Джо Листик - Сексуальный переворот в Оушн-Сити Страница 12

Солнечное утро было великолепным и, выйдя на крыльцо своего викторианского особняка, Гловер подумал, что сегодня жизнь так же прекрасна, как во времена его юности, когда он только начинал карьеру и еще не был обременен многочисленными болячками и лишними деньгами.

Умилившись совершенству природы, Гловер осмотрелся по сторонам и заметил садовника, который, несмотря на ранний час, уже возился с ножницами вокруг кустов чайных роз, росших перед домом.

– Привет, Джонатан! – голос Гловера был бодрым и радостным.

– Доброе утро, сэр, – откликнулся пожилой чернокожий садовник, здорово смахивающий на невысокое сухое дерево с тонкими и длинными руками-сучьями.

Гловер надел наушники и включил плеер. Боб Райнер отозвался почти сразу. Его приятный басовитый голос вихрем ворвался в микроэфир старика.

«Привет всем, кто приобрел кассеты со спортивными уроками Боба Райнера! – начал он традиционной фразой. – Сегодня наше юбилейное, двадцатое по счету, занятие в школе бега для тех, кому за шестьдесят, и вы имеете реальный шанс оценить результаты своего ежедневного упорства…».

Услышав комплимент, Гловер гордо выставил тощую грудь и, спустившись по лестнице, бодро зашагал в направлении решетчатых ворот на въезде в свои владения. Голос Райнера звучал в наушниках, не умолкая.

«Надеюсь, вы успели размяться перед тем, как выйти на свою любимую дистанцию? – вопрошал он своих седовласых и лысоголовых учеников. – Если так, то расправьте плечи, наберите в легкие побольше свежего воздуха и, не мешкая, отправляйтесь в путь!».

Очутившись за воротами, Гловер немедля последовал совету своего невидимого тренера и вскоре его сухая, по-стариковски нескладная фигура скрылась за поворотом дороги.

Первую половину трехкилометровой дистанции Гловер пробежал без особых проблем. Музыка и голос Боба Райнера звучали в наушниках, как обычно, помогая ему поддерживать привычный темп бега.

«Раз-два, раз-два! Глубже вдох! Резче выдох! – без устали командовал Райнер. – При верно поставленном дыхании вы должны почувствовать, как с каждым пройденным метром к вам возвращается прежняя бодрость и силы. Возможно, именно сейчас некоторые из вас ощущают необычную легкость в теле. Словно вы избавились от чего-то лишнего и ненужного!».

Райнер еще не успел развить мысль относительно облегчения тел у пожилых во время бега, когда экс-банкир с ужасом осознал дьявольскую истинность его слов. Все последующие события произошли достаточно быстро, и Гловер, который по инерции продолжал бег, реагировал на них почти инстинктивно, не вполне отдавая отчет в собственных действиях.

Облегчение тела он почувствовал сразу и совсем не там, где этого можно было ожидать, ибо речь шла о плавках. Рука Гловера судорожно скользнула вниз к интимному месту, но, к ужасу старика, не нащупала там ничего привычного.

– Что за фокусы?! – только и смог пробормотать Гловер, но в ответ услышал очередное звонкое замечание Райнера:

«Непередаваемое ощущение, правда?! Уверен, оно надолго останется в вашей памяти!».

К сожалению, Гловер не мог вступить с ним в полемику. Во-первых, потому что Райнер все равно бы его не услышал, а во-вторых, из-за того, что с ним происходило нечто совершенно ужасное. Гловер хотел было остановиться, но не смог этого сделать: ноги, наперекор слабеющей воле, несли его все дальше и дальше вдоль тихих улиц просыпающегося города.

Последние триста метров дались ему особенно тяжело, потому что с телом творилось что-то абсолютно невообразимое: оно ныло, стонало и изо всех сил сопротивлялось чему-то новому и ужасно агрессивному внутри самого себя.

Заметив, что бедра начали странным образом раздаваться вширь, Гловер тихо застонал и попытался ускорить бег. Это, однако, оказалось непростой задачей, так как его старые любимые кроссовки за какую-то минуту стали вдруг отвратительно большими и неудобными.

Чтобы не расстраиваться, старик решил вообще не смотреть вниз и, пытаясь хоть как-то отвлечься от ужасных мыслей, прислушался к голосу неунывающего Райнера.

«Поднажмите немного, – уговаривал тот свою бегающую паству. – Чувствуете, старость уже молит о пощаде? Еще чуть-чуть – и она навсегда свалится с ваших плеч!… Ваши ноги теперь крепки, как прежде. Ваши легкие уже забыли про одышку, которая еще месяц назад останавливала вас через каждые тридцать метров!».

Гловер не удержался и скосил глаза вниз.

