Владимир Марченко - Этапы большого пути. Сатира без юмора Страница 13

Сидим и думаем. Не такие горшки бились о наши головы и головы родителей. Что-нибудь придумаем. В счастливое время нам посчастливилось жить.

Внук Остапа

У нас талантливых и одарённых людей не любили и не любят завистники. Не нужны нам эти гении. Хлопотно с ними. Придумают вечный двигатель, а потом всем доказывают, что он будет пахать вечно и чуть больше. Ну, зачем у честных людей отнимают время?

У него, говорят, было открытое и очень мужественное лицо. Сейчас бы сказали, что он ну, вылитый секс символ. А тогда. Он всегда делал несуетливые движения, обладал ласковым, но крепким рукопожатием. Ростом и фигурой мог поспорить с греческими статуями, изображавших Геракла или Меркурия. Женщины смотрели ему постоянно вслед и проглатывали вздохи, крепко вдыхая всей грудью. Что ни говорите, а форма шла ему пехотного офицера. Он будто в ней родился. И она росла вместе с ним. Он бы получил майора, но не получил. Это у нас мало кого волновало. Капитан — тоже солидное звание. Молодой майор выглядит немного неестественно, а вот капитан — нормально. Он был так прост и внимателен, что с ним каждый мог поговорить на волнующие темы. И он поддерживал беседу с инженером, плотником, гинекологом и пастухом.

Не фордыбачился. Не суесловил о военной тайне, о грифе «Сов. сек.». Прямо говорил нашим парням, что будет строиться точка, что скоро прибудет батальон с лопатами и вилами. Его послали приготовить быт для солдат, наладить сносные условия для срочников, которые возьмутся строить, таская бетон и роя шахты.

Капитан входил в райком с озабоченным видом. С таким грузом возложенных обязанностей каждый бы имел не только озабоченный, но даже бледный вид. Не подходили помещения для размещения батальона. А где их взять в деревне? В пионерском лагере на все катушки идут оздоровления детей. В колхозных комнатах отдыха много не разместишь солдат. Не устраивали столовые бригадные. Народу прибудет прорва, когда они успеют поесть, где станут мыть усталые солдатские руки. Секретари думали, и умело решали сложнейшие задачи. Они знали, как нужно помогать армии. Они советовали, предлагали, помогали. Они могли многое, ведь весь большой район работал под чутким руководством, нельзя сказать, что работал так себе, а работал — отлично. Помощь капитану оказывалась вовремя. Он уходил с папкой, в которой директивы, указания и разрешения. Секретари точно знали, как нужно содействовать родной защитнице в её неотложных делах, поэтому всё делали без промедления, без бюрократических проволочек и прочей волокиты.

В райисполкоме капитана встречали не менее радушно. Вопросы с размещением солдат там тоже были не пустым звуком и брались на контроль моментально, без тягомотины. Какие могут быть проблемы, если армия нуждается в помощи. Ведь она стоит на страже и охране… Находились материалы, транспорт. Отрывались от скудных сельских фондов цемент, шифер, пиломатериалы. Капитан Калугин обрисовывал обстановку, докладывал чётко и лаконично, как обеспокоенный возложенным грузом доверия. Его слушали внимательно, помечая авторучками в блокнотах, что требуется в первую очередь, а что может и подождать, но не очень долго.

Капитан ничего и никому не обещал взамен. Бывает так, что человек, получив помощь, начинает лепетать, дескать, через год отдам, а завтра вам гарнитур устрою чешский. Он ничего и никому. А чего он мог. У него форма, папка и портупея. А ещё были на погонах пятиконечные звёзды. У него даже не было ординарца — верного помощника. Он не мог отдать свои сапоги, свою планшетку или свежайший подворотничок. Это была его форма, которую ему выдали.

Говорили, что капитан отказывался от пикничков по случаю сельских праздников. Бывают такие — конкурс пахарей, соревнования осеминаторов, выставки кулинарных изделий. Не был он охотником бесцельно проводить время. А его у него было очень мало. Вот-вот должны привезти роты, оборудование. Его не бросишь под открытом небом Алтая. Не накормишь солдат капустой и смородиной из колхозных садов. Он спешил. Генерал требовал точного отчёта о проделанной работе.

Я капитана не видел. Услышав однажды о его пребывании в нашем районе, стал выспрашивать ненароком руководителей о том, как и когда он появился, чем занимался. Выяснил, что ему дали автомобиль, заправляли горючим, платили зарплату водителю. Капитану выписывали крупы и специи, мясо и картофель, хлеб и овощи, без которых нельзя накормить первую роту солдат, прибывших строить секретный объект.

Прошел месяц, второй. Водитель «газона» заявлялся домой поздно, тайно вздыхал, говоря жене, что надоели пьянки. Такой попался несознательный товарищ. Он понял, что капитан ничего не собирается строить. Никто его не контролирует. Никому не подчиняется. У Остапа Бендера были товарищи. Не всегда надёжные, не всегда верные, но были помощники, которые трудились в фирме «Рога и копыта», которые умело пилили гори, ремонтировали автомобиль. Калугину попался глупый компаньон.

Я не выяснил, на кого выпал жребий участвовать в параде. Это и неважно теперь, когда прошло пять или шесть лет, скорей всего, два года.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что овец, цемент и прочий сельский шифер продавался. Деньги мимикрировали в напитки и продукты. Часть овечек поджаривались над углями и превращались в шашлыки. На одной бригадной столовой даже пробили стену, чтобы сделать столовую просторней, чтобы голодным солдатам удобно принимать пищу. У водителя, которого выделили помогать армии, говорили, разыгралась язва чего-то. А может быть, иная хвороба подтачивала организм. Шашлыку покушает, водочки глотнёт, а вот шампанское не мог пить — изжогой маялся человек после двух стаканов. Шампанское на дух перестал принимать, а от крабов и красной икры его мутило, как во время шторма на море. Капитан и его ординарец пьют и кушают. Веселятся. В степи красиво. Жаворонки в небесах жаворнничают, перепёлки перепёльничают.

Однажды шофёр по совету жены или тёщи стал говорить, что за рулём не принимает. Понял солдат запаса, что шампанское может ударить на жаре не только в голову. За рулём, конечно, нельзя. Хотя и сидел у костра, в тени под кустиком, мешал в ведре варившихся курочек. Если шофёр-ординарец был проще, если он оказался настоящим помощником капитану Калугину. Ну, дело и не в шофёре…

Говорили, что капитан был на приёме у первого, а может быть, зашёл к управляющему Сельхозтехникой. Везде свой человек. Военный. В форме. Свежий подворотничок. Белее снега с горной вершинки. Сверкающие сапоги. Планшетка и папка. Решал очередные проблемы капитан. Заходят двое. Возможно в форме. Только эмблемы на погонах иные. И цвет соответственно другой.

— Вы ко мне? — спросил капитан обрадовано. — Жду два месяца. Телеграмму отбивал. Жаль, что не получили. Пойдемте, отчитаюсь. У меня всё запротоколировано. Все накладные и расходные документы в этой папке. Только давайте выйдем. Неудобно при гражданских товарищах наши военные проблемы решать.

Как только вышли в коридор, капитан попросил, чтобы наручники надели в машине. Дал честное офицерское слово, что не убежит. Не убежал.

Не ценят у нас деловых людей. Капитану бы вручили захудалый колхозик, чтобы показал себя, чтобы вину загладил, чтобы поднял из отсталых коллектив селян. Не дали. Он вон, какую деятельность развил на ровном месте. На пустом. Поговаривают, что Калугин внук самого Остапа Бендера. Я сомневаюсь. Но есть люди у нас в райцентре, которые о капитане приятной наружности и слышать не хотят. Поучиться у него надо обхождения с гражданами и начальствующими руководителями, как нужно добывать стройматериалы для возведения крытых токов и коровьих ферм. А то ведь бывает, приедет товарищ из колхоза, станет запасные части к комбайну спрашивать, а ему скажут, что нетути, дорогой. Он и пошёл себе во все лопатки домой. В колхозе посевная или уборочная, сроки и планы срываются напрочь, как сосульки из под крыш. …Напрасно деловым гражданам не доверяют. Напрасно. Антон Семёнович воспитывал хлопцев-оторвижников доверием. Доверит, а сам проверяет. Он понимал толк в доверии, понимал толк в инициативных парнях. А кто не слушался, брал кочергу и воспитывал, так сказать, прививал вкус к доверию.

Окрыление

Пётр Баранов любил смотреть телепрограмму «Это вы можете». Когда показывают самодельные технические средства, когда выступают талантливые рукодельцы, просто теряет собственный облик, задыхается от нестерпимой радости и гордости за них и ничего, кроме телека, не видит в такие минуты. В это время его можно спокойно раздеть и даже разуть — не почувствует. Такой увлечённый. Надо честно сказать, что Пётр и сам может не хуже этих из телевизора. Нормально соображает в радиотехнике, разбирается в двигателях, даже в стиральных машинах, хотя на вид и не подумать. Обыкновенный паренёк, в меру лицо конопушками осыпано, носишко такой не презентабельный, ну, не греческий носик, что сказать. Голова у него огурцеобразная, не похожа на сократовскую. И лысины, что признак глубокого интеллекта и ума, не увидеть. Плечи не богатырские, не как у Геракла или борца, как его, поняли, о ком я думаю. Если внимательно посмотреть на его руки, то можно увидеть следы от паяльника, от кислоты и щёлочи, белые полосы и полоски от не осторожной работы с острыми инструментами. На ветхих брючишках и куртейке в некоторых местах дырочки прожжённые есть, но не от сигарет, не от сидения у костра, а от сварки.