Джордж Гроссмит - Дневник незначительного лица Страница 11

Тамм заглянул спросить, надо ли завтра являться во фраке. Кэрри просила его уж приодеться, поскольку будет мистер Франчинг и не исключена даже возможность появления самого мистера Джокера.

Тамм сказал:

— A-а, мне просто надо было узнать; долгонько я не щеголял при всем параде, придется отнести этот фрак, чтоб складки разгладили.

Только ушел Тамм, пришел Люпин и, весь трепеща, как бы мы не разочаровали его Дейзи Матлар, на все брюзжал, ко всему придирался, все подвергал критике, даже то, что мы пригласили нашего старого друга Туттерса, который, он сказал, в вечернем костюме будет выглядеть, как нанявшийся в официанты зеленщик, и пусть не удивляется, если Дейзи его за такового примет.

Я буквально вышел из себя, я сказал:

— Позволь тебе заметить, Люпин, мисс Дейзи Матлар — не королева Англии. Я полагал, что ты не настолько глуп, чтоб дать себя захомутать особе, которая тебя намного старше. Я тебе советую подумать о том, как заработать себе на жизнь, прежде чем связать себя с женщиной, которую тебе придется содержать, и, по всей вероятности, впридачу с братцем, который, по-моему, шалопай и больше ничего.

Вместо того, чтобы принять мой совет так, как должно разумному человеку, Люпин вскочил и крикнул:

— Оскорбляя девицу, с которой я связал свою судьбу, ты оскорбляешь и меня! Я уйду из этого дома и отныне ноги моей здесь не будет!

И с этими словами он выскочил вон, хлопнув дверью. Но ничего. К ужину он вернулся, и мы чуть не до двенадцати часов играли в безик.

Глава IX

Наш первый важный прием. Старые друзья и новые друзья. Тамм несколько раздражает; зато друг его мистер Стиллбрук оказывается очень забавным. Несвоевременное прибытие мистера Джокера, который однако же весьма мил и дружелюбен. Прием проходит с большим успехом

15 НОЯБРЯ.

Праздничный день! Наш первый настоящий прием с тех пор, как мы поселились в этом доме. Я пораньше вернулся домой из Сити. Люпин настоял на том, чтобы нанять настоящего официанта, и выставил полдюжины шампанского. По-моему, это излишняя расточительность, но он объяснил, что ему подфартило сорвать три фунта с одного дела в Сити. Надеюсь, на радостях он не примется за азартные игры. Столовая дивно выглядела, и Кэрри сказала совершенно справедливо:

— Нам не придется за нее стыдится перед мистером Джокером, если он нас вдруг почтит своим визитом.

Я заранее оделся, на случай если гости явятся ровно в восемь, и к великой своей досаде обнаружил, что мои новые парадные брюки чересчур коротки. Люпин, который стал окончательно забываться, мне попенял, что я надел обычные свои штиблеты вместо вечерних туфель.

Я отвечал язвительно:

— Мой милый сын, в мои лета можно быть выше подобных вещей.

Он разразился хохотом и ответил:

— Человек всегда выше своей обувки.

Возможно это остроумно, возможно и нет; но, слава богу, от него хоть укрылось, что из одной моей запонки выпала коралька. Кэрри выглядела, как картинка, в том платье, в котором была у Лорда Мэра. Гостиную убрали изумительно. Кэрри повесила муслиновые занавесочки над раздвижными дверцами, и еще над одним из входов, ибо там мы сняли дверь с петель.

Мистер Питерс, официант, явился вовремя, и я строго предписал ему не откупоривать следующую бутылку шампанского, покуда не осушат предыдущую. Кэрри распорядилась так, чтоб на столике в гостиной поставили шерри, портвейн и рюмки. Между прочим, наши новые раскрашенные и увеличенные фотографии очень мило выглядят на стенах, особенно после того, как по уголкам на рамках Кэрри пристроила шелковые бантики.

Первым явился Тамм и с присущим ему вкусом приветствовал меня словами:

— Здорово, Путер, что это у вас брюки так коротки? Хорошо, хоть не узки, не лопнут!

Я ответил сдержанно:

— Зато у меня может лопнуть терпение.

Он сказал:

— Брюки ваши от этого длинней не станут, смешной вы человек. Попросили бы хоть мадаму свою к ним оборочки пришить.

Сам не знаю, зачем я трачу время, занося все эти оскорбительные глупости в мой дневник.

Далее явились мистер и миссис Туттерс. Он сказал:

— Поскольку вы никак не обозначили форму одежды, я явился в полупараде.

Он был в двубортном черном сюртуке при белой бабочке. Пришли Джеймсы, мистер Мертон и мистер Стиллбрук, но Люпин нервничал и был невыносим, покуда не показались Дейзи и Фрэнк Матлар.

