Надежда Первухина - От ведьмы слышу! (Другая редакция) Страница 3

– Ужасно люблю все мятное, – признался вампир. – Вот, кстати, «Крещендо». Хотите?

Марья не отказалась. Мятная прохлада успокоила ее и прояснила мозги. И она почувствовала, что ей уже не так страшно общаться с этим вампиром. Даже, наоборот, интересно. Недаром же говорится, что свежее дыхание облегчает понимание.

– И как ты стал вампиром? – поинтересовалась ведьмина дочка. Как-никак, а любопытство – доминирующая черта женского характера. И потом… Когда еще выдастся такое романтическое приключение: полночная Москва, пустые улицы, шелест отцветающей черемухи, а рядом идет настоящий вампир, спасший твою честь от гнусных насильников… Правда, вспомнив об участи, постигшей насильников, Маша снова вздрогнула.

– …Стал вампиром, – повторил юноша окончание Машиной фразы. – Обычно. Меня посвятил отец, он тоже вампир.

– А мать?

– Мама умерла, когда рожала меня. Она была обычным человеком. Они с отцом очень любили друг друга… Отец очень страдал оттого, что не успел инициировать маму, пока она была жива. Поэтому, когда мне исполнилось шестнадцать, он сделал вампиром меня. Чтобы я всегда был с ним в его бессмертии.

– А тебе давно исполнилось шестнадцать? – Машка решила подсчитать, на сколько месяцев старше ее этот новый знакомый. Но ответ поверг девочку в благоговейный ужас.

– Сто восемьдесят четыре года назад, – ответил круглолицый веснушчатый парнишка, и глаза его на миг блеснули неживым светом.

– Ужас какой, – прошептала Маша.

– Я вас пугаю, Мари? – грустно спросил вампир. – Я вам так неприятен?

Маша смутилась.

– Да ничего подобного! – соврала она. – Моему дедушке, магу, тоже несколько сот лет. Мы даже со счета сбились и в поздравительных открытках ко дню рождения не указываем его возраст… Ой! А мы уже пришли. Вон окна нашей квартиры.

Вампир взглянул вверх, потом перевел взгляд на Машу:

– Я запомню.

– Сестра меня увидит в таком виде, будет скандалить, – смущенно сказала Маша. Ей впервые за весь вечер вдруг показалось, что вид у нее действительно неважнецкий. Особенно если учесть разорванный топик, который приходилось прижимать к груди ладонью, чтобы он не расползся окончательно, и отсутствие под юбкой важной детали дамского белья. И макияж, наверное, превратился в непотребное месиво. А под глазом точно будет синяк, и еще какой…

– Вы очень красивая, Маша, – тихо сказал вампир. – Но помада эта вам действительно не идет.

Машка засмеялась:

– Ладно. Я ее тогда подруге какой-нибудь подарю. Мне…

– …пора? Да, я не смею вас задерживать, Маша. Вам нужно отдохнуть, привести себя в порядок…

– Ты разговариваешь прямо как какой-нибудь граф.

– Но вы…

– Можешь обращаться ко мне на «ты», – свеликодушничала Марья Белинская. – Ну все. Спокойной ночи.

– Да, – кивнул вампир. – Я, пожалуй, полечу…

Он неожиданно взял Машкину выпачканную в земле и тональном креме руку и поцеловал ее. Ведьмина дочка даже не успела ничего на это ответить. Вампир резко развернулся к ней спиной, отошел на пару шагов, и Машка увидела, как горб на его спине превратился в тонкие темные крылья с заостренными концами.

Вампир взмыл в небо и слился с темнотой, будто его вообще и не было. Машка отчего-то вздохнула и вошла в подъезд.

Уже отпирая дверь своей квартиры, она подумала о том, что не спросила, как его зовут.

– Ну и ладно, – проворчала Марья, сердясь на самое себя. – Все равно мы больше не встретимся!

Порыв ветра с легким ароматом мяты коснулся ее щеки.

– Меня зовут Роман, – прошептал ветер. – И мы еще встретимся.

– Это просто невыносимо!

Я включила настольный вентилятор и обессиленно рухнула в кресло. Вентилятор, жужжа, как перегруженный пыльцой шмель, принялся обдувать мое измученное тело горячим воздухом. Я взвизгнула от обиды, щелчком пальцев превратила вентилятор в китайский бумажный веер и принялась интенсивно им обмахиваться.

– За исчезновение казенного вентилятора с нас последние гривны стрясут, – посмеиваясь в усы, сказал мой муж, наблюдая за тем, как я пытаюсь спастись от утомительной и навязчивой жары.

– Пусть включат в счет, – отмахнулась веером я. – Не могли подыскать знаменитому писателю номер в более приличной гостинице! С кондиционером!

