Ольга Куно - Записки фаворитки Его Высочества Страница 17

– Я только одного не могу понять, – полушепотом заметила я, – как они сделают вывод, что мы с вами помирились? И тем более – что наш разговор носит романтический характер, а не деловой? По логике, после того, что я устроила вчера, вы должны были бы не просто разорвать со мной всякие отношения, а еще и вышвырнуть меня из дворца. На этом фоне наше примирение весьма подозрительно. Что делать, чтобы оно не вызвало вопросов и сомнений?

– Я тоже об этом подумал и нашел единственное верное решение, – заявил принц.

– Какое?

Вместо ответа он взял меня за подбородок и поцеловал в губы. Я инстинктивно отпрянула, но почти сразу же натолкнулась спиной на стену.

– Будешь сопротивляться – уволю, – тихо сказал Рауль с широкой улыбкой на лице, рассчитанной на аудиторию. Аудитория, надо заметить, вполне созрела для спектакля: те придворные, что находились сейчас в поле моего зрения, следили за происходящим с недюжинным интересом. – Так что лучше расслабься и получай удовольствие.

Он поцеловал меня еще раз. Я выполнила приказ наполовину: получать удовольствие не спешила, но постаралась расслабиться и на сей раз не сопротивлялась. В зале начали шушукаться.

– Это все? – с милой улыбкой спросила я, после того как он немного отстранился. – Или, может, мне еще и отдаться вам на этой кушетке? Чтобы ни у кого уж совсем не осталось сомнений?

Вообще-то, съязвив таким образом, я немного рисковала. Нравы во дворце в этом отношении достаточно вольные, поэтому не так чтобы ничего подобного совсем уж не могло произойти…

– Отдаваться необязательно, – успокоил меня принц, – но насчет кушетки мысль хорошая.

Он перебрался на кушетку и усадил меня рядом с собой, не выпуская при этом из объятий. Диванчик стоял в небольшой нише, и нас теперь слегка отгораживала от окружающих очередная статуя, но обольщаться по этому поводу не приходилось: увидеть, чем мы занимаемся, не так уж сложно. А те, кому статуя по-настоящему загораживала обзор, уже успели передвинуться и теперь стояли, вытянув шеи и при этом делая вид, будто смотрят куда-то в сторону.

– Улыбайся, черт тебя подери, – процедил Рауль, ласково глядя мне в глаза. – А то сгною в подвалах.

– Вот теперь мне как-то сразу захотелось улыбаться! – огрызнулась я. – Сказали бы лучше что-нибудь приятное, глядишь, я бы и сама улыбнулась, без угроз.

– Хорошо, у тебя красивые ноги, – послушался он.

– Вы моих ног никогда не видели.

Комплимент я не оценила. Что можно знать о ногах женщины, которую видишь исключительно в длинных и отнюдь не облегающих платьях?

– Ладно, в таком случае у тебя красивая грудь.

– Постойте, когда это вы видели…

– Вот! Ты хорошо покраснела. Постарайся сохранить этот цвет лица еще на некоторое время.

Мне захотелось придушить Рауля, но я сомневалась, что это будет принято окружающими за порыв страсти. Особенно в случае летального исхода. Поэтому отыграться я решила по-другому.

– Вы просто плохо целуетесь, – заявила я. – Неумело, без огонька. Ни одна женщина не стала бы на моем месте особенно радоваться. Как вы умудрились так и не научиться как следует целоваться при таком богатом опыте?

– Что?! – От возмущения Рауль чуть не забыл о конспирации. – Ах так? Ну держись, сама напросилась!

На этот раз упрекнуть принца в том, что он целуется без огонька, было бы затруднительно. Он впился в мои губы с таким напором, с такой страстью, что, думаю, на моем месте проснулась бы даже спящая царевна. А если бы и не проснулась, сны бы ей точно снились самые что ни на есть эротические.

– Ну что? – поинтересовался принц, отстранившись где-то полминуты спустя.

– Мм… – Я задумчиво прикусила губу. – Уже лучше, но до совершенства далеко. Вот как надо!

Забравшись на кушетку с ногами, я встала на колени и, склонившись над Раулем, принялась демонстрировать ему, что значит целоваться с огоньком. Спиной я почувствовала, что еще немного – и зрители зааплодируют.

– Теперь поняли? – спросила я, неохотно оторвавшись от его губ.

– Сейчас проверим.

– Что скажешь? – осведомился Рауль после еще двух или трех раундов.

– Предлагаю ничью, – выдохнула я.

– Годится.

Возвращаясь в оранжерею, я тщетно пыталась унять не на шутку разбушевавшееся сердце и легкую дрожь в руках. Не поймите меня неправильно: никаких особенных чувств к Раулю я не испытывала, все это не более чем спектакль, но… физиология есть физиология. Он все-таки мужчина, а я женщина. Не более того. Разумеется, не более.

