Второстепенный (СИ) - Потапов Андрей Страница 20

Ликованию освобожденных не было предела. Натахтал даже решил поносить юного барда на руках, чем он тут же и занялся, презрев межрасовый этикет. Серетун дружески похлопывал воителя по плечу, отмечая недюжинный вклад в успешное предприятие. Латис крепко обняла Гадиса, позабыв обо всех пакостях братца. Астролябия тоже хотела кое-кого обнять – а именно, Натахтала, – но постеснялась, оставив за собой право просто радостно скакать. Бомжеватые ниндзя…

Босяков и след простыл. “Наверное, ушли по своим ниндзевским делам”, – подумал Серетун и тут же одернул себя. Что еще за ниндзя? Слова такого никогда не слышал.

– Может, сбежим, наконец? – украдкой поинтересовался Бадис, оставшийся на периферии импровизированного карнавала.

Толпа бывших заключенных выразила согласие простым бегом в сторону лестницы. По дороге Латис приостановилась и погладила за холкой Гуля, прошептав: “Бедный птенчик”, а потом припустила еще быстрее прежнего.

Пролет за пролетом, компания друзей одолела многочисленные этажи тюрьмы, оказавшись на свободе.

Осталось только перелезть через забор.

Зубчатые штабеля прессованной древесины скрывали весь квартал от любопытных глаз. Сверху их покрывали битые бутылки, придавая конструкции нелепый вид. За специфическую архитектуру тюрьму прозвали в народе Пейтеромской Сечью, но из местных уже почти никто не помнил об этом.

– Поколдуй немного для приличия, – Натахтал легонько пихнул Серетуна локтем в бок. – Мне твоя дуга в лесу очень понравилась.

– Что это такое? – возмутился Гадис. – Как разбудить друга, так надо силы экономить, а как показать дешевый фокус – так пожалуйста?

– Вырастешь – поймешь, – многозначительно ответил великий чародей, с удовольствием отметив, что Натахтал не придал значения выпаду мелкого недоучки.

– Отойдите все, – предупредил воитель. – Сейчас будет магия.

Беглецы выстроились полукругом за спиной у Серетуна. Волшебник щелкнул пальцами. В руке возник сноп искр, который тут же вонзился прямо в сухие колышки. Получился небольшой пожар.

Продолжая щелкать в такт воображаемой музыке, чародей посылал в стены все новые и новые частички пламени, разжигая настоящее городское огнище. Древесина, быстро сгорая, обращалась в горстки угля. Заостренные концы осколков валились на землю без шума, заколдованные волшебником, чтобы не привлекать внимания. Огонь, к удивлению публики, тоже вел себя странно и не перекидывался на ближайшие соломенные крыши, оставаясь в пределах тюремного квартала.

Когда последние метры стены обратились в пепел, Серетун гордо переступил линию битого стекла и сказал:

– Добро пожаловать на волю.

Беглецы побежали за чародеем. И все было бы замечательно, если бы не возникшие из-за угла дозорные, которые прервали патруль, заметив огненное зарево над тюрьмой.

– Ну спасибо, – пробурчала Латис. – Что теперь делать? Мы вне закона.

– Как-то я об этом не подумал, – ответил Серетун и очень по-Натахталовски почесал затылок.

Глава 17

Наевшись пшеницы до отвала, пернатые дозорные не захотели гнаться за беглыми преступниками. Голубки предпочли отдаться дреме, так удачно пришедшей к ним взамен провальной идеи остановить головорезов.

Ритмичное посапывание зазвучало по всему коридору с распахнутыми решетками. Стражники сели на пол, упершись птичьими спинами в стены, и начали процесс переваривания – чтобы жирок завязался.

Один Гуль не мог успокоиться.

Со школьной поры никто не наносил его самолюбию такой урон. Долгие годы он старательно работал над телом: поднимал тяжелые валуны, оббегал семь городских секторов и отжимался много раз. А пшеница перечеркнула все его усилия. Зерновой гипноз оказался слишком сильным. Разум затмили инстинкты, и Гуль упустил шанс доказать себе, что чего-то стоит. Вместо доминирования над сорванцами, голубок выбрал стезю, погубившую его предков.

