Анита Лус - Джентльмены женятся на брюнетках Страница 12

В конце концов Дороти дошла до того, что у нее кончились деньги. Но мне кажется, что сильная сторона Дороти, похоже, в том, что она никогда не переживает о счетах, так что она продолжала жить по-прежнему, проводя большую часть своего времени в холле отеля, где ее дружба с мальчиком-лифтером росла на глазах и где всякий, кто входил в лифт или выходил оттуда, обычно непременно останавливался, чтобы спросить: «Ну, мисс Шоу, когда же вы начнете работать на мистера Зигфилда?»

И все это так ей надоело, что однажды утром она отправилась в офис мистера Зигфилда в Нью-Амстердамском театре, где быстро подружилась с каким-то клерком и спросила, не может ли он представить ее мистеру Зигфилду?

Этот клерк велел Дороти подождать, пока он сходит в кабинет к мистеру Зигфилду. И вскоре Дороти вдруг увидела, как дверь кабинета приоткрылась, а через некоторое время вновь закрылась, а потом появился клерк, который сообщил, что она может войти. Вот так Дороти и познакомилась с мистером Зигфилдом.

Да, то, что произошло с Дороти, может показаться чудом. Потому что мистер Зигфилд велел ей встать на свет и осмотрел ее со всех сторон, и при этом все курил и курил свою сигару, и потом, наконец, написал распоряжение мистеру Джиму Баку заключить контракт с Дороти, а ей велел явиться в понедельник на репетицию.

Однако на самом деле это было не столько чудо, сколько гениальность мистера Зигфилда. Потому что мистер Зигфилд может закрыть глаза на некоторые недостатки девушки, но всегда увидит ее достоинства, и Дороти говорит, что большинство девушек в Фоли были бы отвергнуты практически любым брокером, который встретился бы с ними в Нью-Йорке до того, как мистер Зигфилд уже «прославил» их.

Потому что, когда у брокера свобода выбора, он всегда совершает ошибку, выбирая какую-нибудь манерную девицу, лишь бы она была ухожена и хорошо выглядела, и потом не перестает удивляться, чем же она не подошла? Потому что едва ли какой-то брокер достаточно силен в Психологии, чтобы осознать, что настоящая «девушка его мечты» — это какая-нибудь местная красавица из маленького городка, о которой этот брокер обычно сочинял в уме бесконечные любовные истории, когда ему было шестнадцать лет.

Ну а мистер Зигфилд знает о Психологии все, а потому и выбирает девушек именно такого типа. И Дороти говорит, что все, что делает мистер Зигфилд, чтобы «прославить» девушку, это велит ей вычесать сено из волос и перестать крахмалить нижнее белье.

А что касается их остального гардероба, то Дороти говорит, что тут мистер Зигфилд всегда предпочитает видеть на девушках модели из Парижа, что в Кентукки, а не из Парижа, что во Франции. Потому что никто лучше мистера Зигфилда не знает, что в кисее для брокеров намного больше очарования, чем даже в крепдешине. И в результате, когда компания девушек из Фоли не на сцене, больше всего она напоминает пикник воскресной школы какого-нибудь маленького городка.

И это действительно пустая трата времени — писать мистеру Зигфилду рекомендательные письма, потому что он получает их по двадцать тысяч в год, и Дороти говорит, что если собрать все эти письма вместе, то результат окажется совсем неинтересным, потому что во всех этих письмах — одно и то же:

«Дорогой мистер Зигфилд, этим письмом я хотел бы представить вам мисс N, в отношении которой у меня нет никаких других интересов, кроме желания помочь девочке, полной честолюбивых устремлений, и поддержать ее семью…» Ну и Дороти говорит, что когда мистер Зигфилд получает очередное подобное письмо, то, как правило, это означает, что «девочка» прибудет в «роллс-ройсе», и Дороти говорит, что лучшие девушки мистера Зигфилда обычно сами забредали к нему в офис с 42-й стрит, так же, как забрела к нему Дороти.

После того как Дороти получила свой ангажемент, она вернулась в «Алгонкин-отель» и в вестибюле встретила мистера Худа, открывшего знаменитую русскую графиню. Ну и он, как обычно, подошел к Дороти и спросил: «Ну, мисс Шоу, когда вы начнете репетировать у мистера Зигфилда?» И когда Дороти ответила: «В понедельник», мистер Худ не поверил своим ушам. И вот тогда Дороти показала ему записку мистера Зигфилда к мистеру Баку.

Мистер Худ едва не умер. Новость мгновенно облетела весь вестибюль, и все в холле едва не умерли. Но когда об этом услышала русская графиня, она почти умерла. Потому что провела в конторе мистера Зигфилда восемь недель с десятью рекомендательными письмами, но так и не смогла пробиться дальше клерка.

