Алина Илларионова - Мелочи геройской жизни Страница 59

— Сбегаю за моим любимым ломом, — кот сжалился над тоскливо подвывающим хозяином.

— А без лома никак не откроешь? Ты же нечисть!

— Во-первых, я кот, говорящщий, — терпеливо пояснил Симка. — Во-вторых, кабы ты в нашшем доме попался, то запросто, а здесь — территория дедко Лешшего, а не моя.

— Когда вернёмся, обязательно дома капканов разбросаю для обоюдного развлечения, — волк завалился набок. — Ладно, дуй и докажи, против лома нет приёма…

— Когда вернёмся, радуйся, что у идиота остался хоть кто-то. С ломом, — домовой исчез прежде, чем тяжёлая лапа впечатала его в сугроб.

Снег был вытоптан так, словно здесь не один волк бесился, а как минимум полсотни. Стена валежника щербато скалилась парой новых лазов, повсюду валялись изломанные сучья. Волк оборвал цепь, но ему этого показалось мало, и зверюга почти в щепки разнесла бревно, к которому крепился капкан.

— Сильный, но не такой уж умный, — самодовольно хмыкнул Зосий, — попался как щенок. Теперь с «браслетом» далеко не уйдёт.

На это заявление Шоха отреагировал по-своему: взял и спустил псов. Две бурые косматые тени молча нырнули в лаз. В отличие от гончих волкодавы совсем не нуждались в звонком голосе.

— Какого лешего?! — возмутился Зосий. — Если они мою шкуру порвут, я их потом самих освежую и тебя в придачу!

— Если они твою шкуру порвут, свежевать некому будет, — съязвил Шоха, которому до оскомины надоело собственническое «яканье» приятеля. Кто зверя прикончил, того и трофей. И не важно, чем — болтом или собаками…

Зосий сплюнул сквозь зубы. Ладно. Пускай. Если остроухий где-то поблизости, ему тоже придётся несладко.

Невидимка, наблюдавший эту сцену, схватился за голову. До города и обратно уже не успеть, а хозяин совсем один! Хотя… почему один?

Арвиэль не стал тратить время и ковылял к ручью. Там деревья растут пореже, и можно найти местечко, чтобы взлететь, а охотники пусть думают, будто зверь ушёл по воде. Стая уже далеко, волкам ничто не угрожает. Пора и к камельку…

Из десятка запахов нюх выловил один, не принадлежащий лесу.

Волк успел развернуться, и псов встретили ощеренные клыки.

— Убиррайтесь!

Но собаки слушались только хозяина, даже эльф предпочитал обходить их стороной, а сейчас они видели зверя и чуяли зверя.

Волкодав сжался, метя в горло, и Арвиэль вспомнил, как Шоха принёс с охоты шкуру медведя — молодого, но уже довольно крупного. На вопрос, отчего голову не притащил, мужик ответил, дескать, тащить нечего было, псы почти начисто обгрызли, пока он их не отозвал. И болты на зверя тратить не пришлось…

Арвиэль перехватил нападавшего за загривок и отшвырнул, но пёс успел куснуть волка за плечо. Второй, не мешкая, вцепился в ляжку, а пока аватар отвлёкся на него, и первый вскочил на лапы. Слаженно работали, и молча, не размениваясь на пустое тявканье. Псам было чем занять пасть.

— Хозяин, держись!

— Симка!

Но вместо домового пса сбил с ног грациозный серый зверь…

— Зосий, а почему ты на Арвиэля зуб точишь? — вдруг спросил шедший за бригадиром. — Хороший же парень, приветливый со всеми, в помощи никогда не откажет.

— От остроухих нечего добра ждать. Вот гляди, подрастёт он, заматереет, невесту твою уведёт, обрюхатит и бросит. А она потом — с бережка в речку быструю… — взгляд мужчины затуманился, а голос стал глухим, будто охотник вспомнил что-то.

— Я уже пятнадцать лет женатый, и на бабу мою даже кривой гном не польстится, не то что эльф.

Зосий опомнился и досадливо бросил через плечо:

— Я так, для примера сказал. К тому же у тебя дочка. Сколько ей, двенадцать уже? Вот ещё пара годков, и…

Что должно случиться, никто так и не услышал. Чащу пронзил визгливый лай, и явно не победный.

Волкодавы, не пасовавшие перед медведем, выскочили на свет в пене и с поджатыми хвостами, чуть не сбив с лыж впереди идущего и чудом не нарвавшись на спущенный с перепугу болт. Увидев хозяина, псы прильнули к его ногам, пряча морды под полой укороченной дохи. Собак трясло, как будто за ними демоны гнались.

Охотники обменивались встревоженными — да чего там! — испуганными взглядами, не зная, во что целиться и вообще есть ли в этом смысл. Зосий нахмурился.

— Что за… — и осёкся.