Птицы всегда были беззащитны перед человеком. Желание выжить подстегнуло их к тому, чтобы вобрать лучшие людские качества, изменив свою физиологию. Первые гибриды получились, когда голуби прилетели на ритуал, собравший множество волшебников. Пытаясь отбить орочьи отряды, чародеи решили объединить пару своих сильнейших представителей с воинами. Ожидалось, что на выходе сформируется целый корпус отборных силачей с большими способностями к магии.

Солдаты опрометчиво дали согласие на экспериментальный ритуал, не прочитав приписку мелким почерком о том, что более сильный разум поглотит конкурирующий с ним. Это означало для них полную победу чародейского интеллекта над воинственным и, как следствие, потерю своей личности.

Но воины не осознавали, какой великий акт альтруизма вознамерились совершить.

В разгар невероятного ритуала наглые голуби прорвались через слабые защитные поля, закрыв своими тельцами волшебников. Итогом стало появление мускулистых полуптиц. Более развитые умственно воины подавили интеллект пернатых. Так они узнали о великом чародейском обмане и очень обиделись.

В знак мести голубки присоединились к отрядам орков и помогли им взять Пейтеромск.

Орки не остались в долгу. По крайней мере, официально они заявили, что возьмут голубков служить стражниками, в знак признательности за военную помощь. На деле же – пернатые дозорные стоили гораздо дешевле любых других.

Все-таки, магически выведенные метисы никогда не ценились в этом мире. Только естественная эволюция придавала гибридам значимости.

По мере осмотра крепких тюремных стен, орки пришли к пониманию, что, если пиратов не вешать, то придется их кормить. Как-никак, демократия обязывает. Поэтому несколько вооруженных до клыков солдат притащили чародеев в город, чтобы создать таких же дешевых поваров взамен человеческим.

В ходе долгих дискуссий на роль материала выбрали самых упитанных жителей Пейтеромска и подвернувшихся под руку туканов. Три дня и четыре ночи волшебники водили руками, шепча страшные слова. И наконец, на четвертый день создали прямых предков Арристиса.

Шли годы. Цивилизация полуорков и полуптиц развивалась. В город все чаще заглядывали магические метисы, прося о защите от гонений. В других городах их постоянно били, но Пейтеромск был прогрессивным местом и радушно принимал расовые меньшинства.

Что касается голубков и туканов – эволюция брала свое. Птицы, как более слабый вид, были вытеснены эволюционировавшими потомками. Их популяцию строго контролировали в отдельных голубятнях, не позволяя пернатым снова захватить огромные пространства города. Жители не могли нарадоваться – больше никаких белых пятен на тележках.

Единственное, что отличало интеллект полуптиц от людского – приверженность атавистическим инстинктам. Голубки все так же двигали головами в такт походке и кидались на пшеницу, будто зомби.

Гуль не мог поверить, что такая незначительная деталь выльется в колоссальную проблему его самоидентификации. Считая себя в большей степени человеком, дозорный познал экзистенциальный кризис, уподобившись предкам. Самое обычное сырье для орочьего пива стало его приговором.

Мало голубку было школьных драк и титанических усилий под началом лучшего на всех Злободуньих землях бодибилдера, теперь и пищевое унижение подоспело.

Еще один вопрос терзал почти человеческий мозг стражника: куда делся нож? Гуль помнил, как подошел к волшебнику со спины, приставив холодный металл к чародейской бочине, а потом…

Нож пропал.

Будто его никогда и не было. Осталось только смутное воспоминание, словно осколок другой реальности.

Преисполненный решимости, голубок встал и, не оборачиваясь на сослуживцев, слетел вниз по лестнице. Нужно доказать самому себе, что все было не зря. Не для того Гуль терпел школьные обиды и копил силы, чтобы в один момент снова обернуться затравленным ребенком без опоры под лапками. Бандиты не смогут скрыться от его ясного взора.

Даже под покровом ночи.

Перечитав новый кусок, я пришел к неутешительным выводам. Налицо явственные комплексы, приобретенные в детстве и получившие в море благодатную почву для роста. Гуль питается моими подсознательными страхами, помноженными на тяжелые отношения с капитаном. Потому птичий гибрид и помнил про нож.