Светлана Багдерина - Свадьбы — не будет! Страница 3

Олаф, коротавший время в манной дуэли с пьяным здоровяком за дальним столом, отложил ложку, подмигнул противнику, нежно ухватил Друстана за талию, вытащил из-за стола и положил себе на плечо.

— Пус… — только и успел проговорить жених, прежде чем конунг не менее нежно приложил ему ребром ладони по шее.

Возражения виновника торжества на этом закончились, но на финальный всхрип обернулся Бриан.

— Э-эй! — ошарашенный эрл воздел руки к конунгу — и заряд каши угодил ему в ухо.

— Вы куда? К девчонкам пошли? — с любопытством вытянул шею лысый старичок слева.

— К девчонкам! Пошли к девчонкам! — позабыв про забаву и свой вид после нее, ликующе подхватили гости.

— Обязательно — но только когда мы покажем вам еще один древний лукоморский обычай — похищение и выкуп жениха! — радостно объявила Сенька.

— Это как?

— Это куда?

— Это почем?

— Это зачем? — подозрительно нахмурился эрл и приподнялся.

По аккуратно подстриженной бородке на кружевной воротник медленно сползало полпорции каши, но он, казалось, не замечал.

— Это — всего лишь восстановление жизненной справедливости, хоть и на очень короткий срок, — обезоруживающе улыбнулась Серафима. — Всю жизнь после свадьбы супруг обречен беспокоиться о жене, заботиться о ней, бегать и искать… если того потребуется… и снова беспокоиться… Поэтому его единственный шанс почувствовать, что заботятся о нем — перед свадьбой!

— А насчет выкупа что там было?

— Бегать и искать его, чтобы потом свои же кровные за него отдать? — насупился коренастый бородач.

— Я за него много не дам, хоть он и на моей соседке женится! — выкрикнул рыжеволосый мужик.

— Может, лучше к девчонкам? — не унимался заводной старичок.

— Бегать и искать, чтобы мы отдали за него свои кровные! — широко улыбнулся Агафон, выудил из кармана кошелек размером с яблоко и подбросил на ладони.

Внимание гостей было обеспечено ему в одно мгновенье.

— Итак, мы выходим на улицу, вы считаете до ста и идете нас искать! Выкуп достается тем, кто найдет нас первыми! — объявила царевна и повернулась к Олафу. — Раз-два-три… Бежим!

Заговорщики выскочили в темноту.

— …восемь-десять-двадцать-тридцать-пятьдесят-сто! — досчитали гости и шумной толпой ломанулись на улицу в поисках не столько жениха, сколько его стоимости в денежном эквиваленте. Но таинственных друзей столичного лекаря — равно как и его выкупа — и след простыл.

Масдай снизился перед конторой заброшенной шахты, и Олаф, не дожидаясь приземления, соскочил с зажатым подмышкой трофеем и зашагал к двери. Через несколько секунд маг и Серафима скатали ковер, взвалили на плечи и вприпрыжку побежали за конунгом, еще надеясь предотвратить кровопролитие.[5]

Торопились они напрасно. Первым, что бросилось им в глаза, было расположение бывших влюбленных — по разным углам заваленной старой мебелью комнаты. Эссельте стояла с неприступным видом, скрестив руки на груди и презрительно оттопырив нижнюю губу — искусанную до крови, заметила Сенька. Холодный взгляд принцессы остановился в загадочной точке в полуметре слева от головы Друстана.

Лекарь, пришедший в себя по дороге, переминался с ноги на ногу под хищным взором Олафа и укоризненным — Ивана, опустив голову и нервно сжимая и разжимая кулаки.

Слов не было.

Царевна, вздохнув, пришла к выводу, что инициативу придется взять в свои руки.

— Итак, подсудимый Друстан, сын Аккобрана, бывший придворный лекарь Конначты, короля Гвента, что ты имеешь сказать в свое оправдание? — проговорила она усталым скучным голосом. — Запомни, что бы ты ни сказал, мы обратим это против тебя… или как там правильно?

Друстан, словно очнувшись ото сна, поднял голову, и глаза его лихорадочно сверкнули.

