Андрей Яхонтов - Учебник жизни для дураков Страница 14

Маргарита заканчивала музыкальное училище. Пыталась сама сочинять, участвовала в концертах. На одном из выступлений должна была исполнить «Грезы любви» Шумана, но разволновалась, ничего у нее не получилось. А другие пьесы не могла выучить до конца и очень из-за этого переживала.

На первое свидание ко мне она пришла с мамой. И уже этим я был потрясен. Именно такие, идеальные отношения между родителями и детьми виделись мне прообразом отношений в нашей будущей семье.

УМНЫЙ, по-вашему, ОБРАДУЕТСЯ, ЕСЛИ К НЕМУ НА СВИДАНИЕ ВМЕСТЕ С ДОЧКОЙ ПРИТАЩИТСЯ ЕЕ МАТЬ?

А я радовался. Мне казалось, это очень хорошо, что мама хочет на меня посмотреть. Познакомиться. Да и что мне было скрывать — я же не замышляв ничего плохого! Все мои помыслы и намерения были чисты и лежали как на ладони.

На следующее свидание они опять приехали вместе. Мы пошли в кафе.

А на третье свидание приехал ее папа. Посмотрев на меня, он сказал:

— Ну, что ж, дочка, ничего лучше все равно пока нет… Соглашайся.

ЗАМУЖ НАДО ВЫХОДИТЬ ПО ПЕРВОМУ ТРЕБОВАНИЮ, ПО ПЕРВОМУ ПРЕДЛОЖЕНИЮ, пусть даже ваш жених крив, хром, стар или беден. Главное — выскочить за него, а после осмотритесь, разберетесь, найдете кого-нибудь более подходящего. А если будете слишком разборчивы и капризны, рискуете вообще остаться на бобах. Кроме того, на мужчину, так же как на всех людей вообще, распространяется житейское правило: нужно то, что принадлежит другому — будь то жена, машина или зажигалка; мужчине, так же как и всем людям вообще, присуща психология покупателя: другие хватают — и я возьму, а лежит и никто не берет— так и мне на кой?

ЛИТЕРАТУРНОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ. Вот наиболее яркий пример неправильного поведения женщин. «Бесприданница» Островского. Лариса, за которой увивается будущий муж-бедняк Карандышев, лихой красавец Паратов и два купчика помельче. Трагедия несчастной в том, что она непременно хочет выбрать кого-то одного. В то время как могла бы приобрести всех четверых: жила бы с мужем, удовольствие получала с Паратовым, а с купчиков бы тянула деньги и ездила с ними развеяться в Париж. Разве плохая схема? И сама довольна, богата и весела, и сколъ-киерядом с ней счастливы… Нет, и сама не насладилась жизнью, и других обездолила.

Впрочем, таким был XIX век, сплошь населенный Кабанихами.

— Главный изъян современного воспитания, — говорил Маркофьев, — что нас постоянно приучают делать выбор. Либо то, либо это… Либо одна жена, либо другая… Либо один способ дохода, либо другой… Либо гороховый суп, либо щавелевые щи… Эта убогость и ограниченность проистекают от скудости ума! Почему нужно выбирать? Ограничивать себя? Лично я хочу одновременно и эту жену, и ту, и другую, и третью… И горох, и щавель, и пюре из шампиньонов — и все сразу, одновременно… И этот автомобиль, и тот, и еще гоночный впридачу! И все награды мира я хочу получить! И всеми женщинами овладеть! И все деньги заграбастать! И во всех океанах искупаться! И всеми винами насладиться! И все должности и посты занять! К черту оковы выбора! К черту сдерживающие рамки! К черту любые ограничения! Да здравствует безграничность! Да здравствует торжество вседозволенности и всеохватности! Ура!

Двойная или даже тройная жизнь, двойная или даже тройная мораль, двойные или даже тройные заработки… И стандарты… Что вы предпочтете, выберете? Неужели удовольствуетесь скучным и единственным вариантом жизни? Но зачем существовать убого, если можно наполнить бытие множеством разнообразных всевозможностей? Что лучше: одна жена или две? Или даже три? Что лучше: одна зарплата или несколько счетов в различных банках? Одна мораль позволит вам одно, две морали — в два раза больше! Чем больше у вас всего — тем лучше! Тут не о чем даже рассуждать, любой здравомыслящий человек с этим согласится. Набирайте всего впрок, а потом разберетесь: что подойдет, что нет. Так или иначе у хорошего хозяина все идет в дело.

Что выиграл Гоголь, когда сжег второй том «Мертвых душ»?

Только проиграл — в гонораре.

То, что Маркофьев был отличным хозяином, видно уже по тому, что всеми жизненными благами, а также могущими понадобиться дубликатами, копиями, и оригиналами документов, он обзаводился с размахом и ни в чем себе не отказывая.

