Одержимая (СИ) - Вертинская Стася Страница 14

— Так тут есть домовой? — оживилась я. Домовые должны быть помощниками. Тем более здесь, где магия в прямом смысле витает в воздухе. Уж точно мне это пригодится не меньше, чем велизарово волшебство. — А почему я его не видела?

— Так домовым хозяйская рука нужна. Без того они дичают. Где ж Велизару сговориться с духом домовым, когда он сам всё по полям да лесам нечисть гоняет? Вот наш домовой и не показывается. Только и делает, что по ночам мышей пугает.

— Так значит, это он по углам шуршит? — спросила я, уже зная ответ. И стала вспоминать, что знала о домовых.

Знала я не так много. Всё больше сказки, но там домовые сами с хозяевами дружились. И веры этим сказкам — ноль. Ведь чего только не напишут писатели ради восторга читательской аудитории! В подобное у нас давно никто не верил. Ну может всякие эзотерики. Но большинство из них считались шарлатанами или глупцами, верившими во всё, что им скажут. Потому их слова как правило вызывали сомнения.

Еще слышала что-то про кошку. Вроде как, когда приезжаешь в новый дом, нужно её первой запустить… Или это не про домового?

А помню, как бабушка в моём детстве говорила, что, если домовой шутит — вещи прячет или всякую мелочь с полок роняет — надо задобрить его. Поговорить или угостить.

Поговорить я как-то застеснялась. Я еще к умным говорящим колонкам не привыкла, а тут надо с духом беседовать! Если другие не подумают, что я ненормальная, то я-то себя той самой одержимой точно почувствую.

— Я знаю, что надо делать, — медленно проговорила и покосилась на накрытую полотенцем миску.

В ней доживали свой короткий век мои подгорелые пироги, которые никто есть так и не захотел. Да, уже хорошо подсохшие, да — кривые. Но сделанные с любовью и заботой. А что никто не оценил моих стараний — так может домовой не из таких? На всякий случай выпросила у Анчутки ещё и миску молока. Я помню, как бабушка ставила блюдце с молоком под батарею. За ночь его съедал кот — большой сиамский злыдень, к которому я боялась даже приблизиться, а бабушка тискала, как безобидную мягкую игрушку. И все мы почему-то верили, что исчезновение молока — дело рук домового.

Дождались позднего вечера. Ведь какие мистические дела творятся при свете дня? Я таких не знала. Были бы на окнах плотные шторы, занялись бы поиском домового раньше. Но пришлось ждать темноты. Поставили угощение в угол. На столе оставили единственную свечу, чтобы не пропустить появление домового. Сами засели в другом углу. Конечно, накрывшись одеялом. Кто вызывает духов без одеяла?

— Ты уверена, что нужно делать именно так? — покосился на меня Анчутка. Он хоть и сам нечисть, злой дух, но откуда ему знать о таких вещах?

— Уверена, — прошептала в ответ и уставилась на миски из оставленного «окошка» в одеяльном шалаше.

Хотелось еще прошептать, как в детстве, что-нибудь вроде «гномик-матершинник, появись». Потому что делали именно так, хотя в качестве угощения оставляли конфеты. Конечно, съедали их сами, а каждый, участвующий в призыве выдуманных кем-то существ в это время доказывал, что именно он видел таинственного гномика.

Смотрела на миски. Чувствовала себя глупо. Понимала, что домовой, скорее всего, тихо смеётся над нами где-нибудь за печкой и выходить не собирается. И как я вообще дошла до такого, чтобы сидеть с бесом под одеялом и вызывать всяких духов? На всякий случай, сделала уверенный вид. Ну а если не выйдет, всегда можно сказать, что это домовой такой несговорчивый. Вон даже ведьмаку не удалось с ним подружиться.

Вскоре раздалось долгожданное шуршание. Я вглядывалась в тёмный угол, которые был едва освещен дрожащим огоньком свечи. Казалось, что вижу в нём какое-то шевеление.

И вот из темного угла к моему пирогу подошла мышь. Я разочарованно выдохнула. Анчутка хотел что-то сказать, но я тихо на него шикнула. Если наш домовой водил дружбу с мышами, или даже их гонял из дома, то непременно скоро появится.

