Лана Мациевская - Хвост судьбы (сборник) Страница 11

Коллеги по покерному цеху неоднократно подтрунивали над чрезмерно серьёзным отношением Фергюссона к «собачьей магии». Однако ирония судьбы заключалась в том, что именно сидя на баттоне, Майк, словно по мановению волшебной палочки, ухитрялся получать наиболее сильные комбинации и выигрывать самые высокие ставки. Так что выражение «поймать удачу за хвост» для Фергюссона было вовсе не пустыми словами!

Сегодня с утра Майк пребывал в крайне мрачном расположении духа. За завтраком состоялся последний решающий разговор с женой Эрикой. Теперь уже с бывшей женой: бракоразводный процесс подходил к концу, и оставалось лишь уладить последние имущественные формальности. Между тем Эрика всё ещё проживала в доме Майка, пока в её собственной квартире заканчивался ремонт. Теперь он закончился, и Эрика навсегда покидала дом некогда любимого супруга. Так вот, именно сегодня, перед серьёзным и престижным покерным турниром Мировой серии, жена вновь безапелляционно заявила Майку, что Баттон остаётся с ней! Справедливости ради, надо отметить, что в своё время щенка действительно приобретала она, Майк был какое-то время даже против собаки в доме. Но потом он так привязался к непоседливому и юркому щенку, что уже не мыслил без него своего существования. Имя таксику любящие супруги выбирали вместе – Эрика тоже серьёзно играла в покер, так что разногласий по данному поводу у них не было. Зато очень скоро разногласия обнаружились по множеству других поводов, что и привело в итоге, после трёх лет бесконечных скандалов, к разводу. Но, расставаясь с женой, Фергюссон даже и подумать не мог о расставании с собакой! Баттон, его любимец, его «шкодливый хорёк», его «бархатная спинка», его талисман… «Как буду без тебя?»

Эти мысли мешали Майку сосредоточиться во время игры. Уговоры оставить собаку ему ни к чему не привели. Да ещё в дело вмешался адвокат Эрики, который вёл дело так, словно целью его жизни было лишить Майка вообще всего имущества (Майк даже заподозрил его либо в любовных отношениях со своей женой, либо в латентном феминизме). Этот ужасный адвокат грозил Фергюссону всеми известными ему судебными преследованиями, если тот хотя бы попытается чинить какие-то препятствия Эрике. А Майк и не пытался… Он уже знал, что, когда вернётся домой, больше не услышит заливистого лая, что никто не бросится у самых дверей ему навстречу, всем своим видом олицетворяя неземное счастье от прихода любимого хозяина… Полный самых дурных предчувствий, Фергюссон опрометчиво сделал ставку олл-ин, и если после открытия тёрна у него ещё оставалась призрачная надежда, то когда на сукно лёг ривер, он понял, что турнир для него закончен. Выбыв на позорном для него четвёртом месте, Майк спустился в бар и напился до бесчувствия…

Шли месяцы. Фергюссон впал в затяжную депрессию. Друзья не узнавали бывшего балагура и кутилу, с которым всегда было весело, даже за покерным столом: Фергюссон любил отпускать во время игры шутки, заставлявшие до колик смеяться не только выигравших, но и в пух проигравших. Особенную тревогу вызывало то, что «гений покера» сам совершенно перестал выигрывать. После провального турнира Мировой серии Фергюссон принимал участие ещё в нескольких менее престижных играх и «вылетал» одним из первых. Более того. В традиционной лондонской кэш-игре – игре по особо крупным ставкам наличными – он ухитрился спустить более половины своего состояния. Лишь то, что друзья ценою неимоверных усилий всё же сумели остановить Майка, спасло его от полного разорения. В ближайшем окружении Фергюссона считали, что душевное равновесие его было нарушено расставанием с женой. И никто, ни один человек, не знал правды!

А правда заключалась в том, что Майк действительно скучал, и скучал отчаянно, но не по Эрике, а по Баттону! Кроме того, он был совершенно уверен, что удача отвернулась от него тоже исключительно с исчезновением из его жизни любимой таксы. Причём все факты говорили в пользу этой бредовой версии: Фергюссон перестал выигрывать с тех пор, как перестал держать Баттона за хвост перед игрой! Естественно, он не мог озвучить подобную чушь собачью даже ближайшим друзьям – его бы просто сочли сумасшедшим. Поэтому всё оставалось по-прежнему: Майка наперебой пытались познакомить с какой-нибудь девушкой, а сам Майк с каждым днём всё больше замыкался в себе.

Однажды он проснулся среди ночи от внезапно пришедшей ему во сне мысли, простой, как всё гениальное. Он должен срочно завести себе новую собаку! Таксу! И назвать её «сакральным покерным» именем! И вновь «поймать удачу за хвост»!

До самого утра Фергюссон так и не смог больше заснуть. И сразу после утреннего кофе уже обзванивал по телефонному справочнику питомники такс. В четвёртом по счету питомнике («Каре!» – отметил про себя Майк) он договорился о встрече на сегодня же и через полчаса гнал свою машину по указанному адресу.

Майка встретила маленькая, подвижная, сама неуловимо похожая на таксу хозяйка и провела в комнату, где в корзинке на мягком матрасике спали три очаровательных таксёныша – два чёрненьких с рыжими подпалинами и один гладко-рыжий.