— Я люблю Ханну! Я не могу без нее жить — и это не просто слова! Когда ее нет рядом, я чувствую, что умираю, что жизнь покидает меня, как вода — дырявый кувшин, по капле, но неотвратимо. Когда она не со мной, я и чувствую себя дырявым кувшином — никому не нужным, заброшенным и бесполезным! Ханна — смысл моего существования! Если бы мне еще две недели назад сказали, что я полюблю кого-то больше, чем Эссельте… простите… то есть, ее высочество… я рассмеялся бы этому болвану в лицо! Но это случилось. И я не понимаю… Я не думал, что такое возможно, что я… я… — впервые за всю свою пламенную речь Друстан смешался, взгляд его метнулся на принцессу, точно в поиске оправдания или прощения — но не нашел ни того, ни другого, и голова его снова опустилась, роняя прямые черные волосы на глаза. — Ваше высочество… я виноват… Я думаю о том, какие страдания причинил вам своим поступком… и у меня разрывается сердце… и душа рыдает… и извинить меня невозможно, я знаю… в такие мгновения я сам себе омерзителен… но… Я не могу растоптать свои чувства. Не больше, чем яблоко, падающее на землю, способно взлететь в небеса…

— Мои чувства ты смог растоптать без труда, — голосом, хриплым от скрываемых эмоций — или невыплаканных слез, отрывисто прошептала Эссельте. — Я не хотела тебя видеть. Им не надо было тебя привозить. Ты мне безразличен. Мерзок. Гадок. Отвратителен. Я тебя ненавижу. Ненавижу!!!..

И, не находя больше слов — или контроля над собой — принцесса закрыла лицо руками и выбежала в ночь.

— Селя, постой! — Серафима кинулась за ней.

— Похоже, это можно убрать на место, — Агафон брезгливо ткнул пальцем во вновь впавшего в ступор лекаря. — Зря тащили.

— Пешком дойдет. Если сможет, — конунг ожег Друстана тяжелым взглядом и демонстративно сжал кулак.

— То есть как — если сможет? — забеспокоился Иван, до сих пор молча стоявший у окна. — То есть, я бы и сам не против… пару раз, не больше!.. но сильно… Но… мы, наверное, должны уважать выбор личности…

— Даже если по этой личности очень хочется ударить сапогом? — недобро щурясь, договорил за него маг.

Царевич прикусил губу.

Ударить сапогом по личности неверного лекаря ему тоже очень хотелось, и удерживать не то, что друзей — а самого себя — от руко- или ногоприкладства он мог лишь с большим трудом. Но что-то неясное, растерянное и недоумевающее, ворочалось в его душе, не давая стрелке морального компаса остановиться на Друстане в однозначном положении «гад».

— Слушай… Я не пойму, как это могло случиться, — стиснув зубы и изо всех сил давя жажду съездить бывшему товарищу в ухо, Иванушка подошел к понуро застывшему лекарю. — Где вы с этой… девушкой… познакомились? Когда? Чем она тебя так… пленила?

И снова, едва речь зашла о его невесте, Друстан точно ожил, худое бледное лицо озарилось внутренним светом, а щеки залились румянцем:

— Эрл Бриан познакомил нас в своем доме в столице. Он позвал меня посмотреть его бабушку — у нее ревматизм обострился, но когда я пришел, оказалось, что она уехала с визитом, а в холле сидела Ханна и ее тетушка. Я поначалу не обратил на них внимания и хотел уходить, но эрл настоял, чтобы я остался на обед — и Ханна с тетей тоже. И… я не знаю, как и когда это произошло… но к вечеру я понял, что люблю Ханну без памяти. И когда ее тетя на следующее утро пришла ко мне и спросила, не хочу ли я жениться на ее племяннице… потому что она тоже влюбилась в меня и даже порвала со своим парнем в тот же вечер… Я не смог даже помыслить, чтобы сказать «нет». Эта любовь… как снег на голову!..

— Кирпич, скорее, — уточнил Агафон.

— …словно волшебство какое-то! — восторженно продолжил гвентянин, не замечая поправки. — Или чудо!

— Дурь, — быстро нашел подходящее определение Олаф. — И не знал, что в Гвенте эрлы обедают за одним столом с молочницами.

Друстан раскрыл рот, желая что-то сказать — но не успел.

— Ты там ел… пил… брал… давал… потом?.. — резко прервал его маг, подался вперед и впился взглядом в лицо Друстана.

— Что? — опешив, заморгал лекарь.

— Кабуча! — раздраженный собственным косноязычием, рявкнул Агафон. — Я хочу сказать… Кабуча… конечно ты с ними ел… и кто еду готовил — не видел… и сколько сидели они там до тебя и что делали — тоже… Ты от них что-нибудь получал? И кто такой вообще этот Бриан? Святой — покровитель доярок и старух?

— Эрл Бриан взял меня на службу, когда его величество Конначта прогнал меня, — полный холодного достоинства, гордо выпрямился Друстан. — Эрл Бриан не держит на меня зла, хотя я едва не женился на ее высочестве, чьей руки добивался он сам. Эрл Бриан покинул свой замок, чтобы стать почетным гостем на нашей с Ханной…

— Не женился?.. сам?.. едва?.. — долетел изумленный выдох со стороны двери. Друзья обернулись — и увидели в проеме Серафиму, крепко державшую за локоть принцессу.[6] — Ну ядрена ж кочерыжка, а?! С этого и надо было начинать!