Андрей Рябов - Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только Страница 10

Глеб был известен в таможне высоким ростом, любовью ко всем женщинам без учёта возраста и социального статуса, а также редкой способностью высказывать свои мысли с минимальным использованием нормативной лексики.

— Давайте, проходите! — неприязненно пробурчал Никита Антонович. — Не про вашу честь!

— Да не больно-то и надо! — Зайцев помахал перед носом Хамасюка полиэтиленовым пакетом. В пакете соблазнительно зазвенело.

— Ух-ты, ё… твою мать, б… на х…! — выразил своё восхищение Красота.

— Так и я про то же! — согласился Зайцев. — Пойдём, нам Блятко места занял!

У облупившегося таможенного крыльца, бросая друг на друга недружелюбные взгляды, дежурили начальник пассажирского отдела Михаил Владимирович Гагаев и его новый заместитель Ленинид Агафонович Исикевич. Предыдущего гагаевского зама, Гришу Заблудилова, из таможни выгнали с «волчьим билетом». В приказе об увольнении красовалась следующая формулировка: «Уволить в связи с потерей человеческого облика во время проведения мероприятия государственной важности». Ленинида же Агафоновича прислали из управления. Для него сей шаг выглядел явным понижением. В чём-то там Ленинид Агафонович проштрафился. Не сильно, но достаточно для обидного перевода. Впрочем, Исикевич, несмотря на свою относительную молодость (ему ещё не стукнуло и сорока), считался опытным аппаратным бойцом. Отлично осознавая, что вернуться в управление ему может помочь только Самурайский, он с первого дня службы в Краснобубенске принялся методично искать подходы к м-м-м… пятой точке Евгения Робертовича. И здесь наш аппаратчик, к своему неудовольствию, обнаружил, что место главного подхалима на таможне давно занято Михаилом Владимировичем Гагаевым, его непосредственным начальником. Ну, что ж! Вся жизнь — борьба! Гагаев и Исикевич не на шутку сцепились за право находиться в вожделенной близости от босса. Непосредственно о работе, как всегда, никто не помышлял. Кстати, имя Ленинид, означавшее Ленинские идеалы, досталось Исикевичу от папы, неожиданно свихнувшегося в тихие застойные семидесятые на коммунистической идеологии. Сам папа, названный при появлении на свет Агафоном, в зрелом возрасте поменял имя на Марксэнглен (Маркс, Энгельс, Ленин). Дальновидный Ленинид, получая паспорт, оставил себе отчество, указанное в свидетельстве о рождении. Становиться Ленинидом Марксэнглениновичем младший Исикевич наотрез отказался. Впоследствии Исикевич свыкся и с редким именем и даже чуть-чуть негодовал, если кто-нибудь по ошибке называл его Леонидом.

— Что вы здесь прохлаждаетесь, Ленинид Агафонович? — едко проговорил Гагаев. — Шли бы в автобус. А то мест не хватит!

— Успеется! — фальшиво заулыбался Исикевич. — Воздухом подышу. А вот вы идите, Михаил Владимирович, не ждите меня.

— Видите ли, Ленинид Агафонович… — Гагаев осёкся. Входные двери распахнулись, на крыльце появился Евгений Робертович. Полнеющие телеса его были обтянуты синим спортивным костюмом «Nike», на ногах белели новенькие кроссовки. Сзади, слегка согнувшись, следовал Яанус, облачённый в старые джинсы, ветровку и любимую бейсболку с надписью «Fuck me, if you want!». Гагаев с Исикевичем, вытянув шеи и вытаращив глаза, одновременно стартовали к Евгению Робертовичу. Столкнувшись прямо перед ним, они устроили локальную давку из двух человек. Евгений Робертович, засмотревшись на борьбу нанайских мальчиков, зазевался, поставил царственную ножку мимо ступеньки, повисел мгновение в воздухе и камнем полетел вниз. В каких-то миллиметрах от асфальта его успели-таки подхватить переплетённые руки Гагаева-Исикевича. Сзади, охая, подскочил Яанус.

— Да идите вы к лешему! — отпихивая от себя всё многообразие рук подчинённых, рявкнул Самурайский. — Из-за вас чуть кости не переломал!

Гагаев с возмущением глянул на Исикевича. Ленинид Агафонович ответил орлиным взором полным негодования.

Меж тем «ЛиАЗы» набивались желающими оздоровиться сотрудниками таможни. Лишь первые пять мест в головном автобусе оставались свободными. Там и обосновались Самурайский, Яанус, Близнецова, Хамасюк и начальник грузового отдела Дорожаев. Задержавшимся у входа в салон Гагаеву и Исикевичу свободных сидений не хватило.

— В другом автобусе я видел свободные места, — пожалел их Сёма Пензюшкин.

Друзья-враги посмотрели на оперативника как на тяжелобольного человека. Лучше стоять всю дорогу рядом с шефом, чем сидеть вдали от него, в другом автобусе!