Нас с Кэрри, можно сказать, поразил вид Дейзи. На ней было ярко-малиновое платье, с очень большим декольте. Я нахожу подобный стиль нескромным. Ей бы взять пример с Кэрри и прикрыть плечи кружавчиками. Прибыл Мистер Бусик, мистер Тонкий-Бороф и его четыре дочки; пришел и мистер Франчинг и кое-кто из новых друзей Люпина, все — тоже «Комедианты из Холлоуэя». Иные вели себя прямо-таки как на сцене, особенно один, весь вечер он позировал, чуть не лег на наш маленький столик и его сломал. Люпин его называл «Наш Генри» и объяснил, что он «наш герой-любовник» и так же соответствует этому амплуа, как Фрэнк Матлар хорош для роли благородного отца. Признаюсь, для меня все это китайская грамота.

Мы немного помузицировали, и Люпин, который ни на шаг не отходил от Дейзи, не успокоился, покуда она по его настоянию не спела романс под названием «Когда-нибудь». Романс как будто недурен, но Дези так кривлялась и так, по-моему, фальшивила, что лично я не стал бы просить ее, чтоб еще спела; но Люпин заставил ее спеть сразу же, подряд, четыре романса.

В десять часов сели ужинать, и Тамм и Туттерс набросились на еду так, будто у них с утра маковой росинки во рту не было. Я сказал Кэрри, чтоб хоть что-нибудь приберегла на случай, если вдруг все-таки объявится мистер Джокер. Мне не понравилось, когда Тамм, наполнив большой бокал шампанским, залпом его осушил. Он повторил эту свою неостроумную затею, и я начал даже опасаться, что нашей полудюжины шампанского ненадолго хватит. Я хотел было спасти одну бутылку, но Люпин ею завладел и унес на боковой столик, где и расположился с Фрэнком и Дейзи Матлар.

Мы поднялись наверх, но тут молодежь начала было беситься. Кэрри тотчас положила этому конец. Стиллбрук нас забавлял песенкой: «Где ты была сегодня, душка?» и я даже не заметил, как Люпин скрылся с Фрэнком Матларом. Я спросил у мистера Уотсона, тоже из Холллоуэев, где же они, и он ответил:

— А уж это, знаете ли — «Ах, какой сюрприз!».

Нам было велено встать в круг, и мы встали.

Тут Уотсон сказал:

— Имею честь представить вам знаменитого Белого Осла.

Фрэнк и Люпин ворвались в комнату. Люпин выбелил себе лицо, как клоун, а Фрэнк обмотался каминным ковриком. Он должен был изображать осла, и выглядел подлинным ослом. Началась весьма шумная пантомима, и мы все покатывались со смеху.

Вдруг я обернулся и увидел, что на пороге стоит мистер Джокер: мы и не заметили, как он пришел. Я подал знак Кэрри, и мы тотчас к нему бросились. Он никак не хотел входить. Я пустился в извинения за наши глупости, и мистер Джокер сказал:

— О, это по-видимому, очень весело.

Я видел, что ему ничуть не весело.

Мы с Кэрри повели его вниз, но стол являл собой печальную картину. Не осталось ни единого бокала шампанского, ни бутерброда. Мистер Джокер сказал, что он ничего не хочет, ему бы только стаканчик содовой или зельтерской воды. Последний сифон был пуст. Кэрри сказала:

— У нас осталась бездна портвейна.

Мистер Джокер отвечал с улыбкой:

— О нет, благодарствую. Мне в самом деле ничего не нужно, но я рад был повидать вас и вашего супруга в вашем новом доме. Спокойной ночи, миссис Путер — я знаю, вы простите краткость моего визита.

Я проводил его до экипажа, и он сказал:

— Завтра не затрудняйтесь являться в должность ранее двенадцати.

Вернулся я в унынии и сказал Кэрри, что по-моему этот наш прием — сплошной провал. Кэрри сказала, что это грандиозный успех, а просто я устал, и она велела, чтоб я выпил немножечко портвейна. Я выпил две рюмки, и мне сразу полегчало, и мы пошли в гостиную, где как раз начались танцы. Мы с Кэрри немножечко потанцевали, и мне вспомнились, я ей сказал, былые дни. Она сказала, что я милая старая лапка.

Глава X

Размышления. Опять я говорю остроумное. Раздражаюсь из-за вечного бланманже. Люпин высказывает свое суждение о свадьбах. Люпин порывает с Дейзи Матлар

16 НОЯБРЯ.

Ночью раз двадцать просыпался от дикой жажды. Выпил целую бутылку воды и еще полкувшина. Снилось вдобавок, что прием наш провалился, без приглашения гурьбой ввалилась какая-то низкопробная публика, они смеялись над мистером Джокером, швырялись в него всякой дрянью, покуда наконец я не был принужден спрятать его в чулан (который вдруг тут же обнаружился) и накрыть полотенцем. Теперь-то ясно, что это сущий вздор, но во сне все было натурально и крайне неприятно. И раз десять повторялся этот сон.