– Проклятие!… – прохрипел он, обнаружив, что его грудь увеличивается под футболкой прямо на глазах.

Похоже, Боб Райнер был готов и к этому:

«…Конечно, ширина зашей грудной клетки и сейчас меньше, чем у Сталлоне, но уже и тем, чем вы располагаете, при случае можно похвастать перед друзьями!…».

Никогда прежде Дэнни Гловер не стремился вернуться в свой особняк так сильно, как в это кошмарное утро. Больше всего он боялся попасться на глаза знакомым бегунам, которые наверняка бы заметили изменения в его фигуре и потом растрезвонили об этом на весь город.

К счастью, опасения оказались напрасными, и когда в конце дороги перед Гловером замаячили знакомые ворота, он слегка успокоился.

Очутившись на своей территории, старик постарался незаметно проскользнуть в дом мимо Джонатана, аккуратно подрезавшего очередной куст. Но зрение не подвело садовника, и он повернул голову в тот момент, когда Гловер крался к крыльцу.

На мгновение оба замерли в напряженных позах.

Гловер первым пришел в себя и, натянуто улыбнувшись, продолжил движение. Через полминуты он уже был в просторном холле особняка.

Тем временем Боб Райнер с удовлетворением подводил итог очередного урока:

«По-видимому, многие из вас сейчас переживают эмоциональный подъем, и это вполне объяснимо. Ведь за время, что мы провели вместе, вы стали совершенно другими и, поверьте, это еще не предел! – сегодня Райнер не скупился на похвалу. – Советую не полениться и подойти к зеркалу: вполне возможно, вы увидите в нем то, чего раньше в себе не замечали…».

Услышав последнюю рекомендацию, Гловер понял, что это как раз то, что ему больше всего нужно в данную минуту. Огромное, в полтора человеческих роста, зеркало в золоченой раме находилось совсем рядом, и он, не мешкая, подошел к нему.

То, что Гловер увидел в зеркале, потрясло не меньше, чем если бы ему вдруг сообщили, что он живет на свете свой последний час. Из красивой резной рамы на Гловера в упор глядела женщина, вернее, уже старуха, одетая в футболку и шорты, с плеером на поясе, на ногах которой красовались несуразно большие кроссовки. Лицо старухи странным образом напомнило пожилому банкиру лицо его старшей сестры, умершей в Коннектикуте восемь лет назад.

Когда Гловер поднял руку, чтобы снять с головы наушники, старуха в зеркале в точности повторила его жест. При этом на ее лице появилась удивленная гримаса.

Гловеру понадобилось еще несколько минут, прежде чем он, к своему ужасу, окончательно убедился в том, что он – это уже не он, и старуха в зеркале – не кошмарное видение, а его новое «я».

Шокированный старик, превратившийся в не менее шокированную старуху, некоторое время стоял совершенно неподвижно, а затем, достав из плеера кассету с уроком Райнера, вдребезги разбил ее об пол.

– Добегался! – в сердцах прокричал он и не узнал собственного голоса…

Глава 9

Макс не любил просыпаться рано, но в это утро его сладкий сон был нагло прерван оглушительным воплем Эдика, когда на часах еще не было и семи. Приоткрыв глаза, Камакин увидел довольно странную картину: полуголый Дьячкофф скакал по комнате, как псих, прижав к груди какой-то флакон. В другой руке он держал небольшое зеркало, в которое глядел, не отрываясь ни на секунду.

При этом Эдик с горячечным восторгом повторял одно и то же слово: «Сработало!!! Сработало!!!»…

Причину буйного веселья напарника Камакин понял, лишь когда Дьячкофф поставил свой флакон на телевизор и, взяв расческу, принялся бережно водить ею по пышной шевелюре, которая необъяснимым образом появилась у него на голове за то время, пока спал Макс.

Заметив, что приятель наконец проснулся, Дьячкофф мигом подскочил к его кровати.

– Смотри, эта штука подействовала!!! – заявил счастливый Эдик, охотно демонстрируя свои кудри. – Ну, как?! – поинтересовался он, скосив глаза на отражение в зеркале.

Камакин приподнялся на локте в постели и сонно посмотрел на напарника снизу вверх.

– Никак, – буркнул Макс, сбрасывая с себя одеяло. – Они не могли вырасти за одну ночь, – безразлично добавил он, показывая своим видом, что не верит Эдику ни на грош.

Макс выбрался из кровати и сладко потянулся.

– Думаешь, я нацепил парик?! – покрасневшее лицо Эдика тут же выдало его обиду. – Можешь дернуть! – предложил он, смело подставляя голову все еще сонному Максу.

Тот, не дожидаясь повторного приглашения, ухватил пятерней волосы на макушке компаньона и дернул, словно пучок бурьяна на грядке.