Анита Лус - Джентльмены предпочтают блондинок Страница 14

Ну а мы с Дороти накупили себе массу прелестных сумочек, и чулок, и носовых платков, и шарфов, и кое-что из вещей, и еще несколько довольно милых вечерних платьев, усыпанных поддельными бриллиантами, которые называются «diamonteys», а не «paste», когда они на платье, и я действительно прихожу к выводу, что девушка выглядит довольно мило, когда она вся усыпана бриллиантами.

Итак, вчера утром Дороти продала Луи поддельную бриллиантовую диадему. Ну а потом мы сразу вернули ее обратно и после обеда все вместе отправились в Версаль. Ну, то есть я хочу сказать, что Луи с Роббером были ужасно рады, что мы больше не пойдем по магазинам, так что я даже подумала, что леди Фрэнсис Бикман, наверное, считает, что всему есть предел…

Я отправилась с Луи на прогулку в Версаль, чтобы у Дороти была возможность продать диадему Робберу. Диадему Дороти продала, и Роббер положил ее в карман. Но когда мы уже ехали домой, я вдруг задумалась обо всем этом и в конце концов решила, что поддельная бриллиантовая диадема — очень миленькая вещица и совсем неплохо было бы иметь ее. Ну, то есть я хочу сказать, особенно если девушка много гуляет по Парижу, и особенно если она гуляет с поклонниками французского происхождения. Да и, в конце концов, с какой это стати, подумала я, девушка должна позволять Робберу похищать хоть что-то у двух американских девушек, которые так одиноки в Париже и у которых нет здесь ни одного знакомого джентльмена, который мог бы защитить их?! Ну и я спросила Дороти, в какой карман Роббер положил диадему, и, когда мы ехали домой, я села рядом с ним в автомобиле и достала диадему из его кармана. Ну а потом мы как раз обедали в каком-то необычном ресторане, когда Роббер засунул руку в карман и сразу принялся кричать и возмущаться. Похоже было, что он что-то потерял.

Ну и тут у них с Луи начался один из их обычных поединков, когда один кричит и возмущается, а другой лишь пожимает плечами, хотя Луи твердил своему «papa», что он не крал «это» из его кармана, Роббер принялся рыдать при мысли, что его сын мог бы украсть что-то из кармана своего «papa»!

А когда нам с Дороти все это ужасно надоело, я все им рассказала. Ну, то есть я хочу сказать, мне стало очень жалко Роббера, и я попросила его не рыдать больше, потому что ведь это была всего лишь «paste», и показала им эту фальшивую диадему. Луи и Роббер смотрели на нас с Дороти, затаив дыхание, так что я даже подумала, что, наверное, у большинства парижских девушек нет таких мозгов, какие есть у нас, американских девушек.

Ну и после того, как все было кончено, Луи с Роббером выглядели такими расстроенными, что я опять почувствовала к ним жалость. И тогда я подала им идею и сказала, что завтра мы все можем пойти в тот ювелирный магазин, где продаются фальшивые драгоценности, и купить там диадему из «paste», которую они и отдадут леди Фрэнсис Бикман. Они могут также попросить продавца написать в счете, что это была дамская сумочка, а не диадема из «paste», чтобы попросить леди Фрэнсис Бикман оплатить счет вместе с другими расходами. Все равно ведь леди Фрэнсис Бикман никогда не видела настоящей бриллиантовой диадемы.

Тут заговорила Дороти и сказала, что леди Фрэнсис Бикман так разбирается в бриллиантах, что они вполне могли бы просто вырезать кусочек льда и отдать ей, если бы только лед не таял. Ну и тогда Роббер посмотрел на меня раз, другой, а потом наклонился ко мне и поцеловал меня в лоб поцелуем, полным глубокого уважения.

А потом мы провели совершенно замечательный вечер. Потому что, я хочу сказать, все мы очень хорошо понимали друг друга и потому что с такими джентльменами, как Луи и Роббер, девушки вполне могут дружить совершенно платонически. И я хочу сказать, что у всех нас есть что-то общее, особенно когда мы начинаем думать о леди Фрэнсис Бикман…

Так что Луи с Роббером собираются предъявить леди Фрэнсис Бикман счет на довольно большую сумму, когда принесут ей фальшивую бриллиантовую диадему, и, если она будет недовольна, я посоветовала Робберу спросить у леди, известно ли ей, что, пока мы с Дороти были в Лондоне, сэр Фрэнсис Бикман каждый день посылал мне дюжину орхидей, которые стоили десять фунтов денег? Потому что это может так разозлить ее, что она будет готова на все, чтобы заполучить бриллиантовую диадему.

