Эдуард Мухутдинов - Мечи Эглотаура. Книга 1 Страница 14

— Кто вы такие? — спросил я, посчитав справедливым первым узнать личности своих гостей.

— Мы — фраги, — сообщил старец и уставился на меня, видимо, ожидая похвалы, одобрения, благоговения или, на худой конец, испуга. Ничего так и не дождавшись, он повторил: — Мы — фраги.

— Ну и что, — озадаченно спросил я. — Мне что, плюхнуться вам в ноги?

— Для начала это было бы неплохо.

— Не дождетесь.

— Ну ладно, нет так нет, — разочарованно протянул старец.

Рядом раздался тихий ах и громкий треск сучьев. Это вернулась Жуля с кучей хвороста и почему-то уронила ее. Она во все глаза уставилась на моих странных собеседников, потом подошла и села рядом, поджав под себя ноги. Я почувствовал, что девушка очень испугана, но не мог понять, отчего.

Старик изучил ее, облизнулся, что мне очень не понравилось, затем снова обратил на меня колючий взор мелких глазенок.

— А ты кто? — спросил он.

— Вошь, — пошутил я.

— Хм.

Старик порылся в своем мешке, достал какие-то щепочки, пару сухих листков и неприятный на вид предмет. Сушеный зародыш, что ли?

Сложив все это в кучку, фраг сделал несколько быстрых пассов руками над ней. Остальные старики и Жуля внимательно смотрели. Я тоже. И тут волосы у меня встали дыбом, потому что предметы поднялись и повисли в воздухе, вращаясь и медленно меняясь местами.

Старик что-то пробормотал и отдернул руки. Против ожидания, предметы не полетели ему в лицо, увлекаемые тонкими невидимыми ниточками, а упали на землю в каком-то странном порядке. Колдун внимательно посмотрел на них, потом уставился на меня.

— Ты на вошь не похож, — скаламбурил он, уперев в меня крючковатый указательный палец. — Как твое имя?

— Хорс.

— Хм. — Он глянул на кучку и снова повернулся ко мне. — Ты лжешь. Как твое имя?

Это уже интересно. Сказать правду, что ль?

— Не знаю.

— Опя-ять ложь… — Сидящий справа кашлянул. Старик глянул на него, затем на свои игрушки и удивился: — Не ложь?..

Он снова начал пассы. Я завороженно смотрел, как танцуют предметы в воздухе. Как он это, черт возьми, проделывает? Все-таки не заметно никаких пресловутых тонких нитей, которыми пользуются престидижитаторы.

Новая кучка легла в ином порядке, но абсолютно противоположном прежнему, симметрия была полная. Если я, конечно, правильно запомнил.

— Не совсем ложь, — заключил старик. — Странно.

— Чего странного-то?

— Как может человек или нечеловек не знать своего имени? Мне известен лишь один народец — клаки — которые считают ниже своего достоинства иметь личные имена. Но ты, — он придирчиво осмотрел меня, — не клак. Так?

— Так, так, — закивали остальные.

— Вот. Это-то и странно. Ты не можешь не знать своего имени. Но ты говоришь, что его не знаешь. Из чего я заключаю, что ты лжешь. Но ты не лжешь. Вывод: ты не лжешь, и в то же время лжешь. Понятно?

— Не-а, — замотал я головой.

— Поясню. Ты думаешь, что не знаешь. Но твое тело помнит.

— А! — догадливо. Потом я усомнился: — Что помнит?

— Имя.

— Как может тело помнить имя?

— Как луна знает свой путь? Как зима сменяет осень, а лето весну? Что за глупые вопросы, человече? Имя, данное тебе при рождении, формирует тебя и заставляет расти именно таким, а не другим. Меня при рождении назвали Архстухаром, что значит «Великий». И я им стал. Так?

— Так, так, — подали голоса прочие старцы.

— Великим, хм? — пробурчал я. О боже, еще один маньяк величия в моей бедной головенушке.

— Ты глуп. Ты видишь только то, на что смотришь, — рассердился старик. — Ты видишь дряхлеца, который морочит голову всяким проходимцам, отвлекая внимание фокусами. Тебе и в мысли не может прийти, что это маска… Ну вот, проговорился. Не давись. Смейся. Я прощу.

После этого мне совсем расхотелось смеяться. Странно, но старик видел меня насквозь. С момента встречи я едва сдерживал хохот. Сейчас он мгновенно ушел.

Старик поднялся, собрал хворост и сложил костер. Щелчком пальцев возжег его. Почему-то меня это не удивило; видимо, я уже порядком насмотрелся чудес, а втайне приготовился к еще большим. Какой-то там извлекатель огня потрясти не сможет. Архстухар что-то повыл над костром, отчего тот загорелся ярким пламенем, и вернулся на свое место. В отличие от меня, Жуля с интересом, ужасом и благоговением наблюдала за его действиями.

