Александра Черчень - Господин моих кошмаров Страница 5

Вы знаете, что это такое – бесконечно долго находиться наедине с собой? Говорить только с собой. И через какое-то время возненавидеть даже этого единственного собеседника.

Ругаться, мириться, истерически хохотать в пустоте.

Кажется, именно в этот момент я сделала первый маленький шажок к сумасшествию.

Шаги, раздавшиеся в тишине, я встретила с радостью.

– Так-так-так… – знакомый голос эхом прокатился во мраке. – Кто у нас тут? Непослушная мышка Мила?

Я открыла глаза.

Внутренности облизнуло жаром злости.

Явился?

Почему-то появление моего мучителя встряхнуло меня и добавило сил к жизни, а не наоборот. Сейчас я впервые осознала, что хочу не только спокойствия, но и мести. Я желаю, чтобы этот мерзавец сам, в десятикратном размере прочувствовал все, что со мной творил! На собственной королевской шкурке!

– Что же ты молчишь? Уже не такая боевая, как совсем недавно…

Я вновь не удостоила его ответом, понимая, что тут как в суде – любое слово будет использоваться против меня. Ничего, дорогой мой, не переживай. Придет время, и я тебе отвечу. За все, по всем пунктам. Поверь, ты не обрадуешься.

– Скучно.

Он отчетливо зевнул, а после щелкнул пальцами, и мне в руки свалился всхлипывающий от страха теплый пушистый комок.

– Хожя-я-яйка-а-а-а! – горестно взвыл Шо, прижимаясь ко мне как можно ближе.

– Хозяйка, хозяйка. Хватит ныть уже! – раздраженно откликнулся Сноходец. – Все, Мила, твой путь лежит дальше. Вперед!

– Новый круг личного ада? – хмыкнула я, наконец ему отвечая. – Демоверсия меня не впечатлила, уж извини.

– Вовсе нет. Просто тебе действительно пора…

Фаза быстрого сна. Стадия 4

Пробуждение оказалось паршивым.

В ушах стоял противный звон будильника, веки словно свинцом налились, и не было сил даже протянуть руку и выключить надоедливую мелодию. Помнится, только вчера скачала эту звуковую мерзость в расчете на то, что она поднимет даже мертвого, не то что заблудившуюся во снах меня. Расчет оказался верным.

Так… Надо сделать над собой усилие и воскреснуть. Увы, я не Лазарь и помощников в этом благом деле ожидать не стоит.

– Мила, выключи эту гадость, – раздался неподалеку сонный мужской голос. – Ты ближе.

Спасибо шоку: у меня мигом нашлась энергия на то, чтобы открыть глаза и рывком сесть.

Рядом со мной растянулся Мишка, или Медведь, недовольно зыркнувший на меня из-под растрепавшейся челки.

– Что ты так дергаешься?

– Ничего, – я бледно улыбнулась в ответ и зашарила по кровати в поисках телефона. Раскопки в одеяле вскоре увенчались успехом, и я наконец отключила звонок.

– Ну и чудно, – друг зевнул и снова зарылся лицом в подушку.

Я потерла глаза, огляделась. В квартире, кроме нас, кажется, никого не было, что уже странно для такой тусовки.

Пихнула Медведя в бок и спросила:

– А где все?

Друг перевернулся на спину и наградил меня недовольным взглядом, без слов высказав, что он думает о тех, кто мешает ему спать.

– Выпроводил под утро, когда метро открылось.

– А сам что застрял?

Я с тихим стоном потерла почему-то затекшую шею. Блин, опять все тело болит и ноет. Впору в суд подавать на Сноходца за моральный ущерб.

– А я за тебя переживал. Раньше ты не имела привычки отключаться на балконах.

Логично.

Вспомнив, что́ отправило меня в королевство кошмаров, я поискала на голове шишку от удара, но, как ни странно, не нашла. Любопытно…

– Мила, что с тобой происходит? – серьезно спросил друг, не отрывая от меня внимательного взгляда.

Я потупилась. Мишка был тем самым человеком, которому совсем не хотелось врать. Друг детства. Почти как брат.

– Плохие сны, – кратко ответила я и решительно вылезла из кровати, тем самым поставив точку в допросе.

Дорога в ванную показалась моему организму тем еще испытанием. Закрыв дверь, я напряженно посмотрела в зеркало. Отражение не радовало. Бледная, в желтизну кожа, встрепанные тусклые волосы, нездоровый румянец и лихорадочно блестящие глаза.

– Красавица, – криво усмехнулась я.

У меня было стойкое ощущение, что душу выжали как лимон и даже на цедру покрошили. Я ничего не хотела… Только чтобы все это наконец закончилось. Устала. Очень устала.

По щеке скользнула слеза, и, коснувшись кожи, я задумчиво растерла влагу между пальцев.

Плачу. Я плачу.

