Ольга Санечкина - Мы выбираем, нас выбирают… Страница 25

Мозг: — Супер, а что будет с эфиром и человечеством, если ты умрешь тебя не волнует!

Ксения: — Я не буду жить вечно.

Мозг: — Да, но и уходить из жизни раньше времени не стоит.

Ксения: — Согласна. Хорошо, я постараюсь мыслить более позитивно.

Мозг: — И в следующий раз, попытаешься решить проблему не дожидаясь помощи?

Ксения: — Постараюсь.

Мозг: — Надеюсь, Ангел сможет вдолбить в твою тупую башку, что себя надо защищать.

Ксения: — Считай, что это уже удалось тебе. Я конечно, не мисс кровожадность, но больше ощущать подобную беспомощность не хочу.

Мозг: — Я рад. А теперь пойди и поговори с Васей. Парень себе места весь ужин не находил.

Ксения: — С чего бы это?

Мозг: — Думаешь он не заметил, как ты смотрела на его руки.

Ксения: — Вот черт!

Мозг: — Точно!

Ксения выбралась из под одеяла, подошла к зеркалу. И ахнула — на шее алела красная полоса. Видимо нож слегка повредил кожу, но надрез проявился не сразу. Только сейчас увидев след от ножа Ксения поняла как близка была к Смерти. И хотя она ее не боялась, встречаться с этой дамой снова так быстро не хотелось. Решительно прекратив созерцание царапины, Ксения пошла к Василию. Заглянув в его шатер, Ксения никого не обнаружила. Видно, царевич пока не вернулся. Встречаться с остальными Ксении не хотелось и поэтому она решила подождать его. Уставшая за день, Наазали прилегла на кровать Василия и уже через минуту спала крепким сном. Вернувшийся глубокой ночью царевич с изумлением обнаружил, что его кровать занята. Сперва он попытался разбудить спящую красавицу, но был послан в весьма грубой форме, по достаточно удаленному адресу. Максимум, что ему удалось добиться, это заставить Ксению подвинуться.

День седьмой

Просыпаться не хотелось, но где-то назойливо жужжала мысль о том, что пора бы уж и проснуться. Ксения нехотя попыталась осознать себя. Знакомое дыхание на шее, теплые объятья — как она любила это волшебное ощущение.

— Вася!

— Доброе утро, милая, — сонный голос над ухом был таким умиротворяющим, что просто невозможно было думать о чем — то неприятном.

— Доброе. Как всегда сладко просыпаться в твоих объятьях.

— Рад это слышать. Еще бы хотелось, ради разнообразия поспать без одежды. Знаешь, сон в одежде, не позволяет телу полноценно отдохнуть. Когда в следующий раз решишь, что сегодня предпочитаешь спать в моей постели, захвати с собой ночную рубашку. Я, конечно, не против, чтобы ты спала абсолютно голой, но боюсь ты станешь возражать.

— Дурак. — нежась как кошка, буркнула Ксения. — Я просто заснула, пока ждала тебя.

— Ты только что разбила мне сердце.

— Ну, извини. Не знаешь сколько времени?

— Семь утра.

— Что-то я сегодня рано проснулась.

— Это трудно объяснить. Но раз уж ты проснулась, может встанем и пойдем завтракать?

— Да уж, чем раньше я начну сегодня собеседования, тем больше шансов, что закончу опрашивать оставшихся. — Василий высвободил из-под Ксении свою руку, сел на кровати и посмотрел ей в глаза.

— Ты уверена, что готова продолжить сегодня собеседования, может сделать перерыв? Время еще есть.

— Нет, я хочу закончить это дурацкое тестирование как можно скорее. Мне тяжко дается эта работа в линзах, и пока я буду думать, что мне это еще предстоит, я буду только загонять себя в депрессию.

— Как скажешь. Умоешься у меня, или пойдешь к себе?

— Пойду к себе. Спасибо, что приютил меня на ночь.

— Я рад, что ты пришла. Я боялся…

— Что я буду избегать тебя, из-за того, что ты сделал?

— Да.

— Могла бы. Но к счастью быстро разобралась что к чему. Спасибо тебе, что спас меня. Один вопрос, как ты там оказался? — Лицо Василия помрачнело.

— Я целый день ходил сам не свой. Мне казалось, что нельзя оставлять тебя одну со всем этими мужланами. И когда вечером в новостях передали, что на сегодня собеседование закончилось, а тебя все не было и не было, я решил пойти тебя искать. На счастье, я это сделал очень вовремя.

— Здорово. Спасибо тебе еще раз. Я пойду, увидимся за завтраком.

— Договорились. — Ксения сползла с кровати и быстро перешла из шатра в шатер. Благо их шатры стояли рядом. За этой короткий промежуток она успела подумать, что очень приятно и полезно для здоровья, когда о тебе кто-то беспокоиться. Перешагнув порог своего шатра, Ксения изумленно остановилась. На диване сидел Михаил.

