Карина Демина - Хозяйка Серых земель. Люди и нелюди Страница 20

— Да что вы себе… позволяете?! — выдавил некромант, обиженно запахивая полы плаща. При том сделался он похож на преогромного, но все ж довольно немочного нетопыря.

— От мертвых девок добра не жди, — продолжил Себастьян, но на всяк случай отступил от князя-некроманта, мало ли что оному в голову втемяшится. — Мертвые девки, они поопасней живых будут.

— Без тебя знаю. — Некромант вздернул подбородок еще выше, отчего шея его вытянулась, будто у сварливого гусака. И шипел он похоже.

— Не знаешь… и даже не догадываешься, — вздохнул Себастьян, понимая, что сделал все возможное.

Совесть его будет спокойна.

— Вот и ладненько, — произнесла вторая невеста божья, этак по-доброму произнесла, с задором, от которого по хребту мурашки побежали. — Раз с мертвыми девками разобрались, теперича и с живыми разберемся…

И монашка подмигнула невестушкам панны Зузинской, каковые этакой фамильярности не оценили.

Девки заголосили слаженным хором.

— Грабют, — выводила Нюся, левым глазом поглядывая на суженого, а правым — на некроманта. Тот стоял, нахохлившись, неподвижный, важный, что старостин петух.

Князь.

Нет, естественно, Сигизмундушка ей нравился, и весьма, вчера вона как к ней прижимался, с трепетом… и сразу видно, что муж из него выйдет справный, нет в нем ни особой горделивости, ни спеси, так, дурь мужская, которая хорошею сковородкой на раз выбивается.

Но все ж князь…

Нюся живо представила, как возвертается она в родную деревню, да не просто с мужем, но с цельным князем.

На бричке.

А в бричке кобылка белая, грива лентами украшена, бубенцы под дугою звенят. Сама Нюся в шелковом алом платье да с шаликом на плечах, тоже шелковым, розами расшитым. И в ушах серьги золотые, на шее — бусы, да густенько, что шеи по-за бусами не видать.

Бронзалетки на руках.

На ногах — ботики красные с каблучками золочеными… а главное, не ботики, но муж грозный… этакий упырей учить не станет, бровкой поведет, от как сейчас, и те сами в могилы возвернутся.

— Убивают… — голосили иные девки, но без души, без вдохновения.

Всхлипывала панна Зузинская.

Хмурился некромант-князь, которому происходящее совершенно не нравилось.

— Чести лиш-а-а-ют…

— И имущества, — веско добавила Евдокия, руку в ридикюль сунув, но рука сия, уже нащупавшая перламутровую рукоять револьвера, была перехвачена.

— Не стоит, — шепотом произнес Себастьян.

— Почему?

— Потому, что имущества у нас не так и много… да и вообще, любопытно…

— Что любопытно?

Евдокии вовсе не было любопытно.

Вагон вдруг наполнился людьми вида самого что ни на есть разбойного, и князь-некромант пошатнулся, не устоял супротив пудового кулака. Евдокия лишь надеялась, что его не убили.

— Спокойно, граждане хорошие, — повторила девка, засовывая пистоль за пояс, стало быть, не видела в нем надобности. — Ведите себя правильно, и никто не пострадает…

Она прошлась по вагону, остановилась напротив панны Зузинской.

— Почти никто…

— Вот… берите… конечно, берите… — Панна Зузинская принялась стягивать перстни, один за другим, поспешно, будто опасаясь, что ожидание девице наскучит. — Все берите… от клиентов благодарных… живы да и ладно, и хорошо… и так их всех помнить буду… от мужа моего покойного свадебный подарок…

Она вполне естественно всхлипнула, только слезы ее девку не разжалобили.

— От мужа, значит? Бывает… ничего, скоро свидитесь.

Обещание прозвучало нехорошо. Себастьяну вообще крайне не нравилась эта ситуация.

Вагон стоял. Отцепили?

Похоже на то… и не просто отцепили, но сняли на другой путь, заброшенный… и вопрос — почему? Потому ли, что вагон был в сцепке последним? Или же по иной причине? Зачем такие сложности ради третьего класса, который выбирают априори люди бедные…

— Что стоишь? — Девка оказалась перед Себастьяном, и Сигизмундус, очнувшийся было, вновь предпочел самоустраниться. От девки веяло первобытною дикою силой, которая Сигизмундуса страшила.

— Очки не отдам! — тоненько взвизгнул вежливый Сигизмундус, сам не понимающий, чем ценен ему столь обыкновенный по сути своей предмет.

