Татьяна Андрианова - Хренодерский переполох Страница 37

— Оставь женщину в покое! Кому говорю?!

Лютый слегка опешил от такого поворота событий. Сначала попятился назад, волоча на буксире за собой дружную супружескую чету, затем глаза его налились кровью. Он рявкнул во все горло, единым рывком отодрал от себя навязчивую Параскеву вместе с парой внушительных клоков серой шерсти и запустил ее в голову Хренодерок. Бросок получился знатный, на зависть любому профессиональному игроку в мяч. Супруги, крепко обнявшись, улетели в кусты, ломая частый подлесок, и затихли, не веря, что так просто отделались. Тут вервольф перенес свое внимание на Налима. Встретившись с многообещающим взглядом зверя, боевой дедок осознал, что его клюка супротив клыкастого монстра — все равно что выход против дракона с вязальной спицей в руке. Впрочем, и стремительный побег, скорее всего, принесет бесславную кончину в утробе оборотня, хотя бы потому, что зверь бегает быстрее человека и не Налиму состязаться с ним в скорости.

— Врешь! Не возьмешь! — крикнул он, метко метнул клюку в опешившего от такого поворота событий вервольфа, а сам ловко взобрался на ближайшее дерево со скоростью бывалого орангутанга.

Хитроумный дед не учел, что для оборотня дерево в принципе не является серьезным препятствием, но Лютый не был голоден, и в плане еды дед не был ему интересен. Вервольф с изумлением на морде пронаблюдал за процессом покорения практически голого ствола человеческим существом, внутренне восхитился ловкостью, с которой дед умудрился это проделать, но преследовать не стал. В конце концов, своей цели он достиг — отогнал подозрительный народ от девушки, до сих пор пребывающей в беспамятстве. Осталось только ее спрятать. На поляне оставаться нельзя — это ясно как божий день. Значит, придется оттащить бесчувственное тело куда-нибудь подальше от опасного места. Что он и сделал — осторожно ухватился зубами за плащ и потащил, пятясь назад, как рак.

Панас тяжело поднялся на ноги; сказывалась бессонная ночь и беготня по лесу. Он подал руку супруге, чтобы помочь ей встать с земли, но тут увидел, как оборотень нагло умыкает бесчувственную ведьму в неизвестном направлении и совершенно не краснеет при этом. Мужчина возмущенно ахнул и выпустил пальцы Параскевы из своих. Она, взвизгнув, шлепнулась на пятую точку и вперила в супруга полный укоризны взор. Рот всегда бойкой на язык женщины открывался, но исторгнуть из него хотя бы один звук никак не выходило — охрипла.

— Стой! — завопил голова и ринулся было вдогонку, но супруга вовремя ухватила мужчину за ногу, не дав тому единолично вступить в неравный бой с клыкастым монстром, чем спасла себя от участи вдовы с тремя детьми.

Всем известно, что связываться с вервольфом не стоит даже хорошо вооруженному серебром мужчине, у безоружного же шансы есть только при непосредственном вмешательстве Всевышнего. Женская интуиция Параскевы безошибочно подсказывала, что сейчас явно не тот случай.

— Пусти! — раненым зверем забился голова, но жена его осталась непреклонна, здраво рассудив, что коли это человек-волк, значит, двуипостасный.

Они же с Алкефой не зря посещали Волчью слободу, не иначе кто-то из ее обитателей польстился на прелести лесной отшельницы и решился ввести себе хозяйку в дом. Что ж, дело молодое. Главное, чтобы женился и не увозил далеко, а там стерпится — слюбится. Хлопцы в слободе все как на подбор, женский глаз есть на что положить. А что таким оригинальным способом мужчина решил сообщить суженой о свалившемся на нее счастье, так, может, у двуипостасных так принято. Вон в некоторых селах принято невест перед свадьбой красть у родни. Сумел украсть и не быть пойманным многочисленными родственниками красавицы — завидный муж, сильные дети будут. Не сумел — побьют, так ему и надо. Не будет зря соваться, растяпа такой. В глубине души Параскева начинала раскаиваться, что связалась с двуипостасными. Утешало, что это было не просто из осторожности. Слишком уж рьяно супруг ринулся спасать молодую девицу, как бы чего не вышло. А там, глядишь, ведьма сама станет замужней женщиной, и вопрос потеряет свою важность. Довольная жизнью ведьма устроит разом всех, да и дружба с Волчьей слободой укрепится браком.

Голова еще некоторое время рвался спасать ведьму, угодившую в лапы оборотня, затем понял, что супруга точно не разожмет своих рук. Пришлось смириться с судьбой. Но он еще долго провожал взглядом исчезнувшую в темноте за стволами деревьев парочку. Даже когда Параскева с кряхтением бабки Рагнеды поднялась на ноги и повлекла удрученного супруга по направлению к деревне, он все равно часто оглядывался, бросая тоскливые взгляды назад.

