Ласло Варгаши - Котёл Страница 10

Знал ли об этом президент Украины- Конечно, нет. Да и ему, похоже, было как-то все равно. Он ведь сделал более тяжкое преступление перед своим народом: послал безоружных мальчиков с легкими тонюсенькими палочками — дубинками против хорошо вооруженных боевиков бандеровцев, среди которых были и иностранные наемники. Да один Музычко чего стоит, он ведь воевал в Чечне, был накоротке с Масхадовым. И юноши погибали, как от холеры. Украинские врачи отказывали им в помощи. И президент не знал об этом. Грош цена такому президенту. Мальчики, которые его защищали, они безоружные стояли в несколько рядов, плотно прижавшись друг к другу, и жали удара кирпичом по голове, а то и битой. Их жгли коктейлями Молотова как сухую траву.

А Виктор Федорович в это время принимал принцессу, кривоногую красавицу Кэтрин Эштон. Она обнажала свои белоснежные клыки и повторяла одно и то же: демократик, демократик.

Он приказал подать чаю, потом кофе, потом шампанское, щедро улыбался, почему-то всякий раз жал ей и целовал руку, только в губы боялся, хотя Эштон и хотела этого. Еще бы такой гигант, такой красавец! Но она еще больше хотела, чтобы собеседника повесили, как можно скорее, чтоб это демократик было подтверждено делом.

Она сидела у него в кабинете весь день. Ни один министр и даже сам Азаров не мог с ним связаться: было приказано ни с кем не соединять. А между прочим, он мог в этот день принять ряд важных решений. Ну, хотя бы сходить, посмотреть на своих гибнущих в неравной борьбе бойцов, ведь все происходило рядом, три минуты ходьбы от своей резиденции. Именно они, кого убивали и калечили, а позже косили снайперы, защищали президента от боевиков, которые могли ворваться в его апартаменты и отрезать голову не только ему, но и красавице Эштон.

Но все внимание даме. Он хотел ей понравиться, произвести впечатление доброго, гуманного президента, который не разрешит сделать ни единого выстрела по боевикам. Все как-то так обойдется. Одна капля крови стоит больше любой революции. А о том, что позже польются ручьи народной крови, он не думал, да и не мог думать, не дано было.

Наконец в восемь вечера красавица Эштон ушла. Она, в сопровождении своих слуг посеменила в американское посольство. Посол Пейетт Джеффри, такое же пугало огородное, как и она встретил ее высокомерно и даже не предложил сесть.

— Ну что, младшая сестра (Эштон англичанка), потшему так долго, вы, что вдвоем пироги пекли и в сауне парились? Бардак Омама мне уже шесть раз звонил и спрашивал одно и то же: где баронесса Эштон? Что ты сделала с этим увальнем, задавила его? Говори, как есть, мне звонить в Вашингтон.

— Я его разложила, как это сказать на русский…под лопатка.

— На лопатки, — поправил посол, хмурясь.

Тут снова раздался звонок в кабинете посла.

— Это ми.

— Нет, ми, — сказал посол, выхватывая трубку у красавицы.

— Черт тебя побрать, — произнесла Эштон и расхохоталась.

— Бери трубка и отчитывайся, — произнес посол и сунул ей трубку в зубы.

— Моя слушайт, господин президент Омама. Янукович на лопатка, а моя сверху тук-тук. Януковичитч нам ещщо нужный. Виктория Нуланд на Киеф? Корошо, корошо, господин президент.

11

Елена Лукаш была на 17 лет моложе Стецьки, которая так полюбила польскую певицу Анну Герман, что присвоила себе ее имя и мужа заставила сменить свою фамилию. Елена Лукаш не стала менять ни своего имени, ни фамилии, она, в отличие от Стецьки, украшала свою фамилию сама своей персоной.

Стецька привязалась к Януковичу давно, она искренне полюбила его, изменив философии бандерки, а точнее загнав эту философию внутрь до поры до времени. Бандеры Львовщины были в шоке от поступка своей землячки. Как это так, уроженка Колодрубы Львовской области, окончившая Львовский университет якшается с москалем Януковичем- Да ее кастрировать надо. Она и сама так думала одно время, но сердцу не прикажешь, особенно женскому. Хорошо зная польский язык, она могла быть связующий между многочисленными родственниками и друзьями, живущими в Польше, а тут на тебе, москаля захотелось.