Глава 7

В погоне за привидением

Было около одиннадцати часов вечера, когда, закончив свои дела в оранжерее, я собралась отправляться спать. Напоследок убедилась, что у птиц достаточно корма (у птиц в отличие от собак доступ к еде должен быть постоянным) и что всем хватит на ночь воды. Устало опустилась на скамейку и сразу поняла, что совершила ошибку. Чтобы пойти спать, со скамейки придется подняться. А вот как раз на это сил теперь не оставалось.

Не знаю, как долго я сидела в прострации, лениво обдумывая, что лучше – совершить над собственным организмом усилие, заставив тело принять вертикальное положение, или просто устроиться прямо здесь, на скамейке, когда дверь в оранжерею распахнулась. Что-то ко мне в последнее время зачастили. Любопытно, кто там на этот раз, да еще и в столь поздний час. Неужто Джон снова решил потребовать, чтобы я срочно привела себя в порядок? Сейчас у меня даже не будет сил на то, чтобы запустить в него каким-нибудь предметом. И ни к какому принцу я тоже не пойду. Я даже настоящего любовника послала бы сегодня куда подальше, что уж говорить про мнимого…

Нет, это был не Джон и не принц. По дорожке шли двое, и до моего слуха определенно долетел женский плач. Кажется, я поняла, кто наведался ко мне с визитом в ночное время.

– Идем-идем, видишь, она еще здесь, – говорил Юджин, подталкивая Мейбл вперед.

Та послушно шагала по дорожке, но, стоило помощнику секретаря перестать ее вести, замирала на месте, глядя в пол заплаканными глазами.

– Что случилось?

Я сама не заметила, как поднялась со скамейки.

– Вот, подумали, что у тебя здесь будет спокойнее, – непонятно ответил Юджин.

– А что, где-то во дворце в такое время неспокойно? – удивилась я.

Отчего-то при этих моих словах по щекам Мейбл снова покатились слезы. Я вопросительно посмотрела на Юджина.

– Она в очередной раз видела привидение, – пояснил он.

– Не в очередной, а в третий, – сквозь слезы проговорила Мейбл таким тоном, словно разница имела значение.

Я вновь непонимающе уставилась на помощника секретаря.

– Она вбила себе в голову, что увидеть привидение трижды – это к скорой смерти, – со вздохом сказал он.

– Что за чушь? – фыркнула я.

– Вот! Ты слышишь? – Юджин легонько тряхнул Мейбл за плечи.

– Вам легко говорить, – воскликнула девушка. – Вы его не видели ни разу! А я видела, и больше, чем кто-либо другой! Три раза – это знак. В четвертый оно придет за мной!

Мейбл в очередной раз разрыдалась.

– Ну что ты с ней будешь делать, – развел руками Юджин.

– Мейбл! – Я погладила ее по плечу. – Во-первых, три раза – это еще ничего не значит. К скорой смерти – это… сто восемнадцать. Так что тебе на него еще глядеть и глядеть. А во-вторых, нет никакого привидения. Есть девушка, которая тебя пугает, вот и все. И наша единственная задача – вычислить, кто это такая, и как следует отшлепать ее по заднице.

Но камеристка только качала головой, сетуя на нашу с Юджином недалекость.

– Мейбл, – вздохнула я, – а почему ты вообще ходила по дворцу так поздно? Ты же говорила, что больше не выходишь из комнаты после десяти часов? Если бы ты сидела у себя, то не столкнулась бы с этим чертовым привидением.

Мейбл сцепила руки и бросила неуверенный взгляд на Юджина.

– Э нет, об этом сама будешь рассказывать, – отрезал тот.

Девушка еще какое-то время помялась, но наконец призналась, как было дело. Оказывается, она поздно вернулась во дворец, потому что в очередной раз ходила на представление странствующих артистов, а вернее сказать – смотреть на своего трубадура. Представление закончилось значительно раньше, но Мейбл еще долго крутилась неподалеку от того места, где остановились артисты, в надежде если не познакомиться с трубадуром, то хотя бы взглянуть на него хоть одним глазком.

– Короче, пошла искать приключений, их и получила, – раздраженно подытожил Юджин. – А теперь вон плачет.

Усадив девушку на скамейку, он отвел меня в сторону:

– Послушай, Айрин, может, дашь ей какое-нибудь успокоительное?

– Почему ты решил, что у меня есть успокоительное? – тихо спросила я.

– Ну не знаю, ты же лечишь своих собак.

– Но не валерьяной же! Постой-ка, – припомнила я, – кажется, валерьяна все-таки есть. Пойдем со мной.

Пока я разыскивала пузырек с успокоительным, спрятанный где-то среди прочего барахла за ненадобностью, Юджин стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу.