Ирина Тананайко - На фига мне эти баксы!! Страница 12

— Тетя Маша, мы все, живущие, в общем-то находимся перед ними, погибшими, в неоплатном долгу. Поверьте мне, я живу на зарплату и не все могу позволить в своей жизни себе и детям, но эти деньги пришли ко мне необычным путем, я не могла их забрать себе, а поэтому я потратила их на вас и ваших соседей, я учла, что новые вещи вы захотите продать, чтобы улучшить что-то на могилах. А посему все вещи старые или такие, чтобы никому не захотелось их купить, телефоном и телевизором пользуйтесь сообща. Сейчас племянника пошлю за едой, позовем ваших соседей и помянем Витальку.

Пока Борис ездил за мукой, сахаром, крупами, чаем, Линка наварила кастрюлю украинского борща, котел узбекского плова, сделала еврейскую фаршированную рыбу, перец и синие по-молдавски. Накрыла стол новой клеенкой, выставила всю посуду из всех квартир и пригласила всех стариков за стол. Сидели душевненько, несмотря на запах краски и лака. Под конец застолья появилась Надежда, явно не ожидавшая таких изменений:

— Крестная, весь город бурлит, вроде Виталькина жена появилась и евроремонт тут вам сделала?!

— Что ты, Надюшка, какая жена, знаешь, что холостым умер, друзья его точно ремонт сделали, да не евро, а просто, чтобы жить могли мы со стариками. И так я их, глупая баба, задержала, им идти надо, а они со мной возятся.

— А куда надо-то? А то хозяйка за товаром едет, можно попросить, подвезет.

— Да нам на Белорецк, но будем рады за любое расстояние.

— Ну, тогда ложитесь, отдыхайте, в два часа заедем.

Видимо, не совсем поверив тете Маше, Надя хотела быстрее спровадить, возможно, бывшую соперницу, не желая делиться любимым даже после смерти. Проводив гостей, Линка залегла в ванной, отвыкнув за время путешествия от такой роскоши, привела свои руки и ноги в порядок, сделав нечто вроде маникюра и педикюра, поменяла белье и с чистой совестью улеглась спать на балконе, предоставив бандиту заняться своими делами.

Торговка высадила их в полпятого утра на развилке, ведущей в Белорецк, проехав за это время 300 километров, что существенно помогло нашим путешественникам восстановить упущенное время. Заплатив ей и поблагодарив, партнеры привычно побрели по шоссе. Минут через пятнадцать от начала ходьбы пешеходы услышали нечеловеский крик с той стороны, куда они направлялись. Борис, матюкаясь, вытащил оружие:

— Вот бля, не повезло, видать, братва стрелку забила.

Линка, внимательно вслушивавшаяся в крик, покачала головой:

— Не знаю, но что-то мне это напоминает.

Тут раздался очередной крик.

— Видать, пытают, гады, — выразил свое мнение Борис со знанием дела.

Лина, же взглянув на часы, позволила себе засомневаться:

— Думаю, ты ошибаешься. Сейчас она закричит, и я буду в этом уверена.

Борис ахнул:

— Бабу пытают, сволочи!

— Дурак, не пытают, а рожает она, схватки у нее, вот и кричит по часам.

— Не, при родах так не кричат.

— Много ты понимаешь, тоже мне акушер-гинеколог обьявился. Именно так и кричат.

Продолжая спорить, они довольно шустро продвигались в сторону крика и вскоре перед ними открылось шоссе, где в кювет скатилась белая иномарка, возле которой, размахивая оружием, бегали два «качка» типа «БТР», ругаясь в полный голос. Из машины раздался очередной вопль, заставивший мужиков бегать еще быстрее. Увидев подошедших, они сначала напугались, но распознав в предрассветной тьме женщину, с явным облегчением вздохнули:

— Ой, девушка, вы рожали?

— Ну, предположим, рожала, — открыто издевалась Линка, так как в связи с изменившимися параметрами ее тела, мужчины приняли нашу спортсменку за девушку, чуть ли не за девочку.

— Так помогите, в натуре!

— Только не таким тоном, это во-первых, во-вторых, что скорую не вызовете?

— Да, блин, в натуре, звонили: аварийка скоро подъедет, а скорая, когда освободится, у них всего три тачки на район, падла!

Уяснив ситуацию, Линка подошла к машине. На заднем сиденье «мерса» лежала перепуганная женщина с огромным животом, мокрыми брюками и бешеными глазами.

— Когда последние месячные были?

— Где-то в начале декабря, точно не помню, знаю, в сентябре рожать, мы в Лондон лететь должны были.

— Так значит, семь с половиной месяцев выходит, воды давно отошли?

— Да с час назад, когда в аварию попали. Поясница же с вечера побаливала, а сильно болеть начала где-то минут тридцать.

— Так, а обменная карта с собой есть?

