Владимир Бабенко - Записки орангутолога Страница 12

Пока Ваня все это рассказывал, сотрудники орнитологического отдела, разглядывая будущего лаборанта, заметили на его руках ужасные шрамы от недавно заживших ожогов. Бестактный Олег спросил о них у Вани. В ответ была рассказана следующая история.

Летом в составе лаборатории Сравнительного Планетоведения Ваня побывал в Средней Азии. Основной целью этой экспедиции была поимка нейтрино. От Москвы до города Ош Ваня добирался на поезде полмесяца. Так долго он добирался потому, что путешествовал не на пассажирском поезде, а на товарном. При этом не в вагоне, а на платформе, вернее, в кабине грузовика с экспедиционным оборудованием, который стоял на платформе. Грузовик этот был институтский, а Ваня с шофером были сопровождающими лицами.

Первая неделя пути запомнилась Ване тем, что у обоих страшно ломило в пояснице, так как в кабине приходилось спать сидя. Кроме того, были проблемы с едой. Продуктов было в избытке, а вот с приготовлением горячих блюд возникали сложности. Еду готовили на примусе и старались это делать на остановках. Но товарный поезд останавливался столь нерегулярно, что уже через двое суток путешественникам надоело питаться всухомятку или голодать, и они стали готовить прямо в кабине на ходу. Но и тут было не все хорошо — опять же из-за того, что поезд их был не пассажирский, и машинисты особенно не церемонились при стартах, разгонах, торможениях и остановках. Первый опыт приготовления чая окончился тем, что Ваня обварил руки кипятком (в этом месте сотрудники орнитологического отдела опять посмотрели на жуткие ожоги на Ваниных предплечьях и запястьях). Но Ваня поймав эти взгляды сказал:

— Нет, те давно зажили. А эти я получил позже, в горах, перед самым отъездом. И еще легко отделался. А другие вообще в реанимацию попали.

И орнитологи предположили, что Ваня со своей экспедицией тушил пожар в каком-нибудь ауле, но не стали перебивать вопросами его плавного, как восточная сказка повествования.

Шофер с Ваней нашли выход. Они поочередно меняясь, держали за ручки кастрюлю над работающем примусом, в ожидании пока приготовится еда.

Еще одно неудобство было деликатного свойства — из-за гиподинамии и сидячей жизни у Вани, и у его напарника возникли проблемы с пищеварением. Именно из-за них Ваня пережил еще одно из своих приключений.

Случилось это уже в Средней Азии. Их состав остановился на глухом безлюдном полустанке. Лишь изредка полустанок оживал — из висевшего на столбе огромного жестяного «колокольчика» слышалась незнакомая речь, после этого маневровый тепловоз делал несколько рокировок вагонами, и все снова замирало.

Ваня с шофером прошлись несколько раз вокруг своей изрядно надоевшей платформы (и это сразу же благотворно отразилось на их желудках). Потом шофер забрался в кабину грузовика — вскипятить воду для чая.

Светило уже жаркое в Средней Азии апрельское солнышко. Синело весеннее небо, дул легкий теплый ветерок, а вокруг, по-видимому, простиралась пустыня. Что именно простиралось в окрестностях не было видно, так как состав Вани с боков был зажат двумя другими, которые и закрывали весь горизонт. Ваня разомлел от тепла, снял куртку, свитерок, рубашку и положил их на сиденье грузовика. Затем, для того чтобы осмотреться, любознательный путешественник по железным скобам-ступенькам забрался на крышу вагона соседнего состава. Вид оттуда открывался удивительный. Вокруг действительно была пустыня. Среди невысоких барханов серели кустики полыни и серебрились прозрачные деревца саксаула. Рядом с железнодорожными путями проходило неширокое и безжизненное шоссе. Вдалеке был виден хуторок железнодорожников, с пирамидальным тополям и одинокой чинарой.

Ваня сел на теплую крышу. Было тихо. Лишь из поселка слышалось воробьиное чириканье, да где-то далеко над пустыней пел жаворонок.

Тишину вновь нарушила незнакомая речь из динамика. Состав, с которого Ваня созерцал окрестности, дернулся и поехал. Ваня приподнялся, для того, чтобы получше заметить, где стоит его платформа — на тот случай, если маневровый тепловоз утащит состав в какой-нибудь тупик. Но эта предусмотрительность Ване не пригодилась. Тепловоз оказался не маневровым, а грузовым и состав — полностью сформированным. Поезд, набирая скорость, стал уносить Ваню прочь от родного грузовика к пустынному горизонту.