Меня, активную и веселую девчонку, которая никогда не сдавалась и везде была главной заводилой, измучили до слез.

В душе, опустошенной кошмаром, вновь начала шевелиться злость на потустороннего гада.

Я решительно вывернула до упора вентиль с холодной водой и сунула под нее руки, а после начала с фырканьем умываться. Мокрое и немного повеселевшее отражение уже не напоминало больную на последнем издыхании.

Стянула с себя одежду и полезла в душ. Все, хватит рефлексировать.

Ледяная вода встряхнула, и через десять минут я чувствовала себя гораздо лучше. А внешность… Еще раз критически оглядев замученное отражение, я подмигнула ему и потянулась к косметичке. В итоге моську в зеркале было не узнать! Тоналка, пудра и румяна – наше все!

Последним штрихом стала капля любимого цитрусового масла. Его я использовала в тех безнадежных случаях, когда мало того что жить не хотелось, еще и на работу нужно было ехать.

В общем, когда я появилась на кухне, где вовсю хозяйничал Медведь, то была уже блистательна.

– Ну, доброе утро, ночная птичка, – кинул на меня беглый взгляд приятель. – Смотрю, перышки почистила и ожила?

– Так точно, – я плюхнулась за стол и с брезгливой миной отодвинула в сторону пустую бутылку из-под текилы и шеренгу стопок. – Опять не убр-р-рали.

– Словно для тебя это новость, – хмыкнул Миша.

– Во мне все никак не сдохнет вера в лучшее! – пафосно ответила я и, решив внести свою лепту в наведение порядка, начала разгребать стол.

Пока приводила все в порядок, рассеянно кивала болтовне друга – Мишка рассказывал о том, как прошла его поездка, закончившаяся ссорой с очередной девушкой.

Мишаня – шикарный парень, с хорошей работой, машиной, квартирой и адекватным характером. И всему этому богатству, увы, катастрофически не везет с девушками. А ввиду влюбчивости Мишки текучка кадров на этой «должности» у него та еще.

Мы с ним дружим едва ли не с первого года жизни, когда я в знак нерушимости наших отношений треснула его погремушкой по голове и, пихнув, скинула с дивана. Он отомстил мне спустя пару лет, торжественно выбив первый молочный зуб. На этом кровная вендетта «око за око, зуб за зуб» была закончена и с тех пор мы не разлей вода.

Вот и сейчас он с тревогой косится на меня. А я… а что я? Ищу смысл жизни и ответы на вопросы в глубинах кофейной чашки.

На какой-то миг мне почудилось, что в темном напитке мелькнуло чье-то лицо. Я нервно отдернула пальцы. Кофе перелился через край, пачкая белоснежный фарфор и растекаясь по скатерти.

Сверху на некрасивое пятно легла салфетка.

Я лишь вздохнула. Надо мной стоял Миша. Скорее всего, именно он и отражался в сверкающей, словно зеркало, поверхности напитка.

– Давно у тебя проблемы со сном?

– Со сном у меня все хорошо. А вот со сновидениями плохо.

Я всё-таки рассказала приятелю, что уже почти месяц не сплю из-за мучающих меня по ночам кошмаров, умолчав только о том, что теперь галлюцинации начались и наяву.

– К психотерапевту ходила?

Передо мной поставили тарелку с глазуньей и ломтиками бекона. Сам Мишка опустился напротив, притянул к себе отвергнутую мной чашку и сделал большой глоток.

– Угу, – я ткнула вилкой в желтый «глазок». Тонкая пленка порвалась, и желток растекся по тарелке.

Хм-м-м… по цвету почти как Шо.

Я помотала головой, отгоняя воспоминания о снах. Потом. Всё потом.

– И что говорят? – терпеливо выжимал из меня информацию Медведь.

– Переутомление, говорят. Но, как ты видишь, я уже две недели в отпуске и лучше не становится. На работу завтра, а я… – я досадливо скривилась и взъерошила волосы. – А я никакая.

– Реально продлить отпуск? Или уйти на больничный?

– По состоянию психического здоровья? – скептически поинтересовалась у приятеля. – О да, на работе прям обрадуются!

– Можно что-то придумать.

– Можно, – послушно согласилась я и приступила к еде.

Некоторое время на кухне стояла тишина, нарушаемая лишь скрипом металла о стекло тарелок. Вкус еды почти не ощущался, в душе поднималось глухое раздражение. Это смешно, но поесть я всегда любила, небезосновательно считая гастрономические удовольствия одними из немногих наслаждений, доступных всегда. И этого меня лишил… поганец потусторонний.

– Ковыряешься так, словно там тараканы, – несколько обиженно протянул друг, когда я отодвинула почти полную тарелку.

– Просто вкус еды не ощущается.

– Может, от лекарств вкусовые рецепторы приглушены?

– Не знаю. Но мне кажется, не в этом дело.