Александр Скутин - Эрмитаж. Инфракрасный дозор Страница 13

Так вот, закончили мы с Витей очень поздно и возвращались к себе в мастерскую через гулкие пустые залы первого этажа музея, волоча с собой моток кабеля, дрель и ящик с инструментом.

В начале Директорского коридора – пост охраны, охранница крестом расставив руки, перегородила проход:

– Пропуск!

Мы достали и предъявили.

– Разрешение на работу в вечернее время!

Витя достал соответствующую бумагу, с нужными печатями и правильными подписями. Но этого бдительной охраннице мало:

– Что делали в музее в такое позднее время?

Мы с напарником изумлённо переглянулись: а вот это её уже не касается, категорически. Более того, мы даже и не имели право рассказывать об этом, ни ей, никому другому, кто не относится к нашей службе. Возможно, просто охранница сверхбдительная попалась, а может, просто удовлетворяет своё здоровое женское любопытство за казённый счёт.

– Я вас спрашиваю: что вы делали в музее в такое позднее время?

– Ну-у... работали...

Охранница, презрительно-насмешливо:

– И над чем же вы там работали?

– А в чём дело, собственно? Ведь разрешение у нас есть.

– Я должна знать, что вы делали в музее так поздно, иначе я вас не выпущу, будете задержаны!

Типичное самоуправство и превышение власти. Весьма характерное для подобных охранников, впрочем. И я решил разыграть её, и отыграться заодно. Сделав заговорщицки-конфиденциальное лицо, словно сообщаю важную тайну, сказал ей веско и внушительно:

– Чинили камеру видеонаблюдения в Золотой кладовой.

Сочинил на ходу, мы другим там совсем занимались.

– И как, починили?

– Нет. Теперь Золотая кладовая на всю ночь без наблюдения осталась.

– А если кто залезет туда ночью? – заинтересованно спросила она.

– Тогда, – продолжил я, внутренне злорадно торжествуя, – я напишу докладную, что об этом знали только я и мы двое, больше никто! К вам придут товарищи в скромных серых костюмах и будут задавать вам много, много вопросов...

Лицо у неё стало растерянное и испуганное:

– Так я ж просто спросила!

– А зачем вы спрашивали? С какой целью интересовались? Вам вовсе не нужно знать, что мы делаем в музее. Мы, сотрудники сигнализации, очень не любим тех, кто расспрашивает нас о нашей работе. Таких мы сразу берём на заметку, а потом сообщаем куда надо. Так что не стоит вам об этом спрашивать, меньше знаешь – лучше спишь.

Это я к тому, какие отношения сложились тогда в Эрмитаже между сотрудниками охраны и охранной сигнализации. Возможно, и сейчас мало что изменилось.

2. Караул!

Отдел наш полностью назывался так: отдел электронной техники, сигнализации и связи, ОЭТСиС. То есть, отдел опекал не только всю сигнализацию музея, но и телефоны с АТС, а также всю оргтехнику музея, разные там принтеры-компьютеры-факсы.

Ну, а эксплуатация всей этой электроники, естественно, требовала применения спирта, технического. Не облизывайтесь и не ухмыляйтесь, рассказ мой не о том, как в музее спирт использовали по его самому прямому назначению. Можете не верить мне, дело ваше, но сам лично никогда не употреблял в музее казенный спирт, и в мыслях не было, и за сотрудниками этого также не наблюдал. Пили мы иногда, конечно, но – строго после работы и магазинные напитки. Так уж у нас поставлено было, таков строгий порядок. Кому не нравилось – вскоре искали другую работу.

Так вот, наш начальник отдела Богданов (я ж говорил, он будет часто тут упоминаться), послал нас с Витей на склад получить 18 килограммов спирта, которые полагались отделу на .... На определённый период времени, короче. Ни за что не раскрою вам страшную музейную тайну – нормы снабжения спиртом нашего отдела!

Богданов выдал нам все нужные бумаги для получения спирта, подписанные и утверждённые, а потом вручил стеклянную двадцатилитровую бутыль с завинчивающейся пластиковой пробкой.

Итак, пришли мы с Витей на склад, что размещался в подвале, налили нам полагающиеся 18 килограммов, и поволокли бутыль обратно. Нести двухведерную стеклянную бутыль со спиртом было нелегко, я обнял её своими длинными загребущими руками и нёс по коридорам и лестницам музея, бережно, но крепко прижав к себе. И всё боялся уронить бутыль или споткнуться. Витя открывал мне двери и предупреждал о ступеньках и прочих препятствиях.

