Олег Рыков - Разговорчики в строю №2 Страница 15

И тут Гаврилыч предложил подвезти желающих до метро. Я и еще два слабоумных согласились.

Для того чтобы выехать на дорогу, нужно было сделать левый поворот через полосу встречного движения. Гаврилыч без происшествий вышел на исходный рубеж и стал ждать, когда тактическая обстановка позволит ему выполнить сложный и ответственный маневр. Водитель вертел головой, как пилот фанерного По-2, опасающийся атаки «Мессеров», но удачный момент все не представлялся. Если дорога была свободна слева, то по правой стороне обязательно кто-нибудь ехал; как только освобождалась правая сторона, возникал затор на левой. Наконец, Гаврилыч устал работать дальномером, приняв командирское решение, он нажал на газ и «Москвич» стал входить в вираж. Сразу же выяснилось, что решение было неверным, потому что слева от автобусной остановки отваливал «Икарус», а навстречу ему ехал грузовик. «Икарус», опасаясь, тарана, замигал фарами и трусливо прижался к обочине; водитель грузовика тоже решил не связываться и остановился. Наш «Москвич», распугав все остальные машины, победно окончил эволюцию и двинулся в сторону проспекта Вернадского. Мы вытерли предсмертный пот и уже ощутили себя в недрах прохладного и безопасного метро, как вдруг оказалось, что Гаврилыч забыл перестроиться, и свободу мы могли обрести только на следующей станции.

Вообще, Гаврилыч был очень странным водителем: за руль он держался, как за горло классового врага, скорости переключал очень резко и жестко, отчего наш автомобиль двигался судорожными прыжками, напоминая эпилептического кенгуру.

Мы уже были под самым светофором, когда на нем зажегся желтый сигнал. Дисциплинированный Гаврилыч с похвальной реакцией вогнал педаль тормоза до самого полика, и тут мы ощутили, что сзади на нас наползает громадная тень. Я оглянулся. Упираясь в асфальт всеми копытами, с визгом и шипением к нам подползал седельный тягач «Volvo», на трейлере которого раскачивалось что-то вроде экскаватора или автокрана.

Гаврилыч расклинился между рулем и педалями и перестал реагировать на окружающий мир. Хлопнула дверца кабины тягача.

— Ну, Гаврилыч, — сказал кто-то с заднего сидения, — ты хоть голову прикрой…

К нашему «Москвичу» подскочил водитель тягача, ощутимо искря злобой. Он нагнулся к Гаврилычу, набрал полную грудь воздуха и… вдруг увидел, что машина забита военными, а за рулем — полковник.

С гигантским усилием он проглотил ком матерщины, застрявшей в горле, сделал судорожный вдох, и каким-то шипящим, посаженным, но истекающим ядом голосом, произнес:

— Товарищ полковник, не могли бы вы мне указать причину столь резкого и неожиданного торможения?!!

Александр Михлин

Летучий Голландец ремонтного батальона

От автора

Родился, учился. Потом еще учился.

После первого курса Родина сказала: «Пора отдохнуть. Бери академотпуск. Ты нужен Вооруженным Силам».

Умудрился быть одним из последних студентов, отслуживших в Советской Армии по полной программе.

Вскоре после армии неудержимо потянуло на Запад. Сверился с картой и убедился, что родной Калининград и так расположен на крайнем западе России. Пришлось перебираться в Калифорнию.

Для местного населения мои воспоминания о Советской Армии оказались слишком экзотичны. Слава богу, нашелся www.bigler.ru. Оказалось, не я один такой…

О РОЗОВОМ СЛОНЕ ИЛИ ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ РЕМОНТНОГО БАТАЛЬОНА

Вы, наверное, знаете легенду о Летучем Голландце. Очень популярная легенда в Советском ВМФ была. Дескать, есть специальная такая посудина для залетчиков, мотается по морям-океанам, на дембель никого не отпускает. Увидишь такой кошмар — сам на дембель не уйдешь, останешься на сверхсрочную.

Ну, на сухопутье же тоже хочется чего-нибудь такого, элегантно-призрачного. Не знаю, может, в стройбате старослужащие, понизив голос, рассказывали о волшебной лопате, в пехоте — о щедром поваре или еще тому подобную чертовщину. В ремонтном батальоне 1-ой танковой дивизии была легенда о Розовом Слоне Т-72. В отличие от всего вышеперечисленного, эта легенда имела под собой твердую почву.

