Дмитрий Шерих - «А» упало, «Б» пропало… Занимательная история опечаток Страница 12

Как ни относиться к социал–демократам ленинского времени, одного отрицать нельзя: они были людьми мыслящими. И большевики, и отколовшиеся от Ленина меньшевики: у тех и у других хватало своих философов и прочих теоретиков. К числу наиболее известных относились меньшевичка Любовь Аксельрод (псевдоним Ортодокс) и большевик Александр Богданов. Они не раз обменивались в печати критическими стрелами, и накал страстей в полемике был высок.

Однажды в статье под явно критическим названием «Новая разновидность ревизионизма» Аксельрод–Ортодокс процитировала одну из книг Богданова. И надо же такому случиться: в цитату закралась опечатка. Вместо выражения «в точном смысле этих слов» было напечатано «в полном смысле этих слов».

Откровенно говоря, опечатка‑то пустяковая. Но не так решил Александр Богданов. Он обвинил свою оппонентку в искажении его мысли. Да не просто в искажении — в умышленном искажении, злонамеренном! Как писала позже Любовь Исааковна, «если только память меня не обманывает, А. Богданов повторил это обвинение печатно раза три».

Любовь Аксельрод долго ждала возможности ответить. И ответила — в своем очередном ученом сочинении. Дело в том, что ей снова пришлось процитировать Богданова, и она не преминула к слову заметить: «С истинным страхом процитировала я А. Богданова». А дальше, рассказав о случившемся, продолжала: «Защищаться специально от подобного рода обвинения мне, говоря откровенно, просто было… неприятно. Я ждала случая, и теперь пользуюсь им и заявляю, что не знаю, каким образом очутилась в моей статье вышеуказанная ошибка. Не имея рукописи, я не могу установить, есть ли это описка или опечатка. Но a priori склонна предположить последнее, так как корректурные ошибки являются своего рода наказанием для русского писателя. Боюсь поэтому, чтобы и в вышеприведенной цитате не оказалось какой‑нибудь корректурной ошибки… Что же касается А. Богданова, то ему не мешало бы серьезно подумать о нравственном и эстетическом характере подобного рода заподозриваний».

Да уж, критики иногда цепляются за опечатки, аки львы! Примеров тому предостаточно, а один есть в моей личной практике.

Году в 1995–м мне довелось выпустить в свет «Книгу рекордов Петербурга». До той поры ничего подобного не издавалось: вместе с несколькими знатоками города мы попытались собрать все самое–самое города на Неве. Первый пароход, самый большой театр, самый длинный мост и так далее…

Книгу делало маленькое частное издательство, и без опечаток не обошлось. Особенно «посчастливилось» с подписями к иллюстрациям: их делали в последний момент. Самый досадный ляп случился на странице 84: известная всем питерцам водонапорная башня у Таврического дворца была отрекомендована как башня… на Фонтанке. На Фонтанке находилась первая водокачка петровских времен, давно уже исчезнувшая, — и откуда бы, интересно, мог появиться ее фотоснимок?

Впрочем, путаница с башнями — это не опечатка, а ошибка верстальщика. Но не обошлось в подписях к иллюстрациям и без опечаток. Была, например, такая: «Исаакиевский мост в XVII веке». Нетрудно сообразить, что Петербурга в XVII веке не существовало, ведь он родился в 1703 году. Просто в подписи не хватило одной маленькой палочки…

Палочка палочкой, а вот кое‑кто поспешил к ней прицепиться. Вообще скажу, что отзывы на книгу были очень теплыми — все, за исключением одного. Автор этой сердитой рецензии не преминул перечислить все отысканные в книжке недостатки. И громко, во весь голос заявил: вы только посмотрите, Исаакиевский мост в XVII веке! Как можно!

Вообще‑то догадаться о том, что это опечатка, было несложно. Но рецензент предпочел не догадываться. Ему было интереснее шуметь и клеймить.

Тогда такая критика казалась мне в новинку. Сегодня подобные приемы используются постоянно: рецензенты бичуют книги за опечатки, не утруждая себя их чтением и анализом. Так легче!

Им бы вспомнить справедливые слова Дмитрия Писарева — о том, что иные критики придираются «к шрифту и опечаткам по неспособности к более серьезной умственной работе».

ДЕРЬМОКРАТЫ И ДЕРЬМОКРАДЫ

Автору тяжело относиться к опечаткам юмористически, но вот юмористам сам бог велел взять эту тему в оборот. После серьезного рассказа о сердитых критиках маленький веселый антракт придется как раз впору.