— Давно меня ждешь? — растеряно спросила Ксения.

— Со вчерашнего вечера.

— Не мог посмотреть где и что я делаю?

— Я не позволяю себе подглядывать за тобой так грубо. Одно дело случайно подслушать твой разговор с подружкой и совершенно другой искать где ты ночуешь.

— Подождешь еще десять минут, пока я умоюсь?

— Нет проблем. Что такое десять минут в сравнении с вечностью. — Ксения бегом отправилась в душ. Размяв сильными струями горячей воды, измученное одеждой тело, и наскоро помыв голову, Ксения слегка расслабилась. Она совершенно не знала, что ей ожидать от беседы с Майклом. Придется ли ей сейчас выдержать сцену ревности? И будет ли она бурной или не очень. А еще не хотелось, чтобы в ее отсутствие зашел кто-то из ее друзей. Завернувшись в большое банное полотенце, Ксения подошла к раковине чистить зубы. Пока зубная паста и щетка совершали действия предупреждающие появление кариеса, Ксения рассматривала себя в зеркале. Ее лицо все больше приобретало бронзовый оттенок, а волосы все больше покрывались золотым налетом. На лицо беспощадно наступала армия веснушек. Наконец, закончив, свой утренний моцион, Ксения вышла к архангелу. К счастью, он был один. Она подошла к нему, поцеловала и села напротив.

— Привет.

— Привет. Знаешь, что меня забавляет в тебе больше всего? — усмехаясь спросил Майкл.

— И что же?

— Ты никогда не здороваешься, не почистив зубы. Ты можешь обсудить все проблемы мирового сообщества, но поздороваешься только после того, как почистишь зубы.

— Это только с тобой. Сама не знаю почему так происходит.

— Это не важно. Важно, что ты остаешься сама собой, и никакие трудности тебя не меняют. Я горжусь тобой.

— Знаю, что врешь, но все равно приятно. Конечно, меняют. И не в лучшую сторону. Но я стараюсь, по мере возможностей сохранять себя в первозданном виде. — Их беседа напоминала диалог двух старых друзей, которые знают друг друга лет сорок. Речь лилась легко и непринужденно. Ксения не выдержала:

— Не спросишь как я провела ночь?

— Ну, считается, что я не имею на это права. Ты же меня бросила.

— Точно. Я забыла.

— А я дурак напомнил!

— Правильно сделал. Я поняла, что с тех пор как мы расстались, мне стало легче с тобой общаться. Хотя я и знаю о твоей любви ко мне, между нами все честно. Нет недосказанности.

— Согласен. Так как ты провела ночь?

— Отлично. Была у Васьки. Заснула у него в постели, пока дожидалась его возвращения. А по приходу ему не удалось меня растолкать. Я была рада проснуться в его объятьях.

— Его объятья отличаются чем-то особенным от объятий остальных мужчин?

— Пожалуй да. Я чувствую какое-то неземное спокойствие. Ощущения будто я нахожусь в теплом солнечном коконе. И ничто и никто не сможет меня потревожить. Похожее ощущение я испытала, когда первый раз попала в Схрон СБ.

— Знаешь, а это очень интересно. Ты не испытываешь к нему нежных чувств? Может мне пора начинать ревновать?

— Не поверишь, но я не знаю. Порой мне кажется, что я люблю троих. И тебя, и Ангела, и Василия. И сказать, что кого-то я люблю как брата, а кого-то как мужчину нельзя. Вы все трое вызываете у меня в тех или иных ситуациях влечение отнюдь не братского характера. Но сказать, что кто-то особенно выделяется не могу. Занимаюсь любовью я только с тобой, но это не главное.

— Для кого как, — усмехнулся Майкл. — Приятно слышать, что я хоть чем-то отличаюсь от твоих дружков-приятелей.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Например?

— Ну, например, о твоих приятелях. Как там Гавриил?

— А что ему сделается? Такой же безалаберный, как бесконечность назад. В голове вечно ветер. Единственное о чем он способен беспокоиться это о сохранении божественных тайн. А к чему этот вопрос?

— Понимаешь, тогда в той истории с Глэстьяром они встретились с Асей. И между ними явно пробежала искра.

— Ты же понимаешь бесперспективность этих отношений?

— Потому что архангелы могут заниматься любовью только с хранительницами?

— Нет. Думаю этот пункт касается только меня, хотя насколько я знаю, его никто не проверял.

— Но тогда что?

— Он бессмертен.

— Это, конечно, серьезный недостаток, но не настолько.

— Он живет на небе, а она на Земле.

— Пусть переберется на Землю, при сроке его жизни, каких-нибудь пятьдесят лет на Земле, можно считать просто командировкой.