На вывороченный будыль взметнулась серая масса и замерла, позволив факелам высветить остроконечные уши и бликующие зеленью глаза. Волчица остроухого. Прямо перед людьми выскочила. Где-то сбоку померещилось шевеление…

…Нет, не померещилось. Одна, две, три… шесть пар внимательных огоньков. Истерично взвизгнул болт, только усугубив обстановку.

Пара волков оседлала бревно, ещё трое взобрались на заснеженную гряду. Серебристо-текучие и опасные как ртуть. Спереди, справа, слева… Их не было только сзади, будто звери нарочно оставили людям единственный выход.

Волки наступали без единого звука, не боясь ни факелов, ни запаха человека, и это молчаливое шествие пугало больше, чем атака с шумом и грызнёй. Их точно вёл кто-то и защищал, внушив, что ни один не погибнет.

На своей территории.

За свою свободу.

В своём праве.

«Прочь из нашего леса!»

Первым нервы сдали у замыкавшего цепочку. Бежал он шустро, беззащитная спина бросала хищникам вызов, но его не приняли. Отпустили.

Псы жалобно ныли, елозя под дохой так, словно хотели влезть в неё целиком.

Тиэлле спрыгнула с будыля, встав плечом к плечу с прибылым, которого давеча поймал Зосий.

— Парршивая тварь… — охотник прицелился, но медлил.

Шоха, напротив, разрядил арбалет под ноги и решительно развернулся, вытолкнув псов из-под полы:

— Знаешь, Зосий… а забирай-ка ты шкуры себе — все. А мне дорога собственная!

— Трус!

— А ты — труп!

Это принадлежало уже не Шохе, а тому, кто последним торопился покинуть лес.

Зосий остался со стаей один на один.

Напряжённый палец дрожал.

Промахнуться нельзя, разве что нарочно. Вон она, стражницкая гадина, сидит буквально в десятке шагов. И смотрит нахально так, мол, попробуй. А потом остальные разорвут безоружного человека.

«Прочь! Из моего! Леса!»

— Ну погодите, я ещё до вас доберусь… — опустив самострел, с ненавистью прошипел Зосий. — И до тебя тоже!!!

Последнее адресовалось Арвиэлю.

Раздробленное стволами эхо смолкло не скоро.

— Против лома нет приёма — доказано! — кот торжественно отсалютовал гвоздодёром.

Освободившись от капкана, Арвиэль рискнул сменить ипостась. И едва не потерял сознание от боли. Дар Богини действительно дал сбой, и рука закровила сильнее. Ну хоть не отвалилась. Не без труда сняв куртку, бледный стражник отодрал рукав рубахи и перетянул рану, а заодно осмотрел собачьи укусы — не сказать, что пустячные, но не такие уж страшные. Главное, крылья целы, и можно лететь домой.

Аватар и сам справился бы с волкодавами. Но тогда его нагнал бы Зосий, и неизвестно, что было бы хуже — молча погибнуть от болта в лоб или признаться, кто ты.

Волки вернулись довольные и весёлые. Вожак учтиво склонил голову, пропуская Тиэлле вперёд. Стражник присел на корточки, и воспитанница подбежала к нему.

«Я ослушалась Владыку, но извиняться не буду!» — с ходу заявила волчица. Арвиэль усмехнулся, потрепав её по ушам.

«Это я должен перед тобой извиниться. Обиделась на меня, да?»

«Нет, не обиделась, — волчица вильнула хвостом размашистей, чем следовало. Она слукавила, а ведь звери этого не умеют. Так считают двуногие. — Ты злился на меня не взаправду. Притворялся, потому что хотел защитить. Я же знаю своего Владыку».

«Не надо меня так называть», — Арвиэль скривился.

«Почему? — искренне удивилась Тиэлле. — Мне нравится. Да и моя стая так тебя называет, а я не хочу идти против своих».

«Ну, тогда ладно. Простишь меня?»

«Ну-у… — волчица выдержала драматическую паузу, достойную столичных актрис, и уткнулась-таки мордой в плечо Арвиэля, а тот её обнял. — Прощаю. Я знаю, что ты меня любишь, а я — тебя. И это — главное».

«Я тебя люблю и всегда буду любить, малявка… Да какая ж ты теперь малявка», — Арвиэль запоздало понял, что почти повторяет Берена. Только воспитанник градоправителя оказался менее благодарным, ушёл, когда захотелось, и не подумал, что о нём будут скучать. Самому-то скучно не было!

Домовой обнимался с Тиэлле ещё дольше, сыпля важными, с его точки зрения, напутствиями и предупреждениями. Прощание грозило затянуться, и Арвиэлю пришлось намекнуть, мол, кое-кому не мешает обработать боевые раны, и поскорее, а то рука отвалится, и нечем будет готовить еду для доброго верного мудрого Симеона. Кот спохватился, расцеловался с волчицей и отпустил с миром.

«Береги её», — попросил Арвиэль, заглянув в необычно серьёзные глаза Тумана.

«Обещаю».