Юлия Славачевская - Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! Страница 14

– Ясно! – припечатал хозяин. – Так, без паники…

Это он мне? Или всему остальному человечеству?

– Вы, – обратился он к лакеям. – Отнесите госпожу в ее покои и дайте ей нюхательную соль.

Два дюжих дяденьки осторожно подняли баронессу и под восторженные крики близнецов потащили на вытянутых руках в глубь дома. То ли испачкаться боялись, то ли скомпрометироваться не хотели…

– Вы двое, – обратился к детям вдогонку папа. – Марш отсюда, чтоб я вас три часа не видел.

Да? Это он надеется или предполагает?..

– Госпожа Аннита – распорядитесь убрать золу! – командовал аристократ, не обращая внимания на ползающих, танцующих и поющих придурочных магов. Наверное, уже не первый раз видел коллективное сумасшествие. – Мебель на перетяжку, ковер выбросить!

Тут очередь дошла и до меня.

– А ты… ступай к прачкам, пусть они тебя как следует отмоют! – приказал он мне.

Я кивнула и потащилась отсюда, влача свое стопудовое тело.

– И позвать ко мне трубочиста! – Последний услышанный мной рык.

Вот. Сразу видно, кто в доме хозяин. Может, на трубочисте отыграется и про меня забудет? Хотя… память у него, как у слона! Помнит все. До последней монетки.

Народ зашевелился, и, пока шла по черной лестнице вниз, в прачечную, мне навстречу уже бежали слуги с ведрами горячей воды, вениками, совками и пуховками. По пути встретила лакеев с длиннющей лестницей – шторы снимать и потолок мыть, наверное.

В прачечной кипели котлы, пар плавал под потолком и, конденсируясь на балках перекрытий, опадал тяжелыми каплями на пол. Пахло плесенью, горячей удушливой сыростью, хозяйственным мылом и немного – грязным бельем.

Три женщины в длинных рубашках без рукавов, поверх которых были повязаны мокрые на животах передники, летали от чана к чану, что-то помешивая, наливая, отжимая и при этом успевая перекидываться задорными шутками.

Старшая прачка Гвинера, круглая как колобок, с мощными плечами и крепкими ногами, завидев меня, уронила обратно в чан только что отжатую простыню и открыла рот от удивления:

– Чур меня!

– Бог в помощь, девушки! – поздоровалась я. – Это я, Золушка. Тьфу, Саша!

Мое появление произвело фурор. Прачки засмеялись, тыкая в меня пальцами, но быстро сообразили, что от них требуется.

Через пять минут я сидела в чане с горячей водой, в котором замачивают белье, и весь коллектив прачечной оттирал меня от сажи. Я почувствовала себя конем Грэга и от души посочувствовала бедняжке. Зато когда меня поставили во весь рост, чтобы облить прохладной водой, и смыли остатки мыла, – раздались возгласы удивления.

– Саша, ты ли это? – спросила Гвинера.

– Дайте подумать, – надула я губу. – Точно! С утра была я. А что?

– Да я и представить не могла, что ты такая красотка! – рассматривала меня старшая прачка ошалевшими глазами.

– Че-его? – вытаращилась на нее я, подозревая эпидемию сумасшествия.

– Да ты в зеркале себя видела? – поинтересовалась тетка.

Я пожала плечами, не понимая, что она хочет этим сказать.

– Пару дней назад. Впечатлений хватит еще на неделю вперед.

– Вылезай и ступай за мной, – хмыкнула женщина под смешки остальных прачек.

Я выбралась из чана, завернулась в протянутую Гвинерой чистую простыню и, оставляя мокрые следы на полу, пошлепала по плитам за ней. Она вывела меня из прачечной в комнатку, где стояли столы для глажки.

Чугунные утюги дымили на подставках, стопки выглаженного белья радовали глаз. В углу стояло зеркало – старое, с отслоившейся по краям амальгамой.

– Хозяин выбросить хотел, а я у госпожи Анниты выпросила. Смотри! – И прачка сорвала с меня простынку.

Скелетоподобная уродина исчезла, уступив место красотке с третьим размером груди, тонкой талией, вполне таким округлым задом и стройными ногами. Волосы после мытья стали густыми и длинными, а кожа просто светилась, гладкая и нежная, как у ребенка.

Я уже успела немножко подзабыть, какой была до того, как попала сюда, и теперь сама обалдела от собственной внешности. Да, похоже, в зеркале точно прежняя я. Но только гораздо, гораздо лучше.

– Как же это, откуда?.. – только и смогла прошептать, поворачиваясь к зеркалу то одним боком, то другим.

– Вот уж не знаю! Я и подумать не могла, что ты такая красавица. Может, и мне в золе и саже вываляться, а потом искупаться? – рассмеялась рыжеволосая дебелая прачка, глядя на меня огромными лучистыми глазами и не проявляя ни капли зависти, лишь искреннее материнское одобрение.