— Забыла дома, в спешке собирались. И отец, и муж в отъезде, а тут сделка срывается, срочно пришлось ехать.

— Вы, вроде разумная деловая женщина, но ведь беременная, думать надо — или ребенок, или деньги.

— Вы знаете, это очень большие деньги!

— Ничего, сейчас вы потеряете эти деньги и можете потерять ребенка, — успокоила наша тактичная, — нужен этот был риск?

Заговаривая женщину, Линка успела ощупать живот и по минутам просчитать схватки — и так с налету получалось, что роды в полном разгаре. Для ясности картины необходимо было осмотреть роженицу изнутри. Лина с сомнением оглядела окрестности, окружающих и свои руки, затем обреченно вздохнув, спросила свою случайную пациентку:

— Ну что делать будем? Вас смотреть надо.

— А ты врач, что ли?

— Значит, если хотите помощи, перестаньте хамить. Развернусь и уйду, ждите скорую. Условий смотреть нет и нечем, а без этого я не знаю, чего от вас ждать.

— Извините, я волнуюсь, мне очень нужен этот ребенок, мы долго с мужем лечились. Это мой последний шанс: отцу и мужу нужен наследник их империи. Мы очень богатые люди, мы отблагодарим вас, только помогите.

— Дело не в благодарностях, просто у меня ничего нет ни для осмотра, ни для приема родов — это вам не Лондон, а российская глубинка во всей ее красе и действительности. Какие бы деньги у вас ни крутились, они вам на этом шоссе очень мало помогут.

Женщина опять закричала, успокоившиеся вроде охранники вновь забегали. Борис, поддавшись всеобщей панике, закружил вместе с охраной.

— Перво-наперво вы, мадам, заткнетесь, иначе вы своим криком даже не дадите ему родиться. При крике перестает попадать в организм кислород, у ребенка развивается гипоксия. Роды — это не только вам испытание, это в первую очередь большое испытание для вашего ребенка.

— Так вы все-таки врач?

— Врач акушер-гинеколог в отпуске, на ваше счастье, вечером руки отпарила и ногти состригла. Борис, неси мою сумку, у меня там перчатки стерильные завалялись. Водку, я так понимаю, найдем, не проблема?

— В баре полно спиртного, а в багажнике упаковка минералки.

— Ну что, солнышко мое, раздевайся и ложись на брюки, они уже все равно испорчены.

Надев перчатки и обмыв их водкой, Линка начала осмотр.

— Ситуация, господа, у нас хреновая. Скорую мы уже не дождемся, а ребенок идет ножками. Мне нужна вода, желательно горячая, водка и ножницы. Боря, у меня в сумке достань чистую футболку, во что младенца заворачивать, и ампулу с шелком, чтобы пуповину перевязать. Там же должен быть стерильный бинт и йод. А вы, рыбка моя, внимайте мне, как господу Богу, если хотите результата. «Шестеркам» велите меня слушать и указания мои без раздумий исполнять.

Был в Линкиной жизни период, когда принимала она роды каждый день. Но уже 16 лет, работая в женской консультации, на родах присутствовала только в качестве наблюдателя. Поэтому она срочно оживляла в своей памяти пособие по Цовьянову при тазовых предлежаниях. Точно говорят: глаза боятся, а руки делают. Аккуратно посадив ребенка на руку, открыла пальцем ротик, чтобы дите не захлебнулось, медленно начала вытягивать тельце на живот матери. Процесс сопровождался молитвами и матами — молились женщины, а матерились мужчины. А вскоре на дороге раздался возмущенный детский крик.

— Ну что, мамаша, с красавицей тебя, или для империи наследник нужен был?

— Муж дочке рад будет, а отец останется недовольным. Если б мальчик да принял его фамилию, все бы внуку отписал.

Линка осторожно вытерла девочку стерильным бинтом, смоченным горячей водой из автомобильной кофеварки. Обработала пуповину йодом, перевязала шелком и рассекла смоченным в водке ножом, запеленала в майку и поднесла малышку к маминой груди. Новорожденная, пару раз крякнув, ухватила сосок и начала сосать, чем вызвала безумный восторг у матери. Охрана и Борис тоже начали расслабляться, как вдруг женщина опять закричала. Линка, собравшаяся снимать перчатки, кинулась к родильнице:

— Ты что так орешь, послед так больно не идет.

— Не знаю, но прет еще сильней, чем раньше.

Осмотрев пациентку, Линка ахнула:

— Ешкин кот, у тебя двойня, второй головкой идет — терпи. У тебя долго детей не было, теперь сразу двое, ты только тужься правильно во время схватки, и все будет о'кей. Тебя как звать, страдалица?

— Ольгой, но я не страдаю, боль ерунда — перетерпеть можно, зато матерью буду, а вас как звать, я дочь вашим именем назову, если б не вы, мне детей не видать. Вообще не знаю, что со мной было?