В это время Лютый нашел-таки укромное место среди корней поваленного огромного дерева. Он вырыл яму, чтобы места хватило для двоих и тепло лучше сохранялось, заботливо выстлал ее мхом и листьями, дабы не простудить свою случайную знакомую, до сих пор пребывавшую в беспамятстве. Долго прыгал на импровизированной подстилке, приминая ее, и лишь затем втащил ведьму внутрь, укрыл ее лапником, присыпал сверху листьями, так что только голова торчала наружу. Поверх корней тоже натаскал лапника побольше, насыпал мха, листьев и тщательно замел собственные следы хвостом. Полюбовался на плоды своих лап со стороны и удовлетворенно кивнул лобастой головой. Логово получилось что надо. Издалека не разглядишь — успешно сливается с окружающим ландшафтом. Да и в двух шагах не сразу поймешь, что перед тобой. Внутри же будет тепло, особенно если надышать, да и весенняя прохлада не проникнет. Однако, прежде чем залезть внутрь, оборотень осторожно понюхал воздух. Надо же проверить окружающий мир на наличие реальной угрозы поблизости. Безымянный лес вообще славился хищниками, а тут еще добавились вездесущие люди. Просто никакого покоя, даже ночью.

Но вокруг все было тихо. Летали ночные птицы, торопливо сновало зверье и мелкая нежить; ничего, с чем не мог справиться закаленный в боях оборотень, не было. Лютый спокойно вздохнул, залез внутрь любовно сооруженного укрытия и расположился мордой к единственному выходу. Теперь можно и подремать. Правда, придется отдыхать вполглаза, но, если появится опасность, он точно будет к ней готов.

Валсидал тихо крался по ночному лесу. Только врожденная гордость не давала признаться, что он уже давно не ищет пропавшую упырицу, а банально заблудился. Некоторое время вампир бодрым шагом еще мерил лесную подстилку, безжалостно топча муравейники, распугивая мышей, кротов, в чьи норы периодически проваливался ногами, и мелких хищников, терпеливо ожидавших добычу в укромном месте. Затем пришло время либо признать собственные ошибки, либо бродить по лесу без особой цели и надежды найти дорогу до рассвета. Валсидал остановился, горестно вздохнул и от души пнул ни в чем не повинную кочку. Кочкой на поверку оказался местный еж, свернувшийся клубком и ожидавший, пока вампир в очередной раз пройдет мимо. Если бы зверек умел, то поведал бы наглому кровососу, что тот за последние полчаса нарезал вокруг жилища ежа с десяток кругов. Но так как еж ни счету, ни грамоте обучен не был, а иголок в его шкуре оказалось несчетное множество, то Валсидал так и не узнал, что ходил кругами вот уже минут тридцать. Зато он был уязвлен в босую ногу иглами ежа и запрыгал на одной ножке, оглашая окрестности нецензурной бранью. Отправленный в полет еж погрозил обидчику крепко сжатой в кулачок лапкой, но в кромешной тьме этого никто не увидел. Благо удар ослабленного долгим заключением в Сартакле узника оказался не слишком сильным, и еж улетел всего лишь на несколько метров от дома. Можно сказать, отделался легким испугом.

На нецензурные вопли, как два корабля на маяк, из-за деревьев вышла пара двуипостасных. Вожак стаи Олек и второй после него по рангу — Икабат. Оба пребывали в своей волчьей ипостаси, что, однако, ничуть не мешало общению с окружающими — речь получалась вполне человеческая, просто рычащая. Впрочем, не каждый встречный горазд был дослушать оборотня в волчьем облике до конца, хоть читай он стихи. Впечатленный хищной наружностью собеседника, человек пускался в бега со скоростью зайца, вовсе не интересуясь сутью сказанного. Что ни говори, наружность зверей впечатляла и размерами и острыми клыками, едва помещавшимися во рту.

— Это кто в такую пору ругается срамными словами? — вкрадчиво поинтересовался Олек, чья черная шерсть на загривке встала дыбом, лишь только до ноздрей донесся запах вампира.

Сказывалась многовековая вражда между двуипостасными и вампирами, отпечатавшаяся в генетической памяти так надежно, что века отсутствия вампиров не смогли ее вытравить.

Валсидалу вовсе не нужна была энциклопедия нежити, обитающей на просторах Рансильвании, чтобы безошибочно опознать оборотней. В первую очередь потому, что обычные волки человеческой речи не обучены. В детстве мама читала сказки о Сером Волке, который вроде бы обладал даром человеческой речи и даже общался с неким Иваном-царевичем, но сам вампир в такое чудо не верил. Во-первых, он сильно сомневался, что отпрыска королевской крови назвали столь простецким именем. Во-вторых, откуда волку, проживавшему всю свою волчью жизнь исключительно в глухомани, нахвататься человеческих слов? Оборотень это был. Вот и весь сказ. Вампир даже на пике своей физической формы с двумя оборотнями мог справиться с большим трудом, а сейчас исход был предсказуем и, увы, не в пользу Валсидала. Вампир с опаской покосился на оборотней, которые с многозначительным выражением на мордах принялись кружить вокруг него, как детишки вокруг праздничного дерева, прикинул шансы на благополучный исход встречи и загрустил. Шансы были практически равны нулю.