Однако Дороти потом узнала, что всякий раз, когда кто-нибудь посылает к мистеру Зигфилду какую-нибудь очень интеллектуальную девицу, он для начала хорошенько осматривает ее в щель чуть приоткрытой двери своего кабинета. А если она вдобавок окажется еще и девушкой «вампирного» типа, едва ли она когда-нибудь встретится с ним лично. Потому что никто не знает лучше мистера Зигфилда, что девушки «вампирного» типа никогда по-настоящему ничего не добиваются в жизни и никогда в его варьете не было ни одной из них. Ну, то есть я хочу сказать, что даже знаменитая Долорес, поразительно красивая, высокая брюнетка, была вовсе не «вампирного», а «мадонного» типа.

Вот так и получилось, что ни мозги, ни темперамент этой русской графини не помогли ей чего-нибудь добиться. Потому что девушка такого типа может заинтересовать литературных джентльменов, но только отпугнет любого брокера. Потому что я хочу сказать, что ни один брокер не будет чувствовать себя спокойно с девушкой, желающей говорить о такой рискованной вещи, как «любовь».

Тем более что девушки, которые ГОВОРЯТ о любви, как правило, больше известны именно этим, а не свои успехом у джентльменов. И все это только доказывает, что мистер Зигфилд всегда прав. Потому что в конце концов Дороти стала одной из самых знаменитых девушек Нью-Йорка, несмотря на все свои недостатки, тогда как эта русская графиня так и осталась одной из многих девушек-статисток, которых приглашают, когда какой-нибудь театр ставит драму о тяжелой жизни крестьян Венгрии.

А когда брокер, друг Чарли Брина, узнал, что Дороти репетирует в Фоли, он был просто ошеломлен и долго не мог прийти в себя от изумления. А когда пришел, то начал вдруг соглашаться, что Дороти, похоже, и в самом деле достаточно мила.

И Дороти действительно похорошела. Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы исправить кое-что, что было в ней не так. Она отдала все свои фальшивые драгоценности и красное бархатное платье горничной, купила себе льняное розовое платье в магазине на 6-й авеню и наконец-то стала выглядеть совсем как все другие девушки в Фоли.

И тут друг Чарли Брина стал посылать самому Чарли телеграммы в Калифорнию, хвастаясь тем, как ловко он устроил Дороти в Фоли. Однако, похоже, это рассердило Чарли, и он отправил своему другу-брокеру язвительную телеграмму, которая гласила: «Ты мне осточертел. Хвались там, где похвальба уместна. Кто вытащил ее?» И подпись: «Чарли Брин».

И Чарли стал каждый день слать Дороти телеграммы, поздравляя себя за то, что он «открыл» ее. И оказалось, что из-за своего поло он вынужден пока остаться в Калифорнии, и в конце концов он выиграл там какой-то международный матч по поло, но телеграфировал Дороти, что счастливейшим днем его жизни будет вечеринка, которую он собирается устроить, когда прибудет в Нью-Йорк, в честь «открытия» им девушки, которую приняли в Фоли.

А пока Чарли напрягал все силы, стараясь вырваться в Нью-Йорк, Дороти репетировала в варьете. И первое, что она собиралась сделать, — это выбрать себе подругу. Но вместо того, чтобы завязать знакомство с какими-нибудь известными девушками, которые бывают в свете, как Пегги Хопкинс, например, Дороти, конечно же, смотрела не туда.

В Фоли практически всегда работает по восемнадцать девушек из английского кордебалета, жизнь которых ничем не примечательна, кроме тяжелого труда. И они никогда не бывают в обществе, потому что им приходится все время тренироваться, как солдатам, и в результате они все выглядят одинаково — и в жизни, и на сцене. Так что, когда Дороти огляделась вокруг, чтобы выбрать себе подругу, именно этих англичанок она и выбрала.

Ну то есть я хочу сказать, что выбрала она не просто одну из восемнадцати, а всех! Но мне и в самом деле кажется, что это не очень хороший тон — выходить на прогулку по улицам Нью-Йорка с целым кордебалетом, в то время как можно с таким же успехом ехать в «роллс-ройсе» в компании какой-нибудь девушки с Будущим.

Однако Дороти говорит, что ни одна девушка из кордебалета не сможет отправиться куда-нибудь одна без того, чтобы не скучать по семнадцати оставшимся. И единственная причина, которую смогла придумать мне Дороти, чтобы объяснить свой выбор, была та, что ей никогда в жизни еще не приходилось видеть английскую девушку, говорящую на кокни, и она могла слушать их часами, не переставая изумляться.