.

– Сэнака![2]

– Но Алексей Григо…

– Сэнака!

Виктория тяжко вздохнула и повернулась к тренеру спиной. Девчонки в белых кимоно, сидевшие на деревянном полу у стены в позе лотоса в ожидании своей очереди, сдержанно захихикали. Судя по всему, они уже знали, в чем дело, и теперь внимательно наблюдали за действиями сэнсэя в ожидании его реакции. Тренер отодвинул в сторону волосы спортсменки, осторожно, одним пальчиком оттянул край ворота кимоно, заглянул за него и побагровел.

– Да как ты… как… как посмела? Кто разрешил?!!

– Дядя Леша, я уже взрослая!

– Взрослая?! Да тебе восемнадцать всего два дня назад стукнуло, девчонка! Быстро сознавайся: кто тебя на такую глупость надоумил?

– Никто. Я сама, – тут же ушла в глухую несознанку девица.

– Врешь!

– Сделала себе подарок на день рождения, – уперлась Вика.

– Подарок? Ладно.

Алексей Григорьевич рывком развернул ее спиной к остальным спортсменкам и оттянул ворот кимоно вниз, обнажив верхнюю часть спины.

– Сознавайтесь сразу: кто еще себе такой подарок сделал? У кого ума хватило с собой такую глупость сотворить?

На спине Виктории красовался золотой дракон. Над кимоно гордо возвышалась лишь его голова, но, судя по ее размерам, остальные части тела рептилии спускались гораздо ниже пояса девицы. Припухлости покрасневшей спины говорили сами за себя: татуировка явно сделана совсем недавно.

– Мне что, повторить вопрос? – гневно спросил сэнсэй.

Вверх робко поднялись еще две руки.

– Сюго!

На татами вышли еще две любительницы тату, потупили глазки и начали старательно изучать педикюр на пальчиках своих босых ножек, выглядывающих из-под кимоно.

– Чего стоите? Продемонстрируйте подругам по команде образцы своей глупости.

Девушки тяжко вздохнули и послушно обнажили плечики, явив взору подруг черного и зеленого драконов.

– Ну и как вы объясните свое поведение?

– Мы тоже взрослые, – хором ответили девицы.

– Ага, значит, застрельщицей была все-таки Вика, – сообразил сэнсэй. – И что ты хотела этим сказать? – повернулся он к единственной в этой группе обладательнице черного пояса. – Ты плечики-то прикрой, да и вы тоже, – сердито шикнул тренер на ее подруг, – а то обвините меня еще потом в сексуальных домогательствах. У вас, чую, на все ума хватит. Так что вы хотели этим безобразием сказать? Что вы очень крутые или что вас за якудза примут?

– Дядя Леша… – начала было оправдываться Виктория.

– Что дядя Леша? – рявкнул на нее сэнсэй и перевел грозный взгляд на подруг девицы – Вы что делаете, дурехи? Вы хоть понимаете, что это теперь на всю жизнь? Пальчиком не сотрешь. Вы что, папуасы? Давно с пальм слезли? Тогда уж и кольца себе в носы втыкайте для полноты картины.

Крыть было нечем. Девицы переминались с ноги на ногу, виновато шмыгая носами.

– Так, с соревнований вас снимаю, – решительно сказал Алексей Григорьевич.

– Да к завтрашнему все пройдет! – заволновалась Виктория. – Мне такую классную мазь на скипидаре присоветовали, помажешь и…

– И ты первая в спринтерском забеге. Брысь отсюда! И никому близко к татами не подходить, пока опухоль не спадет.

Расстроенные девицы поплелись в раздевалку.

– А говорила, что ничего не будет, – сердито зашипела Ольга на подругу. – Родственник, родственник, вот тебе и родственник!

– Я и не знала, что дядя Леша такой, – надулась Вика. – Ну поругался маленько, а зачем с соревнований-то снимать?

– Злится, что недоглядел, – пояснила Наташа. – Он слишком рьяно взял на себя роль отца, а тут такой конфуз. Племянница… слушай, а сестра жены – это кто? Что-то я в этих родственных отношениях ничего не понимаю.

– По-моему, золовка. – В голосе Ольги звучало сомнение.

– Не, свояченица, – поправила подругу Виктория.

– А он для тебя тогда кто? Свояк? – заинтересовалась Наталья.

– Редиска! – мрачно сказала Вика. – Сам же лично вместе с Галькой мне деньги на подарок ссужал. «Ты уже взрослая девочка, – передразнила она сэнсэя, – распорядись ими с умом…» Вот я и распорядилась. И чего теперь рычать? Тоже мне папаша нашелся!