— Учись видеть не только то, на что смотришь, — назидательно произнес Архстухар, потрясая перед моим лицом крючковатым пальцем. — Может, и научишься к концу жизни. Если проживешь столько.

— Простите, Великий, — подала голос Жуля. — Вы сказали, его зовут не Хорс?

— Ну разумеется, нет! Человече придумал себе это имя, когда понял, что ничего не помнит. Да, кстати, а почему он ничего не помнит? Можешь что-нибудь сказать, несчастный?

— Мне это самому интересно, — честно признался я. Но откуда он, интересно, узнал про мою беду? Я же вроде, не говорил ему, что ничего не помню. Или говорил? Доктор, у меня провалы в памяти…

— Интересно, что характерно. Еще бы. Ладно, попробуем.

Старик снова полез в свой мешок. Что-то долго искал сверху, не нашел, проник глубже. По мешку было видно, как рука медленно пробирается к самому дну, отодвигая мешающие предметы. По мере этого лицо старца становилось все мрачней и мрачней, но вдруг вспыхнуло в приступе удовольствия.

— Нашел! Возрадуйся, человече.

— Чему радоваться-то?

— Щас будем тебя исследовать.

— Ага. Так я тебе и позволю.

— Кто тебя спросит?

— Это как это! — возмутился я. — Возьму и уйду.

— Попробуй.

Я встал, пошел к коню, вскочил в седло, гикнул и ускакал… Вернее, мне показалось, что я все это сделал. Выехав из леса, я обнаружил, что по-прежнему сижу у костра и глазею на старика. И не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Только челюстью.

— Ну что? — ехидно осведомился старик.

— Мерзавец, — процедил я. — Как это у тебя получилось?

— А ты помнишь, как меня зовут? То-то.

Жуля испуганно посмотрела на меня. На старика. На остальных. Снова на меня. Придвинулась ко мне, обняла и прижалась, словно защищая. Это еще что значит?

Старик вынул предмет, который так долго искал. Это оказался странный жезл, разукрашенный рунами и когда-то давно покрашенный серебром. Краска давно стерлась, видно было, что вещица весьма старая.

Архстухар посмотрел на жезл, потом на меня, на Жулю. На Жулю он смотрел долго.

— Вот, значить, как. Ну-ну. Тебе повезло, человече. Обещаю тебя отпустить после всего.

— «Обещаю отпустить»? Как это понимать?

— Мы — фраги. Ты не знаешь, кто мы такие? Потом узнаешь. И поймешь, как должен быть благодарен этой леди за то, что она тебя у нас выкупила. Но это потом. Сейчас, стало быть, следует приступить к делу.

— Поясни мне… — начал я, но старик дернул рукой. Как-то совершенно необычно дернул, я бы не смог повторить и в том случае, если б мог управлять своими членами. Но после этого дрыга даже челюсть застыла в том положении, в котором была — то есть раскрытая в готовности говорить.

В этой глупой ситуации оставалось только шевелить глазами, что я с усиленным энтузиазмом и принялся делать. Жуля еще сильней прижалась ко мне, я щекой и шеей ощущал ее взволнованное дыхание. Эх, был бы я свободен, да я бы…

Старик сгреб в охапку свой фокусничий реквизит и беспорядочной кучей засунул все в мешок, кроме жезла. Потом согнутой лапкой своей вцепился в землю и вырвал ее кусок вместе с травой. Аккуратно положил рядом. Быстро выкопал неглубокую ямку, в которой упокоил жезл. Старательно выровнял его положение и утрамбовал землю. Сверху положил первый кусок.

Ехидно посмотрев на нас, он начал что-то бормотать про себя заунывным голосом, одновременно водя руками вокруг жезла. Бормотание становилось все громче, присоединились и прочие старцы.

Поневоле завороженный, я следил за действиями фрага. Вдруг — или просто показалось? — я увидел, что посох дернулся. Нет, не показалось, еще раз. Еще. Он стал длиннее и с каждой секундой рос все выше. Когда жезл достиг роста в полметра, появились ответвления. Прямо на моих глазах рождалось дерево! Вскоре набухли почки, распустились листья, пожелтели и опали. Древо засохло.

Бормотание изменилось. Растение с хрустом шевельнулось, вздрогнуло… потянулось ко мне. Острые сухие концы веток направились прямо в глаза. Я изо всех сил пытался сбросить наваждение, но никак. В самый критичный момент ветви свернули с рокового пути и стали окружать меня и Жулю, отчаянно дрожавшую, но не ослабившую объятий.

Спустя пару минут мы напоминали кокон. Когда только лица остались открытыми, ветви начали сокращаться, грозя насмерть удавить нас.

Я наконец с трудом пошевелил челюстью, сомкнул зубы и прохрипел:

— Черт…

Старик прервал бормотание и с искренним изумлением воззрился на меня. Ветви тут же ослабили хватку.