Но вот мы подошли к воротам (кажется, в Ушаковском проезде). Дело в том, что часть маршрута мы должны были проделать по улице. То есть, выйти через ворота на Дворцовую набережную, пройти по тротуару, а потом войти обратно в Эрмитаж через служебный (он же Директорский) вход Малого Эрмитажа, там рядом и находился кабинет Богданова. Потому что идти через музей ещё сложнее, по пути куча лестниц и междуэтажных переходов. И самое главное, не следовало идти с бутылью, на которой крупно написано «спирт этиловый технический» мимо посетителей музея, чтоб не создавать у них неприятные ассоциации и превратное мнение об Эрмитаже.

На воротах, как положено, охрана.

– Кто такие? Что несём и куда?

Мы показали наши пропуска и документы на спирт. Охранник сначала читал спокойно, но потом, когда до него дошло, ЧТО мы выносим, он был потрясён и изумлён!

– Как это? Вы спирт – и за ворота хотите вынести? Да кто вам позволил!

– Наш завотдела, вот документы.

– Что мне ваши документы, не морочьте мне голову. Вы что же, вот так просто, взяли целых 18 кмлограммов спирта и хотите уйти с ними из музея? Разбежались! Не выпущу, несите обратно!

Наверное, если б мы выносили с Эрмитажа картину Рембрандта или статую Родена, охранник возмутился бы меньше.

– Не пойдём, – упёрлись мы. – Нам приказано отнести эту бутыль в отдел, и мы её отнесём.

– Ах, так? Вы задержаны! Всем стоять на месте!

Охранник нажал тревожную кнопку, и через полминуты рядом возникла ещё куча сотрудников охраны и один вооружённый милиционер. И всех собравшихся потрясло сообщение охранника: «Вот эти! Хотят! Вынести 18 килограммов спирта! Из Эрмитажа! Среди бела дня!» Все собравшиеся были потрясены нашими беспрецедентными наглостью, цинизмом и размахом хищения. Это тебе не монетки античные из залов Древней Греции, не фарфор китайский, не поеденные молью старинные иранские ковры 12 века, тут целая бутыль чистого спирта. Ну ничего святого нет для этих отморозков! На священное покусились!

Все громко охали и вздыхали, возмущённо глядя на нас. И только милиционер, проглядев наши документы, спросил охранника:

– Так в чём, собственно, проблема? У них есть пропуска и документы на вынос спирта, всё в порядке, правильно оформлено.

Охранник аж задохнулся от гнева:

– Да вы что? Не понимаете? Ведь это же – СПИРТ!!! Вот вынесут они его из музея – а куда они потом они его понесут? В отдел? Или к себе домой – пьянствовать? Или торговать им? Да и документы эти их – может, они подделаны?

– Так это проблемы не ваши, а их отдела. Начальник им разрешил, вот пусть и разбирается с ними. Пускай несут, раз есть разрешение.

– Ну нет, не бывать этому.

– А впрочем, – сказал милиционер, – давайте позвоним их начальнику отдела и спросим у него.

Похоже, милиционер был самый толковый из окружавших нас людей. Давно подозреваю, что в такие охранники музеев и разных балалаечных фабрик идут те, кого в милицию не взяли.

Богданов по телефону подтвердил сверхбдительному охраннику: да, он послал нас за спиртом, да, он ждёт нас с бутылью.

Охранник возразил:

– Такие бутыли со спиртом надо носить в сопровождении охраны, тем более – по улице.

Богданов резонно возразил, что двоих крепких ребят достаточно для охраны бутыли с ценнейшим продуктом ректификации.

– А если они не донесут его?

– Я им вполне доверяю.

Вобщем, отпустили нас с миром. Но выражение лица охранника ясно говорило, что отпуская нас за ворота с бутылью спирта, он совершает большую ошибку: «Ох, не следовало бы этих двоих выпускать со спиртом! Ох, чую, не в отдел несут, а уворуют его. У меня глаз намётан – несунов сразу вижу».

3. Это судьба такая...

На этом приключения злополучной бутыли со спиртом ещё не закончились. Нелёгкой была её судьба, конец тоже был печальным и даже трагическим.

Принесли мы, наконец, эту бутыль в кабинет заведующего отделом, к Богданову Алексею. Я лично запарился в конец, таща её в руках и прижимая к животу. Поставил бутыль Алексею на стол в кабинете, мы с Витей распрощались с ним и ушли. Принесли спирт – и гора с плеч. Зато Богданову проблем добавили – куда его девать? Раздать по соответствующим службам – уже поздно, рабочий день к концу подошёл, этим лучше завтра с утра заняться. Но и на столе оставлять негоже, убрать бы куда с глаз долой. А то представьте себе картину, войдёт кто к нему в кабинет – а на столе бутыль со спиртом. Оправдывайся потом, что это для технических нужд. Слухи пойдут по музею. А слухов о себе Алексей, надо отдать ему должное, очень не любил, опасался, аж до мнительности.

В сейф бутыль не влезет по размерам. И Богданов поставил бутыль под свой рабочий стол, чтоб глаза не мозолила. До утра постоит, а завтра выдаст спирт начальникам служб отдела.