Я, находясь в фазе полнейшего обалдения, промолчала.

Прачка шутливо вздохнула, лукаво подмигивая.

– Да только, боюсь, не поможет! – Скомандовала: – Ладно, налюбовалась, и хватит. Платье я тебе сейчас найду. У меня есть одно, которое хозяйка до родов носила. Их много было, но те все парча да шелк, а это простое, утреннее. На тебя как раз будет, думаю.

Я повиновалась, как автомат.

В кладовке, куда меня привели, оказался целый шкаф вещей, постиранных и аккуратно заштопанных. Мне выдали нижнюю рубашку и светло-серое платье с завышенной талией и кокетливым бантиком под грудью.

Не успела я полностью переодеться, как прибежала Милка.

– Саша, Сашенька, ты где? – вопрошала она, стоя прямо передо мной и не узнавая.

– Да вот же она! – подтолкнула меня прачка.

Горничная не поверила.

– Ты шутишь?! – Проморгалась. – А-а-а… Э-э-э… Саша?!! Ах! – выдохнула Милка, закатывая глаза и плавно оседая на пол.

– Эй, ты чего, подруга? – Я опустилась на колени и похлопала ее по пухлым щекам.

Девушка открыла глаза, потом зажмурилась и вновь распахнула их во всю ширь.

Гвинера пожелала мне удачи и удалилась, оставляя наедине с бесчувственным телом.

– Милка, вставай, хватит на полу валяться. Сама меня откормила, так что это твоя заслуга, – тормошила ее я. – «Ешь больше, ешь», и вот результат – десять поросят!

– Не может быть! Не верю! – причитала служанка. – Так сразу и такое! И так много!

– Ущипнуть? – обозлилась я на «так много». – Раз пять!

– Нет, спасибо, – отказалась подруга. Вспомнила, зачем пришла. – Тебя хозяин зовет. Велел в кабинет явиться, как только – так сразу.

– Ну так идем, раз зовет, – вздохнула я и пошла на заклание. Сдаваться.

Барон меня ждал в кабинете, в компании толстых канцелярских книг, глобуса на подставке и чернильницы с крышкой в виде головы неведомого мне рогатого зверя.

Я вошла, ссутулившись. Не поднимая глаз, остановилась напротив барона. Тот что-то писал перьевой ручкой в амбарной книге – тетрадью я этот толстенный экземпляр назвать не могу.

Дожидаясь, пока он обратит на меня внимание, я лениво рассматривала глобус.

Синие моря и океаны, коричневато-зеленая суша… Материки совершенно незнакомых очертаний, на полюсах белые снежные шапки. Увлекшись, я прикоснулась к шару. А когда повернула его, чтобы посмотреть с другой стороны, тем самым привлекла внимание хозяина.

– Итак, Саша! – начал он, откидываясь в кресле. – Ты кто?

– «Итак, Саша!» – повторила я. – Ваша милость, я тут немного изменилась, вы уж простите.

Барон Летгар выдохнул, поморгал на меня удивленными глазами, потер лоб и задал умный вопрос:

– Почему?

– Почему – изменилась или почему – простите? – деловито уточнила я, расправляя и отряхивая юбку.

– Первое, – кратко ответил барон, не сводя с меня лазерного прицела взгляда.

– Не знаю, как подвести под это научную базу… – замямлила я, лихорадочно соображая: соврать или сказать правду. – Но если рассматривать все в мировом масштабе, то все окажется та-аким незначительным…

– А если в местном? – нетерпеливо прервал меня мужчина.

«А порассуждать? – тоскливо подумалось мне. – Догадки построить, самому придумать объяснение. Такой умный – и такой настырный!»

– Если в местном… – Я зажмурилась и выпалила: – То в ваш мир вернулась магия!

– Приятно слышать, – кивнул Летгар. Воззрился на меня с легкой насмешкой. – А тебя это как касается?

– Так я ее и выпустила, – понурилась я. Стала жаловаться: – Она как выперла изнутри! Как долбанула в дымоход! Как обсыпала сажей! И как задела меня чуть-чуть! – Подумала и добавила: – Но я в этом не виновата!

Барон замер, переваривая мое эмоциональное послание. Спустя какое-то время вскочил и забегал по кабинету. У меня от его мельтешения голова закружилась. Через минут пять он успокоился (видимо, заряд батарейки кончился), встал передо мной и выдал:

– Так вы – Спящая?

Пральна! На «вы» и шепотом. Огромный прогресс в наших социальных взаимоотношениях!

– Н-ну-у… Теоретически… – осторожно согласилась я. – Вообще-то я – Александра Мороз, мне двадцать три года. Я с планеты Земля, которая третья от Солнца планета и пятая по размеру среди всех планет Солнечной системы…

– Познавательно, – кивнул мне мужчина, снова усаживаясь в кресло. – А если ближе к теме – вы Спящая во льдах?