К счастью, эшелон проехал недалеко, километров пятьдесят, до следующей сортировочной станции. Как только состав затормозил, Ваня слез с коварной крыши и пошел к шоссе, которое все также уныло и безлюдно тянулось рядом с железнодорожными путями.

Первой машиной, которую увидел Ваня, был автобус, идущий как раз в сторону родного разъезда, туда, где его ждали платформа, грузовик, шофер и уже остывший чай. Автобус был полон, но никто, казалось, не обратил внимание на голого по пояс белого человека, втиснувшегося в салон и судя по всему, не собиравшегося платить.

Машина быстро мчалась по шоссе, и Ваня подумал, что через час он уже будет на своем полустанке. Однако не всё было так просто. В салоне машины неожиданно раздался истошный женский крик, водитель дал по тормозам и машина остановилась.

Ваня оглянулся. В другом конце автобуса две пожилые женщины с трудом удерживали третью, молодую, которая кричала и билась в конвульсиях. Потом они вывели ее из автобуса. Другие пассажиры никак не прореагировали на это происшествие (Ваня только через час догадался почему), но тоже вылезли из машины и присели в ее тени. На свежем воздухе припадок у женщины скоро прошел, пассажиры не торопясь погрузились в салон и автобус поехал. Но через двадцать минут припадок повторился и пассажиры снова вылезли в пустыню. После третьего припадка Ваня понял, что спокойствие пассажиров вызвано не только восточной невозмутимостью, но и тем, что едущие в автобусе просто привыкли к этому повторяющемуся действию.

Однообразие путешествия было нарушено лишь однажды, когда на очередной стоянке удалившийся за бархан по нужде водитель быстро вернулся, а затем стал звать всех посмотреть на что-то. Несколько человек, не торопясь пошли за ним, пошел и Ваня. За барханом под кустом тамариска лежала здоровенная свернувшаяся кренделем гюрза.

Через три часа Ваня приехал на злосчастный полустанок. Железнодорожные пути были совершенно пустынны лишь в отдалении стоял знакомый маневровый тепловоз. Ваня пошел к нему. Легкий ветерок гонял сухие травинки между шпал.

Два местных жителя, один — в полосатом ватном халате, другой — в черной, словно гестаповской, форме железнодорожника — на ихнем русском языке (Ваня даже не знал, в какой республике он находится) кое-как сумели втолковать планетоведу, что и его состав, и грузовик, и шофер уехали. После этого оба стали махать руками, показывая, в какую именно сторону ушел поезд. Еще больше времени потребовалось всем троим, чтобы Ваня наконец понял, что через час, вслед за его поездом-беглецом, пойдет еще один товарняк. И Ваня стал ждать, сидя на скамейке под чинарой и загорая на апрельском солнце.

Догнал он свой состав через сутки. Местные железнодорожники помогали ему как могли, то есть грели и кормили. Поэтому Ваня предстал перед своим напарником-шофером в старом морском бушлате, надетым на голое тело и с круглой пшеничной лепешкой в руке. Путешественник забрался в кабину грузовика, откинулся на автомобильном сиденье и тут же заснул.

Дальше Ваня рассказывал какие-то совершенно фантастические восточные истории о лазурных озерах, небольших, бездонных и холодных, о маленьких белых персиках в горных садах, о непередаваемых закатах, о коврах, очень красивых и очень дешевых, но совершенно недоступных, потому что они производились только в одном кишлаке, который лежал за высокогорным перевалом.

Наконец мы услышали еще одну историю из его восточного цикла, а заодно узнали, откуда у Вани такие страшные ожоги на руках.

Где-то перед самым концом экспедиции их занесло в Варзобское ущелье, в высокогорный пансионат, а точнее, в альплагерь. Там уже жили восемь альпинистов. Они приехали недавно и проходили акклиматизацию к высоте — бегали кроссы, купались в холодной речке, усиленно питались, так как впереди и вверху были крутые горы и Всесоюзные соревнования.

Пансионат был очень уютным, и экспедиция института Сравнительного Планетоведения отдыхала в нем перед последней точкой работы в горах, в надежде хоть там поймать нейтрино. Дальше — самолет и Москва (Ваня на этот раз наотрез отказался сопровождать грузовик в столицу на платформе, и начальник экспедиции нашел ему замену).

Однажды Ване надоело сидеть в альплагере, и он утром решил прогуляться по склону, чтобы сверху сфотографировать долину реки. Путешествие его было совершенно обыденным, если не считать того, что он поскользнулся и, чтобы не упасть и не повредить аппарат, вынужден был ухватиться за какой-то куст.