– Знакомьтесь, выбирайте, – ласковым тихим голосом предложила владелица питомника и тактично вышла из комнаты.

А Фергюссон растерялся. Таких мучительных сомнений он не испытывал даже тогда, когда шёл олл-ин против возможного флэш-рояля у противника. Все три щеночка проснулись и с любопытством и надеждой смотрели Майку прямо в глаза, прямо в душу, неуклюже пытаясь вилять своими тоненькими хвостиками. И вновь его посетила мысль, простая, как всё гениальное. Он решился!

Позвав хозяйку, Фергюссон сообщил ей, что покупает… всех трёх щенков. За необходимыми документами он заедет позднее, а таксиков забирает прямо сейчас.

С тех пор в жизни маститого профессионального игрока в покер Майка Фергюссона началась новая светлая полоса. По утрам он выходил из дома, а перед ним, гордо задрав хвостики, шествовали Флоп, Тёрн и Ривер – его маленькие любимцы таксы. Каждый из них отличался исключительной индивидуальностью. Рыжий Флоп оказался большим обжорой и самым медлительным из всех братьев. Характер у него был спокойный и дружелюбный. Тёрн и Ривер, наоборот, с «младых ногтей» пытались вступать в конфликты со всеми окрестными собаками и постоянно лаяли – друг на друга, на пролетающих мимо птиц, проходящих людей и проезжающих велосипедистов (последних они пытались догнать и схватить за ногу). Своей склочностью они напоминали Фергюссону Баттона.

И если Флоп просто млел от счастья, когда Майк порой по нескольку минут держал его за хвост, то Тёрн и Ривер при этом извивались, словно хорьки, и пытались – понарошку – укусить хозяина за руку.

Майк в равной степени обожал всех трёх своих такс. И не только потому, что самым мистическим образом с их появлением в его доме ему стало просто фантастически везти в покер. Просто, просыпаясь среди ночи оттого, что у него на голове спала одна такса, на груди, свернувшись калачиком, другая, а в ухо сопела третья, он чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.

Кстати, Майк Фергюссон так больше никогда и не женился.

Харлей Дэвидсон и ковбой Мальборо

Он, как всегда, пронёсся мимо на скорости, от которой заложило уши. Далеко впереди резко, с утробным рыком, развернулся и рванул обратно. При этом весь его вид выражал абсолютное счастье. Сердце Арнольда заныло от зависти. «Вот бы мне так же! И чтобы ветер в ушах! И чтобы сила и несокрушимая мощь! И свобода!!!»

Свобода для Арнольда была особенно актуальна. Затянутым в неудобный, сковывающий движения ярко-красный с белой полосой комбинезон – даром что на спине красовалась явно издевательская надпись «Marlboro» – не очень-то побегаешь. Комбинезон Арнольд ненавидел всей душой. Но этого мало. А отношение окружающих? Вот как называют этого гордого могучего красавца? Хоть его имя Рик и ничуть не лучше Арнольда, но прозвище! «Носится, словно Харлей Дэвидсон!» В этом прозвище всё – восхищение, уважение, власть. «А меня ковбоем Мальборо называют лишь из-за дурацкой надписи на комбинезоне. Да ещё с насмешкой! Ну какой я ковбой, когда даже любимая ретриверша Молли в мою сторону не глядит, предпочитая заигрывать с Риком? Даже не понюхает никогда, как будто меня вообще не существует! Не говоря уж о том, что и имечко-то моё мне не подходит. Арнольд! Арни! Думаете, Шварценеггер? Это я-то? Уж лучше бы меня каким-нибудь Тролликом, Тошкой или хоть тем же Риком назвали. Меньше издевались бы потом».

Что ж! Наверное, Арнольд был по-своему прав. Когда ты собачка породы гладкошёрстный чихуахуа, то ни о каких «ковбоях» мечтать не приходится.

Тем временем Рик – крупный палевый Лабрадор – отдышавшись после стремительно бега, тоже предавался невеселым размышлениям. «До чего же несправедлива жизнь! Нет у меня иной радости, кроме как, умудрившись вырваться от хозяйки, с поводком на шее побегать, пока не поймали, по берегу грязного городского пруда. Ну да ещё иногда залезть в эту лужу. Вот, пожалуй, действительно счастье, и наплевать на последующее наказание в виде мытья в ванной с вонючим шампунем, пахнущим „зимней свежестью“. Какая гадость! Никто никогда не возьмёт меня на ручки, когда я, усталый, бреду домой после долгой прогулки. Никто не уложит в свою постель на мягкую подушечку. Наоборот, когда я днём поваляюсь на диване в отсутствие хозяев, мне вечером выволочку устраивают: мол, я своей шерстью всю обивку изгваздал! Подумаешь, крупная собака! А может, я в душе китайская хохлатая! Может, я ошибка природы и должен был родиться, к примеру, чихуахуа. Вот везёт же некоторым, вроде этого Арнольда! Его-то небось не моют „зимней свежестью“: костюмчик не даёт испачкаться. Да и с именем повезло. Звали бы меня Арнольдом, хоть солидно бы звучало. А то обозвали Риком, словно таксу какую-нибудь, а на диван не пускают!»