Джастин Халперн - Все тёлки мимо Страница 11

– Знаешь что, чел. Я каждый день с тобой обедаю. А каждую неделю дрочу – раз десять, наверно. Но в том, о чем ты спрашиваешь, я ни бум-бум. Просто подойди к ней и пригласи.

В тот же день на риторике я выбрал место позади Дженни и стал дожидаться подходящего момента. Не знаю уж, по каким признакам я собирался его угадать. Но момент так и не наступил. Точнее, меня пробила такая нервная дрожь, что я не мог разговаривать с Дженни даже о том, что касалось учебы. Например, нас разбили на небольшие группы и дали задание: сформулировать свои аргументы за легализацию наркотиков и против. Когда Дженни спросила, какие у меня идеи, я выпалил: "Я люблю наркотики, но и не люблю", встал, выскочил за дверь, юркнул в туалет. И там минуты две метался из угла в угол, чтобы не возвращаться слишком быстро – еще догадаются, что убежал я вовсе не по нужде.

Три дня подряд я смотрел на затылок Дженни, пытаясь придумать, что и как ей сказать. Наконец я счел, что придумал беспроигрышную фразу, которая растопит лед. И решился.

– Ты когда-нибудь пробовала поливать "Флейминг Хот Читос" соусом начо?

– Да. Вкусно, – сказала она.

– Ага.

Остальные пятьдесят четыре минуты я молчал. А потом прозвенел звонок на перемену.

В тот день, шагая домой из школы, я запаниковал. До бала осталось два дня. Надо срочно кого-то пригласить. Иначе в пятницу мне придется сидеть дома и тупо смотреть кино. Решительный шаг Аарона вдохновил всех остальных ребят из нашей компании: они набрались храбрости и тоже пригласили девушек. Тошно думать, что "Хищника" придется смотреть в одиночестве.

Я так исстрадался из-за бала, что вспомнил о пересдаче, только увидев папу – а он, широко ухмыляясь, размахивал ключами.

– Ну, сын, покажем ОТС, куда засунуть их экзамен! – завопил папа, швырнул мне ключи от "олдсмобиля" и выскочил из дома первым. Взял с шезлонга свою газету, открыл заднюю дверцу, уселся.

– А почему ты не хочешь сесть рядом со мной? – спросил я.

– Я всю жизнь мечтал о лимузине с личным шофером. Убьем двух зайцев, – сказал папа и захлопнул дверцу.

– Я у тебя много времени не отниму. Не хочу забивать тебе голову белибердой. Но один совет все-таки дам, если позволишь.

– Конечно.

– Не доверяй своим инстинктам.

– В смысле?

– Твои инстинкты врут как сивый мерин, – и папа снова уткнулся в газету.

– Па-ап, ты сказал мне такую вещь, а теперь спокойно читаешь?

– Что ж, если нельзя газету почитать, это уже не лимузин с шофером.

– Разве можно говорить людям такие слова прямо перед экзаменом! Это… это просто дикость!

Папа снова сложил газету. Лицо у него было озадаченное.

– Какая муха тебя укусила?

– Твоя, – отрезал я. Во мне все кипело.

– Послушай, успокойся. Я же не собирался тебя подкалывать. Просто хочу тебе сказать: когда у тебя шалят нервы и есть возможность отсидеться в кустах, лучше отсидись. Вот что я имел в виду: если очкуешь, твое нутро ничего умного не подскажет – только навоняет.

Газета снова развернулась в полный рост, и оставшийся отрезок пути мы проехали молча. Я кипел от гнева, вспоминая папины слова. "Разве я отсиживаюсь? Да он вообще знает, как я живу? Откуда ему знать, он же видит меня только час в сутки", – говорил я себе, и злость с каждой минутой разгоралась.

Я оставил папу снаружи, получил номерок, уселся один в зале ожидания. И все то время, пока я дожидался своей очереди, в голове гудело эхо папиных слов. Оно увязалось за мной, и когда меня вызвали, и когда я повел экзаменатора к нашей машине, и когда начался экзамен. Честно говоря, я не знал, как опровергнуть папины обвинения. И это бесило меня еще сильнее. Экзаменатор наблюдал, как я вливаюсь в поток на фривее. Что ж, на сей раз у меня было столько забот помимо экзамена, что я перестраивался очень ловко. Я думал только об одном – вспоминал, был ли в моей жизни случай, когда, столкнувшись с трудным делом, я не отсиживался в кустах, а бросался на абордаж? В итоге я припомнил Дженни и осенний бал. "Вот трудное дело, но я же не отсиделся", – подумал я, повернул на съезд, аккуратно остановился у знака "Стоп". И вдруг вспомнил, что так никуда и не пригласил Дженни. Только решил пригласить… Самооценка упала ниже плинтуса. Я свернул налево и вернулся на стоянку ОТС, чувствуя себя полным ничтожеством.

– Экзамен сдан. Поздравляю, – сказал чиновник, когда я припарковался.