В молодости Стецька была миловидной женщиной, и Виктор Федорович, всегда отличавшийся скромностью, и не желал большего. Жена ему надоела хуже горькой редьки. А Стецка, как он ее называл, была нежной в постели, и казалась преданной, хотя на тайной встрече со своим земляком депутатом Яворинским объясняла свою измену так:

— Ну, шо я можу зробыть. Сердцу не прикажешь. Люблю я этого увальня, и не могу отказаться от его щедрости, хоть ты тресни. Однако я думаю, шо мои земляки бандеровцы должны быть рады, шо у них есть свой человек в другом лагере. Виктор Федорович у меня как на ладони со всеми потрохами он у меня. Я на него имею влияние. Я могу решить любой вопрос. А в смысле передачи информации, я для вас, бандеровцев, просто клад. Вот и Черновол работает с Януковичем в одной команде по моей протекции. Уже два бандеровца в лагере врага. Так шо молитесь матке бозой. Пшел, пан Яверовский на женский… орган.

— Добже, — сказал Яверонский депутат Верховной Рады с двадцатидвухлетним стажем, — а как же муж?

— Муж не для постели, разве ты не знаешь?

— Бардзо плохо, — почесал за ухом Яверовский. — У меня жена на шеснайдцать лет моложе. Я все время думаю, почему она меня к себе не подпускает. Бардзо плохо, бардзо плохо.

Бандеровцы все больше и больше распоясывались: шествовали по Киеву со знаменами, плакатами и другой фашистской символикой, а Анна Стецька гладила возлюбленного по лицу и говорила:

— Виктор Федорович, ты же украинец, хоть и восточный, но все же украинец. А галичане, кто- Украинцы. Так пусть мальчики, что шествуют по Киеву под знаменами Бандеры, выпустят пар. Покричат, пошумят и вернутся в свою Галичину, они ее любят, как свою мать родную.

— Ты думаешь- ну если так, пусть пройдутся, мне от этого не холодно и не жарко.

Все было настолько хорошо, что Анна Стецька цвела и пахла. И все стали привыкать, что она Анна Герман великая певица, хоть и самозванка, а не какая-то там провинциалка Стецька Мецька.

Анна Герман сменила наряд и прилепила к этому наряду свою американскую улыбку. Правда с возрастом зубки начали чернеть, губки сделались тоньше, а мелкие морщинки на лице становились все глубже и длиннее. Все мы подвержены возрасту и изменению; это отражается в походке, на лице, глазах и даже манере разговора. И борьба с этим злом бесполезна.

Виктор Федорович слабо на это обращал внимание, но однажды, а это было в 2004 году, когда он во втором туре выиграл выборы президента у Ющенко, но американцы наложили вето на его победу, среди адвокатов, защищавших его интересы в суде, оказалась прекрасная молодая дама Елена Лукаш. Он смотрел судебный процесс (судьям заплатила Америка пять миллионов долларов) и любовался ее фигурой и ее лицом. Он ни о чем таком, что думает мужчина, глядя на красивое личико, не думал, просто любовался, как картиной знаменитого художника. Он тогда проиграл выборы. Пять миллионов сделали свое дело, но Лену не забыл. Он пригласил ее в свою команду. Лена стала чаще мелькать перед его глазами. Как и у Анны Герман, у нее был муж. Это и сковывало ее поведение, и давало ей свободу. Если у супруги есть любовник и она вдруг залетит, муж никогда не сможет обвинить ее в измене. Мало того, женский половой орган от частого массажа становится только лучше.

Поэтому Лена недолго мучила Виктора Федоровича, она только дважды отказала, а потом уступила. Виктор Федорович был просто порабощен в постели. Ни его супруга, ни Стецька Лене и в пятки не годилась. Стецька сразу почувствовала что-то недоброе. Надо признать: она была неглупой женщиной, и все поняла. Но простить не могла. Давно известно, если хотите иметь врага, бросьте женщину. Это будет враг до конца жизни, она может быть тайным или явным врагом. Стецька выбрала первый вариант. Она поплакала и решила не конфликтовать так, чтоб все это видели и слышали. Она, брошенная, ушла в себя, а при встрече с Виктором Федоровичем, пыталась выжать из себя скупую улыбку.

Виктор Федорович был порядочным, слишком порядочным человеком и старался не обижать ее: он то удалял ее от себя, то приближал. Дистанция была невелика: от резиденции президента до Верховной Рады. Стецька была то депутатом, народным избранником, то советником президента.

— Ты, Аннушка, выбирай, где тебе лучше: здесь у меня под боком, или в Верховной Раде- Все-таки мы с тобой в недавнем прошлом были близкими людьми.

— Мы и теперь близки. А что касается нежных чуйств, то вы просто поменяли меня на другую, более молодую сучку.

— О чем ты говоришь, Аннушка, да чтоб я…, да кто тебе такое мог сказать- А если сказали, то, знаешь: у президента всегда много завистников.

— Я сама все знаю. Каждая женщина обладает шестым чувством. Мужчины не отличаются этим качеством в такой степени как женщина, но я, к сожалению, однолюб. Я буду тебя любить и чужого, не своего, принадлежащего другой женщине. Ты…имеешь на это право, ты президент, а я всего лишь Анна Герман и то не певица.