Эта история имела место быть холодным январем 1988 года. Несколько недель назад из Добелевской[9] учебки в первую роту прибыла группа из восьми молодых механиков по ремонту бронетанковой техники. Волею судьбы, на ремонт танков попал единственный молодой специалист, остальные сумели рассосаться: кто-то в кочегарку, кто-то в писари, кто-то в водители. Младший сержант Саша в учебке научился ходить в караулы, подметать плац и лихо произносить «Здравия желаю, товарищ сержант!» Танками в учебке совсем не занимались, поэтому все, что молодой специалист знал о танках, сводилось к смутному «оно большое и тяжелое» и вызывало смешанное чувство уважения и страха перед могучей машиной. Сашины учителя-наставники, старший сержант Федя, и сержант Макар, искренне удивлялись сашиной отдаленности от любой техники и боролись с этим, метко швыряя в молодого механика гаечные ключи. Иногда, для разнообразия, ключи применялись на ближней дистанции путем ударения по неловким пальцам.

Однако невысокая скорость обучения молодого механика взывала к другому подходу. И Федя и Макар понимали, что пока они не сделают из этого недоразумения Механика, на дембель их никто не отпустит. Поэтому на молодого бойца посыпались сарказм и подколки. Этот поток внезапно прекратился после того, как…

Я не знаю, может, кто-то где-то когда-то красит танки. Может, кисточкой, акварельными красками. Может быть. Не видел. В рембате этим не развлекались. Танки даже и не мыли. Задача ремонтника была, чтобы танк ездил, а как он выглядит — ну, извините…

Поздним вечером Федя лениво осмотрел танк и сказал Макару:

— Слушай, танк мы скоро закончим, если Шурик ничего не сломает. А как такой танк выпускать? Ты посмотри, грязный, обшарпанный… Стыдно.

— Не сломаю, Федя, — из-под танка раздался голос молодого механика, который не выныривал на поверхность последние часа три.

— Молчи, чудо студенческое… Завтра будем красить танк. Тебе задание — помыть.

— Как?!

— Ну, как-как… Не маленький, небось. Земляничным мылом.

Саша появился на поверхности и внимательно посмотрел на Федю. У того на лице не было ни малейшего признака улыбки. «Земляничным мылом?! Он с ума сошел… И хозяйственным сойдет… А где я столько хозяйственного мыла найду?!! Да и вообще, как я на танке на мойку попаду?!!» Последнюю мысль Саша высказал вслух. Макар вопросительно посмотрел на Федю:

— Да, Федь, погорячился ты. Ночью на танке… Его и из бокса не выпустят. Пусть он танк просто спиртом протрет и загрунтует.

— Спиртом??? А где я….

— Молчи, карась. Пойдешь к дежурному по части, прапорщику Селиванову, попросишь два ведра спирта. Пошли в казарму, Федя, холодно. А ты смотри, чтоб к утру…

Молодой механик остался один. Час ушел на отковыривание особо здоровых комьев засохшей грязи. Потом он сходил в дежурку, поговорил с прапорщиком и очень быстро вернулся в бокс, потирая ушибленную грудь. Грунтовать… Чем? Как? Так, в казарме недавно полы красили, банка краски осталась… Такая мерзкая, коричневато-красная… Картины художники чем-то подобным грунтуют, вроде… А танк? А хрен его знает. Маловато такой банки будет… Ага, там же в казарме три банки белой краски есть. Остались после того, как прапорщик Грищенко унитазы пытался покрасить… Смешаю, авось хватит. Завтра все равно закрасим нормальной защитной краской. А красить? Ну не кисточкой же… Водитель летучки, Олег, спросонья не мог понять, чего от него хочет Саша. Подогнать летучку к танку? Подсоединить воздушный баллон? Помочь что-то там покрасить? Ладно, пошли…

Усталые бойцы закончили грунтовать танк и вернулись в казарму за несколько часов до подъема.

Утром после развода первая рота пошла строиться в боксе. Последним вошел командир роты. Строя, как такового, не было. Плотная толпа бойцов облепила танк, который стоял справа и был почти готов к выпуску. Отчетливо пахло свежей краской. Старший сержант Федя бился в конвульсиях у самой двери боксов. Сержант Макар с диким матом бежал за кем-то, швыряя в этого кого-то всем, что попадало под руку — от гаечных ключей до собственных сапог. Старший лейтенант разгреб толпу, пробрался к танку и обомлел. Грозный Т-72 стоял, блистая нежно-розовым окрасом. Краски не хватило на пушку, поэтому цвет ее напоминал о том, что это — боевая машина, а не детская игрушка. До построения какая-то сволочь успела остатками белой краски нарисовать на башне вместо номеров беленькие цветочки.

Вся рота отдирала не успевшую, к счастью, намертво засохнуть краску наждачной бумагой. Потом особо отличившиеся — Федя, Макар и стахановец Саша — в противогазах терли танк растворителем. Ремонтники спешили закончить до появления зампотеха батальона. Поэтому, когда танк отправился домой в танковый полк, местами были видны розовые пятна — как семейные трусы из разодранных штанов. После этого старые сержанты прониклись уважением к начинающему механику и посодействовали в распространении легенды о Розовом Слоне рембата. Отголоски этой легенды среди танкистов дивизии Саша встречал еще целый год после того, как сам стал Старшим Механиком.