А я сначала даже не услышал. Экзаменатор повторил свою фразу. До меня дошло. Я сдал на права. Первая из двух целей достигнута. А папа ничего не понимает в моей жизни! Я вылез из машины и торжествующе хлопнул дверцей.

– Сдал, – объявил я папе, отыскав его.

– Черт тебя задери! Молодец.

– Что, съел?

– Что я должен был съесть? – папины брови недоуменно сложились гармошкой.

– Ты думал, я не сумею. А я сдал. Догадайся, почему? Потому что я много чего могу, ты даже не поверишь что, – торжествовал я.

– Ну и ладно. Никак не пойму, куда ты клонишь. Чушь бормочешь… Но чем бы дитя ни тешилось…

Я чувствовал себя непобедимым, как тетки из фильмов с телеканала Lifetime – ну, знаете, когда муж – тиран, а героиня долго-долго терпит, но потом, набравшись духу, ставит его на место. Осталось всего ничего – пригласить Дженни на бал.

На следующий день я решительным шагом вошел в класс и выбрал место впереди Дженни. Хватит осторожничать – сейчас приглашу ее, и все дела. Я сел, развернулся к Дженни.

– Привет, Дженни… э-э хочешь… ты хотела бы переехать или тебе нравится твой район?

– Ну, нравится, нормальный район.

– Классно, – сказал я и развернулся обратно, лицом к доске.

Набрал в грудь воздуха, снова развернулся.

– В-общем, я, э-э-э… ну… я не знаю, ты знаешь, бал… Если нет, ничего страшного, все нормально…

– "Я знаю бал"?

– Я тут подумал… Ну, я не знаю, конечно, может, ты уже с кем-то идешь на бал, может, тебя уже пригласил кто-то, может, нет… но если тебя не пригласили, или пригласили, а ты отказала, или, ну, по-любому… я вот подумал, вдруг ты захочешь… или если не… ну, в общем, завтра я могу повести тебя на бал…

Вот лучшее, на что я оказался способен. Я откинулся на спинку кресла, ожидая ответа.

– Ну давай пойдем, – сказала она.

– Супер.

Я снова развернулся и перехватил пристальный взгляд учительницы. Моя душа пела, и я показал учительнице большой палец, и до конца уроков снова и снова прокручивал в голове свою победу, упиваясь каждой секундой.

– Папа, я пригласил девушку на осенний бал, мне нужна машина, – гордо объявил я вечером, когда папа вернулся с работы.

– Отлично! Поздравляю, сын. Но насчет машины – извини уж. Мой "олдсмобиль" – это тебе не бардак на колесах. Лучше дам денег на такси.

На следующий вечер, на обратном пути с бала, на заднем сиденье такси, которым управлял колоритный дядька – вылитый Хемингуэй, если бы Хемингуэй злоупотреблял метамфетамином, – под песню "Informer " [6] , я наклонился к Дженни и поцеловал ее в губы. Мой первый поцелуй.

Ой, передай мне, пожалуйста, бутылку мятного шнапса!

Потратив тысячи человеко-часов на кинопросмотры, я четко уяснил: выпускной вечер полон умопомрачительных событий. Именно на выпускном теряют девственность, сводят счеты с обидчиками, знаменитая рок-группа заявляется без предупреждения и играет концерт, а ботаник пленяет королеву бала. И потому-то под конец последнего школьного года, пока многие одноклассники уже готовились к летнему отдыху или отъезду в колледж, у меня была одна забота – как организовать себе самый бурный, самый феерический выпускной?

Первое и главное – найти подходящую спутницу. Я ухаживал за девушками, но, как правило, не метил слишком высоко. Осторожно выяснял, нравлюсь ли я потенциальной избраннице, и только после этого назначал первое свидание. Я сосредотачивался на какой-нибудь черте девушки, которая мне нравилась – или хотя бы не раздражала, – и внушал себе: мы созданы друг для друга. Конечно, это как решить, будто "Олив Гарден" – лучший на свете ресторан, потому что его автостоянка всегда пустует…

В любом случае для выпускного мой подход не годился. Выпускной – это же совсем другое дело. Выпускной – это как финал чемпионата по футболу. Я поклялся пойти на выпускной с такой девушкой, чтобы в этот вечер сбылись все мои давнишние мечты. И я такую девушку присмотрел. Николь Д\'Эми-на с нашего семинара "Углубленный курс английской литературы". Николь была умная, сдержанная, держалась как взрослая, но не морщила нос, когда мои друзья отпускали свои инфантильные шуточки. Мое сердце она пленила однажды утром, когда громко расхохоталась после слов учителя: "Извините за запах. На выходных приходили ремонтники, хорошенько просмолили стены". Вдобавок Николь была невероятно сексапильная: темно-каштановые волосы до плеч, озорные зеленые глаза, оливковая кожа.

– Нет, ты смотри, какая попка, чел. Первый сорт. Первосортная попка, – сказал мой друг Дэн одним весенним утром, когда мы, двенадцатиклассники, выходили с урока.