— Очки и не надо. Деньги давай…

Девка ткнула в лицо револьвером. Весьма невежливо с ее стороны, но действенно…

— Грабят… — Сигизмундус дрожащею рукой протянул кошель. Весьма потрепанный кошель, который и вид имел прежалкий. — Г-грабят…

И всхлипнул тоненько, что, впрочем, девицу нисколько не впечатлило. Подбросив кошель на ладони, она хмыкнула:

— Совсем меня за дуру держишь?

Вопрос свой, несомненно весьма важный, она подкрепила душевным пинком по голени, которого трепетная Сигизмундусова душа не выдержала.

Без души, следовало признать, с телом было управляться не в пример легче.

— Настоящие деньги давай…

— Уверяю вас, прекрасная панна, — не очень искренне сказал Себастьян и поморщился, до того жалким, блеющим был его голос, — деньги самые настоящие! Мне их в банке вручили…

— Не эти гроши…

А девица вновь пинком наградила, но больше для порядку и прошипела сквозь зубы:

— Пшел отсюда!

Уговаривать себя Себастьян не заставил, он обнял Евдокию, которой происходящее с каждою секундой нравилось все меньше. Она отдавала себе отчет, что люди, заполнившие третий вагон, вовсе не случайно появились в нем. И более того, появившись, не уйдут без должной добычи.

Вопрос лишь в том, кого они такой добычей сочтут.

— Гля, бабы… — раздалось сзади.

А там и визг. И оплеуха… мат…

— Угомонитесь! — рявкнула девка, отвлекшись на мгновение от Сигизмундусовых вещей, которые она потрошила с немалым энтузиазмом. — Не для того сюда явились…

— А для чего? — шепотом поинтересовался Себастьян. За девкой, которая аккурат выворачивала уродливого вида чумодан, он наблюдал с немалым интересом.

Из чумодана на грязный пол летели Сигизмундусовы рубашки, выбиравшиеся с немалою любовью, клетчатые шарфы, панталоны с начесом… дорожный несессер из дешевой кожи. Его девка осматривала с особой тщательностью, перебирая ножики, ножнички и кусачки так, будто бы надеялась узреть средь них скрытые сокровища.

— Где?!

— Не понимаю вас, милостивая панна. — Сигизмундус вздернул подбородок и шарф поправил, правда, при том в фигуре его не было ни капли величественности, напротив, сама она гляделась гротескною, нелепой.

— Где твои деньги?!

Девица явно злилась. И кусала губы. И с трудом сдерживалась от того, чтобы не ударить Сигизмундуса по лицу.

— У вас, милостивая панна. Если вы запамятовали…

— Другие деньги!

— Других нету, — развел руками Сигизмундус. — А ежели вам кто сказал иначе, то он ошибся…

— Сумку ищи…

Посоветовали девице, и она огрызнулась:

— Без тебя знаю…

Сумку она выволакивала из-под лавки, пыхтя от натуги, упираясь обеими ногами в пол.

— Аккуратней, панна! — взмолился Сигизмундус, но услышан не был. Девка, вытащив сумку в проход, выдохнула. И наклонилась.

За девкой следил не только Сигизмундус. Евдокия поняла, что ей самой донельзя любопытно.

Сумку Сигизмундус, едва от Познаньску отъехали, спрятал. И на ручки ее, обмотанные шнуром, повесил замок, который девица пыталась сковырнуть, но, потеряв остатки терпения, попросту отстрелила.

— Экая она… темпераментная, — оценил Себастьян, отступая на шаг. Видать, испытывая некие, как подозревала Евдокия, закономерные опасения, что с темпераментом своим девица не всегда управиться способна.

Она же, распахнув сумку, уставилась на ее содержимое.

— Это… это что такое?

— Книги, — ответил Себастьян, отступил бы и дальше, но был остановлен чувствительным тычком в спину. Судя по калибру, тыкали обрезом, каковой в нонешней ситуации являл собою аргумент неопровержимый.

— Книги?

— Книги. — Себастьян повел плечом, которое зудело.

Организм его этакая близость к обрезу нервировала. Организм был против членовредительства, особенно когда вредить собирались ему, а потому желал немедля защититься.

— К-какие книги? — Девка выбрасывала их, одну за другой.

— Ценные. Милостивая панна, я был бы премного вам благодарный, ежели бы вы взяли себе за труд обращаться с книгами аккуратней. Вы и представить себе не можете, до чего они ценны! Да что там, бесценны… я собирал сию коллекцию двенадцать лет… это, за между прочим, «Полный малый справочник нежити». Издание третье, уточненное и дополненное… а это «Упыризм как метафизическое явление»… и «Основные эволюционные изменения крикс на верховых болотах Подляшья»…

Серая книжица полетела в лицо Сигизмундусу. Он книжицу перехватил и, прижав к груди, нежно погладил обложку.

— «Морфологические особенности строения челюстей ламии волошской»… редчайший экземпляр…