Татьяна Андрианова - Хренодерский переполох Страница 13

— А мы, бабоньки, сами виноваты! — крикнула рыжая Алкефа, известная на селе красавица, бывшая замужем уже в третий раз.

Она была высока, с приятными округлостями и носила блузы с глубоким вырезом, приоткрывавшим соблазнительные окружности грудей. За ее юбку, отороченную кружевом, держалась маленькая рыженькая дочка.

— В чем же мы виновны?! — возмутились все разом.

Особенно громко кричали те селянки, чьи мужья зачастую слишком долго пялились в ее вырез.

— Так мы для ведьмы даже кота пожалели. А она девка молодая. Ей тоже женского счастья хочется.

Женщины взволнованно загалдели. Это как раз они понимали. Женского счастья хотелось всем. Матери с детьми невольно потрепали своих чад по макушкам или прижали младенцев к груди. Одинокую Светлолику стало жаль. Но жертвовать ради ее женского счастья своими сыновьями никому не хотелось.

— А ведь мы все ей обязаны своим счастьем, — гнула свое Алкефа.

— Чем это мы ей обязаны?! — загалдели собравшиеся.

— А как же. Из-за нее даже бабка Дорофея замуж вышла, — радостно продолжала рыжая похитительница мужских сердец.

Бабка Дорофея, которая с недавних пор ходила в молодых женах и на все вопросы о скоропалительном замужестве шепелявила: «Это я хожу плохо, а полежать за себя еще могу», — кокетливо захихикала.

— Да, бабоньки, — поддержала Алкефу Параскева. — Вспомните, как раньше было: мужчины старались жениться только в крайнем случае, и то, если пожаловаться жрецу на совращение, а теперь женщин расхватали, как горячие пирожки. Настал наш черед помочь ведьме обрести счастье. Если не сделаем этого сейчас, она может нас покинуть. Что тогда делать будем? Посевная на носу!

Все загудели. Помочь ведьме хотелось. Но кто должен пожертвовать своим чадом для лесной отшельницы? Одно дело сочувствовать и совсем другое — собственноручно отдать родное чадо на растерзание ведьме.

— Волчья слобода! — Слова бабки Рагнеды прозвучали как гром среди ясного неба.

Женщины разом замолкли. Надо отметить: чтобы заставить молчать столько женщин разом, необходим талант. И у бабки Рагнеды он был. Хотя и название Волчьей слободы, которой пугали детей («вот будешь себя плохо вести, отдам тебя в Волчью слободу»), сыграло не последнюю роль. Волчьей слободой называли поселение двуипостасных в Безымянном лесу, чья вторая ипостась была волчьей. С ними сосуществовали вполне мирно, никто к ним не лез, и они в людские дела не мешались. Зато нежить не так сильно беспокоила, и в этом был несомненный плюс такого соседства.

— Кто-то должен сходить в Волчью слободу и предложить им выдать нашу ведьму за какого-нибудь холостого волка. Всем от этого только лучше будет.

— Правильно, правильно… — загалдели женщины.

— Волчьи пары на всю жизнь!

— Изменять не будет!

— И за наших девок спокойны будем!

На том и порешили. Делегатками к двуипостасным выбрали Алкефу и Параскеву. Параскеву — как авторитетную женщину и жену головы. Такую волки есть не станут. Зачем им с Панасом ссориться? А Алкефу потому, что инициатива всегда наказуема, да и если волки ее схарчат — не жалко, ее только мужики любят.

ГЛАВА 4

На посадочной площадке Сартакля собралась почти вся стража тюрьмы во главе с капитаном. Неждан тоже был здесь и заметно нервничал, расхаживая вдоль стройного ряда подчиненных. Из Шепатура грозились прислать другого дракона с припасами. Вместе с тем давешний молодой маг, который принимал послание о побеге узника и теперь щеголял хорошим синяком под глазом, что в положительную сторону сказалось на его вежливости, доверительно попросил потерпеть пока без смены стражи и клятвенно заверил о двойной оплате переработки. Неждан подозревал, что дракона не станут гонять только из-за доставки провизии на остров. И как в воду глядел.

Дракон прилетел. И не какой-то бронзовый, а красавец серебряный. Настоящий боевой дракон. Такого в Сартакле еще не бывало. Ящер сделал круг над крепостью и пошел на посадку. Неждан выругался, не без основания ожидая от визита боевого повелителя неба какого-нибудь подвоха. Сам дракон особо ничего не сделает; может, конечно, своротить что-то по мелочи, например, несколько башенных зубьев. Но и старый бронзовый тоже этим грешил — то ли из вредности, то ли просто не всегда мог хорошо оценить собственные габариты. Начальника тюрьмы волновали люди, которых вез серебряный.