– Мне предлагали номер в готеле «Червоний», я отказался, – невозмутимо заявил Авдей.

– Это гостиница «Красная», что ли? Где обнаженная дамочка стоит на балконе с протянутой рукой и приветствует всех мимопроходящих?!

– Да. Я подумал, что ты сочтешь это дурным тоном…

– Дурной тон – забыть о том, что собственная жена не переносит жару! Даже в этом прекрасном городе!

Физиономия мужа источала какое-то дерибасовское ехидство.

– Я подумал о том, что раз моя жена – могущественная ведьма, то уж об оптимальном климате она легко позаботится.

Я расхохоталась и сменила гнев на милость.

– Предлагаешь мне согнать над Одессой-мамой тучи и устроить субтропический ливень?

– Хотя бы…

– Нет уж, уволь. Тут такая роза ветров сложная, из-за атмосферного дисбаланса можно устроить не дождь, а девятибалльный шторм. А наше чадо из моря не вылазит. Скоро буду звать его не Ярославом, а Ихтиандром.

– Ихтиандр Авдеевич… Звучит, – оценил муж, скрываясь в ванной. Вскоре оттуда донесся такой плеск и шум, будто дюжина морских котиков решила заняться синхронным плаванием.

Покуда мой благоверный наслаждается водными процедурами, введу вас в курс дела. Итак, я, Вика Белинская, природная ведьма, мой супруг, Авдей Белинский, модный писатель (и, несмотря на пробивающуюся лысину, все еще эффектный мужчина) и наш десятилетний наследник, нареченный Ярославом, в просторечии же именуемый то Яськой, то Славкой, вот уже неделю как отдыхаем в известном на весь мир своим гостеприимством белокаменном городе у самого Черного моря. Хотя «отдыхаем» – не совсем верно. Во-первых, украинские собратья по перу пригласили мужа на вручение очередной литературной премии. Во-вторых, в Одессе состоялась первая интерактивная конференция любителей иронической фантастики под девизом «Сколько можно о ведьмах?», и Авдей просто обязан был принять в ней непосредственное участие. А самое главное и замечательное то, что Черноморское пароходство пригласило мужа на торжество по случаю спуска на воду нового теплохода «Авдей Белинский». Когда твоим именем прижизненно называют теплоход, это, конечно, возвышает. Авдей с тех пор, как получил об этом известие, ходит гордым именинником. Периодически натыкаясь на острые копья моей иронии. Но это я от легонькой зависти. Вот моим именем хоть бы сухогруз какой-нибудь назвали! Танкер. Или, на худой конец, шаланду, полную кефали. Чем я хуже своего мужа?!

На самом деле мирская слава меня мало волнует. Авдею приятны внимание и почет, так ведь они и заслужены: за те шестнадцать лет, что мы живем вместе, он написал массу великолепных романов, которые не исчезают из списка российских бестселлеров, создал собственное литературное агентство, учредил журнал для любителей фэнтези и завел массу сайтов в Интернете. Конечно, он не догадывается, что стимулятором его бурной общественной и творческой деятельности отчасти является изготовляемая мною наговорная настойка, которую я добавляю супругу в утренний кофе и вечерний чай. И он не знает о том, что заговоры, регулярно произносимые мною же над спящим супругом в каждое полнолуние, оберегают его от гриппа, гепатита, диареи, перхоти, депрессии, запоев, любовниц и враждебно настроенных критиков. Стараюсь, как могу, на то я и жена. И ведьма.

– Вика! – зовет меня из ванной муж. – Ты что там затихла? Иди-ка лучше ко мне. Я тебе спинку потру, пока Славка не вернулся…

(Дополнительным эффектом моих заговоров является неослабевающее желание супруга любоваться прекрасным телом жены. Ну и не только любоваться.)

Где-то через часок мы покинули-таки ванную. Но не потому, что на большее нас не хватило, а потому что воду отключили.

– Это издевательство! – заявила я, вытряхивая из ушей остатки мыльной пены.

– Это одесский юмор. Не расстраивайся. Вечерком пойдем на Лузановку, поплещемся.

– Ладно. Кстати, который час? Святая Вальпурга! Я же Славке русским литературным языком сказала: быть в номере не позже половины третьего! Наверняка его на бульвар занесло!

– Ну и что? Пусть поскачет, порезвится, пересчитает попкой все ступеньки на Потемкинской лестнице. Успокойся. Дай парню вольным одесским воздухом подышать.

– Я-то успокоюсь. А если он влезет на какой-нибудь бесценный исторический памятник? Или рванет в порт – проситься «кораблик поглядеть»?

– У пацана морская душа. Он у нас будет романтиком.

– Из него вырастет пират.

– Нормально. Будет обеспечивать нашу с тобой спокойную старость. Потому что от дочерей мы этого вряд ли дождемся.