Мышь принюхалась к пирогу и взялась грызть его засохший угол. Надеюсь, моя задумка увенчается успехом, а не выйдет так, что на халявные пироги сбегутся мыши со всей округи. Вот Велизар удивится, когда по возвращении обнаружит в своем доме мышиный приют!

Если быть честной, я не верила, что из моей задумки что-то выгорит. Столько раз за последние дни я испытывала неудачи, что восприняла бы это как должное. К тому же, ловля домового была для моего понимания полнейшей дичью. Была б дома, ловила бы домовых вместе с людьми в белых халатах. Но мир тут волшебный, и я импровизировала, как могла. Ведь как на самом деле находят общий язык с этим существом мне знать было не от куда. Но домовой вышел вслед за мышью, как я и ждала.

На вид домовой был не больше кота. Он прогнал грызуна, принюхался к пирожку. Как и другие, стараний моих не оценил, и отошел к миске с молоком.

Бес дернулся — ему, как и мне, хотелось поймать несговорчивого духа. Я схватила его за руку… за лапу… Какие у него там верхние конечности? Наша жертва сначала должна потерять бдительность, перестать осторожничать.

Домовой помедлил и склонился над молоком. Я плохо его видела в темноте, но слышала тихое чавкание. Еще немного подождав, я отпустила беса и край одеяла, который сжимала всё это время второй рукой. Легонько кивнула — бес заметит, что время пришло. И, выскочив из укрытия, рванула к домовому.

Он тут же отскочил от чашки, перевернув её и разлив остатки молока, и побежал за печь. Ему на перерез бросился бес. Домовой подпрыгнул и увильнув из рук Анчутки.

Мы долго бегали по комнате. Перевернули лавку, каким-то чудом не задели свечу, а то еще случился бы пожар. И наконец зажали домового в угол. Он метался между мной и бесом, не даваясь в руки. Прыгнул к Анчутке, обманывая того, и попытался прошмыгнуть мимо меня. Но мне удалось схватить его. Прижав к себе невиданное мохнатое существо, я закричала:

— Попался! Мы это сделали!

Немного отдышавшись, бес вдруг сказал:

— Мы же задобрить его хотели, а не ловить.

Я вытянула руки и посмотрела на домового. Он выглядел как неопрятный комок шерсти. Где у него лицо или глаза — было не понять. Может я и вовсе держу его вниз головой. Неприятно, наверное.

— Извините, — сказала я ему. — Что-то заигрались.

Присела и поставила его на пол. А может, положила — было не понять.

— Приходите ко мне завтра. Я вас причешу, — я изобразила самую доброжелательную улыбку, какую только могла изобразить. Надеюсь, домовой ко мне лицом и видит, что я к нему с миром.

Потом убрала руки. Домовой тут же убежал в угол и растворился в тенях.

***

— Вот теперь разозлится домовой и станет пакостить, — на следующее утро ворчал Анчутка. — Зачем было пугать его?

— Да кто ж знал, что так получится? — возражала я. Да, виновата. Но признавать это не собиралась. — И вообще, чего сам с ним не договорился? Ты нечисть, он нечисть — вы ж почти одинаковые.

— Я-то может и нечисть, а он домовой дух. Моё дело в болоте сидеть да людей пугать, а его — хранить мир и покой в домах. Где ж это мы одинаковые?

Я покосилась на Анчутку. Сейчас выходило как раз с точностью до наоборот. Бес следил за порядком в доме, а от домового, судя по словам Анчутки, можно было ждать, чего угодно.

— Да где ж тебе людей пугать? — с сомнением сказала я. — Не такой ты и страшный.

— Ты по мне всех бесов не суди, — усмехнулся Анчутка. — Я, как и ты, под клятвой Велизару, без его позволения людям вредить не могу. А свободные бесы не только пугать могут. Кто в полях живёт, те посевы портят. Кто в болоте — заманивают в топи и за ноги под воду утаскивают.

— Я думаю, в топи людей заводит собственная глупость, — возразила я. Ну никак Анчутка не был похож на отъявленного злодея. — А тонут, потому что трясина имеет свойства вязкой жидкости. Шевелиться опасно, а в панике человек себя не контролирует. Законы природы.

— Ишь, учёная какая, — покачал головой Анчутка. — Только вот одно другому не мешает. Не верь бесам. Перехитрят да погубят.