— Поехали! — пошутил Евгений, Робертович, подражая Юрию Гагарину. Окружающие угодливо засмеялись. Дольше всех дёргался в конвульсиях уцепившийся за алюминиевую скобу-держалку Исикевич. Евгений Робертович подарил ему благосклонный взгляд. Ленинид Агафонович, выпятив живот, смотрелся именинником. Этот раунд он у Гагаева выиграл!

Автобус выбрался на трассу. Тащиться до Белореченска предстояло около часа. Да до пионерлагеря имени Павлика Морозова ещё минут двадцать.

— Программа такова, — трещала Близнецова. — Сперва представление команд, общее знакомство, лёгкий фуршет. Далее — весёлые конкурсы, эстафеты, волейбол. Затем ужин. В 22.00 отбой. Воскресенье — подъём в 8.00, утренняя зарядка, лёгкий завтрак и гвоздь программы — футбольный матч.

На светлый лик Евгения Робертовича набежало тёмное облачко сомнения:

— Всё, вроде бы неплохо, но… Смущает меня фуршет с ужином и завтраком.

— Подразделениям отдан чёткий приказ, — понизил голос Яанус. — Не притрагиваться к спиртному. Разве что так, по сто граммчиков для блезиру. Чтобы усыпить бдительность белореченских.

— Эти сто граммчиков меня и пугают, — вздохнул Самурайский.

— Ответственным за спиртное назначен Хамасюк, — быстро проговорил Яанус, пряча глаза. Никита Антонович хотел возразить, но Самурайский согласно кивнул. Вопрос был закрыт.

Во втором «ЛиАЗе» Зайцев разлил водку по пластиковым одноразовым стаканчикам:

— Ну, братва, за первый километр!

Весь автобус одновременно выпил, крякнул, закусил.

— Что-то женщин, б…, мало поехало на этот грёбаный День здоровья! — посетовал Красота.

— Кто о чём, а вшивый о бане! — сказал пожилой Блятко. — Белореченских полапаешь!

— Не халтурить! — зашумел Зайцев. — Третий километр насухую едем!

— Ох, и нажрусь я, б…, сегодня! — бесшабашно крикнул Красота.

— А как же эстафеты? — хмыкнул Зайцев.

— Да пошли они все в жопу вместе со своими эстафетами! — подытожил Глеб…

Белореченские встречали гостей, выстроившись в одну длинную шеренгу, перегородившую футбольное поле. Они напоминали расстрельную команду. Сбоку, в роли взводного офицера, застыл мрачный Кухарьков.

Автобусы затормозили рядом с полем и бессильно распахнули двери. Казалось, путешествие из Краснобубенска исчерпало их последний ресурс. Первым наружу, как и положено руководителю, выбрался Евгений Робертович. Затем в дверях произошло некоторое замешательство, но борьбу вновь выиграл более молодой Исикевич. Он молодцевато спрыгнул на травку и тут же занял позицию по правую руку от Самурайского. За ним посыпались Яанус, Хамасюк, Гагаев…

— Мужчины! — раздался обиженный голос Близнецовой. — Кто-нибудь подаст руку даме?

Гагаев раздражённо оглянулся. Только сейчас все заметили, что Светлана Ильинична, в отличие от других оздоровляющихся, прибыла в пионерлагерь при полном параде и на высоченных каблуках.

Сотрудники, выбравшиеся из второго автобуса, сразу же не понравились Евгению Робертовичу.

— Пойди-ка, разберись! — шепнул он Яанусу.

— Команде Краснобубенской таможне физкульт-привет! — организованно проорали белореченские.

— Здорово, ребята! — отозвался хмельной Красота. — Б…, а где тут у вас отлить можно?

Самурайский подал знак, щёлкнув пухлыми пальчиками, и Красоту тут же закрыли своими телами Гагаев с Исикевичем.

— Здравствуйте, Иван Алексеевич! — Самурайский неохотно протянул руку Кухарькову.

— И вам не хворать! — со скрытой угрозой ответил тот. Обоим было понятно, что если бы не очередная блажь Дуплоноженко, эта встреча никогда бы не состоялась. За спиной Самурайского раздавалось злобное шипение Ольгерда Юльевича:

— Хватит бухать, сволочи! Я вам устрою! Я — Яанус! Я всё сказал!

— Ну что ж! — с купеческой улыбкой к Самурайскому подкатил главный кадровик белореченских Пескоструев. — С дороги гостюшки наши устали! Подкрепиться пора! Прошу вот сюда, в столовую!

Кухарьков, подмигнув Пескоструеву, криво ухмыльнулся.

«Как-то всё идёт не так, не правильно!» — подумалось Евгению Робертовичу. Однако краснобубенские вперемешку со своими белореченскими коллегами уже заполняли большой зал бывшей пионерской столовой. Принимающая сторона расставила столы по кругу, освободив место в центре для выступлений и конкурсов. Закуски на столах наблюдалось маловато, зато водки — предостаточно. Обнаружив несметное количество бутылок, больше всех обрадовался Хамасюк. Глядишь, решил он, белореченские со своего пойла и обопьются! А купленное на кровные можно будет отвезти назад в Краснобубенск, да спрятать в сарае на даче. Надо-о-олго хватит!