Ну а когда леди Фрэнсис Бикман заплатит им за все, Луи и Роббер собираются устроить в нашу честь обед у Сиро. А когда в субботу сюда приедет мистер Эйсман, мы с Дороти собираемся заставить мистера Эйсмана дать обед в честь Луи и Роббера, потому что они бескорыстно помогали нам, когда мы с Дороти, две американские девушки, были в Париже совсем одни и даже не могли разговаривать на французском языке!

А потом Луи и Роббер спросили нас, не хотим ли мы пойти сегодня на вечеринку, которую устраивает их сестра, но Дороти сказала, что нам лучше остаться дома, потому что идет дождь, а у нас превосходные новые зонтики, которые довольно симпатичны, и Дороти сказала, что ей бы и в голову не пришло оставить такой превосходный новый зонтик в прихожей у французской леди, а носить с собою зонтик всю вечеринку — мало удовольствия. Так что нам лучше не рисковать и остаться дома. Ну и мы позвонили Луи и сказали, что у нас болит голова, но что мы благодарим его за гостеприимство. Потому что именно гостеприимство таких французских людей, как Луи и Роббер, к нам, американцам, и делает Париж таким божественным!

В центре Европы

Давно я не писала в свой дневник, потому что мистер Эйсман приехал в Париж, а когда мистер Эйсман в Париже, кажется, что мы всегда заняты одним и тем же. Ну, то есть я хочу сказать, что мы ходим по магазинам, смотрим шоу, обедаем в Момарте, а когда девушка все свое время проводит с мистером Эйсманом, с ней практически ничего не происходит. Я даже перестала волноваться о своем французском, потому что всегда считала, что лучше оставить его тем, кто не умеет делать ничего другого, кроме как разговаривать по-французски.

Но мне кажется, что у мистера Эйсмана уже пропал интерес к моим хождениям по магазинам. И тут он вдруг услышал о пуговичной фабрике, которая совсем недорого продается в Вене, а мистер Эйсман как раз занимается пуговицами, и он считает, что было бы совсем неплохо купить пуговичную фабрику в Вене. Ну и он отправился в Вену, а уезжая, сказал, что не будет сильно переживать, если никогда в жизни больше не увидит парижских магазинов!

И еще он сказал, что если он решит, что Вена полезна для мозгов девушки, то он пошлет за мною и Дороти и мы сможем приехать к нему в Вену и чему-нибудь там научиться. Потому что мистер Эйсман хочет, чтобы я как можно больше занималась своим образованием, особенно вместо того, чтобы ходить по магазинам.

И вот только что мы получили телеграмму, в которой мистер Эйсман сообщает, что нам с Дороти следует купить билеты на «Восточный экспресс», потому что мы непременно должны увидеть Центр Европы, потому что в Центре Европы мы, американские девушки, многому можем научиться. Но Дороти сказала, что если мистер Эйсман так хочет, чтобы мы увидели Центр Европы, то она может поклясться, что во всем этом Центре нет ни одного стоящего магазина!

Итак, завтра мы с Дороти собираемся сесть на «Восточный экспресс», и я думаю, как это необычно, что две такие американские девушки, как мы с Дороти, поедут совершенно одни в «Восточном экспрессе», тогда как в Центре Европы говорят на таких языках, которые мы с Дороти не понимаем, потому что они не похожи на французский. Но я всегда уверена, что рядом обязательно найдется несколько джентльменов, которые готовы будут защитить двух американских девушек, таких, как мы с Дороти, которые совершенно одни путешествуют в Центр Европы, чтобы чему-нибудь там научиться!

Итак, мы с Дороти едем в «Восточном экспрессе», и все вокруг нам кажется довольно необычным. Ну, то есть я хочу сказать, что, когда мы с Дороти проснулись сегодня утром и выглянули в окно нашего купе, мы увидели нечто такое, что показалось нам довольно необычным.

Потому что мы увидели фермы, и много девушек, которые складывали маленькие кучи сена на большие, тогда как их мужья сидели за столом в тени больших деревьев и пили пиво. Ну, или же мужья сидели на заборе и курили свои трубки и наблюдали за тем, как девушки работают.

А когда мы с Дороти увидели двух девушек, которые пахали землю с помощью одной только коровы, Дороти сразу сказала: «Мне кажется, что мы, девушки, зря так далеко уехали из Нью-Йорка, потому что я начинаю думать, что в Центре Европы нет страны, пригодной для нас, девушек». Ну и мы обе ужасно расстроились, потому что я хочу сказать, что если мистер Эйсман считает, что именно это и должны узнать такие американские девушки, как мы с Дороти, то я считаю, что это совершенно ужасно! И я не думаю, что нам с Дороти захочется познакомиться с каким-то джентльменом, который родился и вырос в Центре Европы, потому что я хочу сказать, что чем больше я путешествую и чем больше я встречаюсь с другими джентльменами, тем лучше я начинаю думать о джентльменах американских.