Дракон тяжело приземлился на посадочную площадку, проехал несколько метров по инерции и встал, давая людям вдоволь полюбоваться своей красотой. Предзакатное солнце играло на вычищенной до блеска чешуе ящера, слепя собравшихся разноцветными бликами. С массивного седла вниз стали спускаться люди. При ближайшем рассмотрении оказалось, что к категории «человек» можно отнести только трех из прибывших, четвертый был здоровенным вервольфом в стадии полузверя-получеловека. Лохматая шерсть, длинные руки с внушительными клинками когтей и острые зубы впечатлили всех собравшихся. Даже широкий кожаный ошейник на гривастой мускулистой шее человека-волка не мог унять нервную дрожь встречающих.

Всадник дракона, высокий и гибкий мужчина, ловко сгрузил на камень площадки многочисленные сумки с провиантом, дождался подписи накладной у Неждана, сослался на необходимость лететь, пока нет ядовитого тумана, и улетел на своем серебряном красавце.

Двое с вервольфом представились как маги и предъявили начальнику документы. Неждан с сомнением рассмотрел бумаги, которые на первый взгляд были не просто в порядке, но прямо-таки кричали о необходимости предоставить предъявителям всю посильную и непосильную помощь.

Флоднег подождал, пока начальник крепости изучит его документы, и только потом попросил отвести его с учеником в камеру сбежавшего узника. При этих словах его ученик ощутимо вздрогнул. Впрочем, несколько стражников тоже. А это уже становилось интересным. Да кого же они, вервольф их задери, здесь стерегут? Нилрем отговорился лишь туманными фразами, предложив магу и его ученику разбираться на месте. И вот теперь Флоднег пристально рассматривал неприступные стены крепости и удивлялся. Кого потребовалось заточать в такое место? И что самое любопытное, этот кто-то умудрился сбежать.

Тьма нижнего уровня приняла их настороженно. Это чувствовали все. И Флоднег, и его ученик Намурас, и Лютый, неукротимый в схватке вервольф, и стража во главе с капитаном, и сам начальник тюрьмы. Из всех только Неждан ничем не выдал своих чувств, ступив в живую на ощупь темноту. Здесь не добавляли спокойствия факелы стражников, казалось, внутри ждет некто большой и страшный, как в детских кошмарах, и просто мечтает сцапать всех сразу и увлечь во тьму. Даже не хотелось думать, что он может там сделать.

«Хотя бы не шепчет», — вздохнул про себя капитан стражи, четко сознававший свой долг перед подчиненными стоять насмерть, не теряя лица.

И как будто в насмешку над его мыслями тьма тут же наполнилась невнятными шепотами и шорохами, словно кто-то невидимый хлопал кожистыми крыльями.

«Драконы, что ли?» — удивился Флоднег, который принципиально не задавал местным наводящих вопросов, чтобы избежать снисходительных ответов с их стороны. Предполагалось, что столичные маги должны полностью владеть ситуацией, а его бросили, словно слепого котенка в озеро, — барахтайся как знаешь. «Ох уж этот Нилрем, — с досадой подумал боевой маг, печатая шаг по каменному полу. — Вечно что-то недоговаривает». Но тут же сдержал рванувшиеся было вскачь мысли. Имя главы совета магов не рекомендовалось упоминать всуе даже мысленно. Вдруг услышит? Про вездесущность верховного мага ходило множество слухов и откровенных баек, но тем не менее смельчаков проверить на деле, верны ли сплетни, не было.

На предположение Флоднега о драконах тьма насмешливо хмыкнула, заскрежетала чем-то костяным, сухо затрещала. Стражники вздрогнули и попятились. Вервольф оскалился, шерсть на загривке встала дыбом, и охранники столкнулись с заманчивым выбором: идти дальше в пугающую тьму или получить когтями от человека-волка. Ни то ни другое стражникам явно не нравилось. Но они выбрали тьму. В конце концов, пока неизвестный монстр станет ужинать начальством, у подчиненных всегда есть шанс сделать ноги, раз уж эти самые ноги все еще целы. Впрочем, до камеры беглеца добрались без помех. Темнота не особенно препятствовала, только пару раз неизвестно откуда взявшийся в подземелье ветер чуть не задул единственный источник света — факелы.

Из проделанной предприимчивым узником дыры в полу, пусть и заваленной разнообразным железным хламом, упорно сочился ядовитый туман. Конечно, его было уже не так много, как раньше, — солнце уже клонилось к закату, — но ядовитые пары «слез вампира» повергли сердца вошедших в опасливый трепет.