И главная его жена — Лаура — была под стать мужу. Ее самым часто произносимым восклицанием было: «Это что? Мне тоже нужно!» Так она реагировала на любую покупку, сделанную ее подругами и знакомыми, на любое приобретение, совершенное главой правительства или государства, на любую вещь, увиденную в витрине или на демонстрации мод…

— Я — человек без кожи, — признавался мне Маркофьев. — Все, буквально все меня задевает, трогает, волнует, возбуждает. Женские ноги и мужской ум, личное преуспеяние и чужие доходы… Все касается меня очень живо и близко, все побуждает действовать…

Новый год Маргарита встречала не со мной, а с военным, молодым офицером. Они познакомились где-то на улице или в метро. Меня на этот Новый год не позвали. Военный решил покорить сердце возлюбленной неожиданным маневром: принес петарды и стал запускать их с балкона. Пока запуск осуществлял он сам, все шло нормально. Но стоило ему привлечь к операции Маргариту, случилась беда. Петарда взорвалась у нее в руках. К счастью, обошлось без серьезных травм, однако взрыв произвел на Маргариту столь сильное впечатление, что военный получил отставку.

После этого события Маргарита (или ее мама) сделали окончательный выбор. Это было так естественно и понятно: жизнь со мной по крайней мере не таила угрозы взрыва или увечья.

Маргарита не стеснялась демонстрировать мне своих ухажеров.

Маркофьев не стеснялся показывать Лауре своих невест и жен.

Почему же я считал это невозможным? Недопустимым?

ДЕМОНСТРИРУЙТЕ БОГАТСТВО СВОИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ И МНОГООБРАЗИЕ ВАРИАНТОВ ВЫБОРА — ЭТО ПОЙДЕТ ВАМ ТОЛЬКО НА ПОЛЬЗУ!

Мог ли я жениться не на Маргарите?

Странный вопрос! Разумеется, я хотел жениться только на ней. И в конце концов своего добился.

Но вспомнить хотя бы девушку, которая названивала мне чуть не каждый день и придумывала этому глупейшие поводы. Чаще всего спрашивала, как подвигается моя научная работа. Я бойко отвечал: «хорошо», и тема разговора исчерпывалась.

Она снова звонила и спрашивала о какой-нибудь чепухе. Я не умел поддержать беседу.

Разве я не понимал, почему она звонит и какой вопрос, Хочет на самом деле задать? Все я прекрасно понимал.

А еще одна девушка прямо объяснялась мне в любви. Звонила и говорила: «Мы все равно будем вместе. Жаль, что ты этого не понимаешь.»

Но я считал, что поступаю правильно — отвергая всех, кроме Маргариты. С некоторой даже напыщенностью — считал себя честным. Поступающим правильно. Путая сознание правоты со счастьем…

К тому же я искренне полагал себя несвободным — какая чушь!

Честный дурак, вот кто я был — могу вам признаться со всей откровенностью и беспощадностью.

Есть ошибки, которые не исправишь. Например, собственное рождение. (Хотя тут меньшая доля вашей вины). Впрочем, даже подобные опрометчивости, как мы увидим дальше, поддаются корректировке.

А есть ситуации, которые Маркофьев называл: «вход — рубль, выход — два». То есть ловушка из разряда атракционов, где за вход платишь пустяк, а за выход — начительно большую сумму. Для Маркофьева-то подобная ситуация не стала бы безвыходной. Уж он бы сумел Наскрести эти самые два рубля. (Речь, разумеется, не о деньгах, хотя и о них тоже. Речь о чувствах, которые я не умел перебороть. Об обязательствах, которые не умел нарушить. Ну, одним словом, о моей глупости).

Я и сам должен был предвидеть, чем все закончится. Перед свадьбой будущий тесть подарил мне ружье.

— Но я же не умею стрелять, — отказывался я.

— Я тебя научу, — обещал он. На полу в гостиной родителей Маргариты валялась медвежья шкура. Со стен скалились волчьи головы и печально смотрели стеклянными глазами большерогие Олени.

— У меня дурное предчувствие, — сказал я своей будущей жене. — Ты ведь знаешь: если в начале пьесы появляется ружье, под занавес оно обязательно выстрелит.

Маркофьев был прав, когда говорил: к вступлению в брак надо относиться легко. Так же как и вообще ко всему в жизни. Хочешь жениться или выйти замуж — женись или выходи. Не хочешь — не надо. Вот и все. Только дураки усложняют это в общем-то элементарное дело. Создают проблему на пустом месте, окружают ее всякого рода обстоятельствами и колебаниями, да еще навешивают свои сомнения на других. «Ах, будет ли удачен наш союз?» «Ах, каким получится ребенок?..» Кто и что может знать наперед?