Популярный современный журнал «Красная Бурда» напечатал однажды презабавнейший «Список замеченных опечаток» — разумеется, опечаток вымышленных. Вот некоторые из тех маленьких шедевров «Красной Бурды»:

«В № 1 за 1997 г. вместо слова „зоофил“ следует читать „А. Филозов“.

Там же вместо слов „„Пах–пах!“ — закричал Никитка и ударил Сеньку ногой“ следует читать: „Никитка закричал и ударил Сеньку ногой в пах“.

Там же вместо слов „…отчаянно эякулируя…“ следует читать „…отчаянно жестикулируя…“

В № 7 за 1996 г. в статье „Упыри у власти“ вместо слова „дерьмократы“ следует читать: „дерьмокрады“.

Там же вместо „господина“ следует читать: „г–на“, вместо „гуманный“ — „г–нный“, вместо „газообразный“ — „г–образный“.

…

И, наконец, САМОЕ ГЛАВНОЕ:

В № 2 за 1994 г. вместо словосочетания „а редактор А. Соколов“ следует читать: „редактор А. А. Соколов“. Приносим Соколову свои А. А.»

А совсем недавно журнал вернулся к теме опечаток — и выступил, можно сказать, на «бис». Эта его публикация была перепечатана множеством российских газет (причем иногда без ссылки на «Красную Бурду»):

«В № 41 „КБ“ за 2000 г. вместо слов „Посол вручил свою филькину грамоту“ следует читать: „Посол Филиппин вручил свою верительную грамоту“.

…

Там же вместо слов „К власти в Бурунди наконец‑то пришли бурундуки“ следует читать: „К власти в Бурунди наконец‑то пришли бурундийцы“.

…

В № 5–бис „КБ“ за 2000 г. вместо слов „работники нефтегазодобывающей промышленности Ханты–Мансийского автономного округа“ следует читать: „нефтяники Севера“, а то уж больно длинно.

Там же вместо слов „жалюзи полезных ископаемых“ следует читать: „залежи полезных ископаемых“.

…

Там же вместо слов „вольготно ездят на трамвае“ следует читать: „льготники ездят на трамвае“.

…

Там же вместо слов „Не садись на Пиноккио!“ следует читать: „Не садись на пенек!“»

А еще опечаткам нашлось место в анекдотах — иногда весьма остроумных. Вот шестерка самых примечательных, отобранных автором из разных источников.

«Заходит Петька к Василию Ивановичу.

— Василий Иванович, объясни ты мне, пожалуйста. Вот я здесь в книге прочитал: „Патриции устроили оргию с гетерами“.

— А что здесь непонятного, Петька? Оргия — это пьянка, а гетеры — это проститутки такие…

— Ну а патриции?

— А это, Петька, опечатка. Надо читать: „партийцы“…»

«Замеченные опечатки.

В VII том собрания сочинений Юлиана Семенова (роман „Семнадцать мгновений весны“) вкралась досадная опечатка. В шифровке на стр. 237, 7–я строка сверху, вместо 6354 8923 9042 следует читать 6354 8923 9043.

Издательство приносит читателям свои извинения».

«Недавно в продажу поступила полезная книга „Как бросить пить“. К сожалению, в заголовок вкрались две досадных опечатки: по вине наборщиков были поставлены запятая после слова „как“ и вопросительный знак в конце названия».

«Учитель N. был доставлен в больничную палату весь в бинтах.

— Автомобильная катастрофа? — спрашивает сосед.

— Нет, опечатка в учебнике по химии…»

«Редакция „Вестника законов и постановлений Российской Федерации“ приносит извинения за досадную опечатку.

В Постановлении 22/2001 из прошлого номера имеется в виду решение затопить станцию „Мир“, а не станцию метро „Проспект Мира“. Семьям пострадавших москвичей будет выплачена компенсация».

«Уважаемые читатели!

Во вчерашнем номере нашей газеты допущена досадная опечатка.

На стр. 2 в 3–й строке вместо напечатанного „сионист Пердюк“ следует читать „пианист Сердюк“».

ВРАЖЕСКАЯ РАБОТА В НАШЕЙ ПЕЧАТИ

Интересно, можно ли назвать опечатку насчет «сиониста» вражеской? Скорее всего да, ведь анекдот этот родился в советское время, а тогда к опечаткам, имеющим политический оттенок, отношение было особое.

С первых лет советской власти борьба с опечатками была поставлена на государственный уровень. За опечатки закрывали «буржуазные» газеты, а если опечатка проскакивала в своей, большевистской печати — журналистов вполне могли посадить под арест. «Он как раз сидел в ЧК, наш славный секретарь, получив „административно“ двадцать суток за какую‑то досадную опечатку, в которой усмотрели „дерзкую сатиру“…» — это из очерка о временах гражданской войны, написанного известным журналистом 1920–х А. Зоричем.