Анатолий Крым - Украинская каб(б)ала Страница 15

3. Заключить с гр-кой Пламенной Л. Б. договор на взаимовыгодное сотрудничество, для чего установить в квартире № 9 техническую аппаратуру для прослушки.

34

Дорогой Сема!

Прежде чем написать это письмо, меня целый день мордовали противоречивые чувства. Сам день начинался очень даже ничего, если бы не одно «но». С самого утра к нам заявились два корреспондента, которые решили взять у нашей семьи интервью относительно твоей персоны. Таня вообразила, что она главная в этом процессе, и пошла к себе делать прическу, так как они еще хотели сфотографировать наше семейство, но я перехватила инициативу и заявила корреспондентам, что как мама имею право на первое слово, потому что жен может быть сколько угодно, а мама у каждого человека одна, независимо от его национальности и профессии. Когда Таня вернулась с прической, она, конечно, обиделась, но уже было поздно, и ей пришлось сесть на диван и ждать своей очереди.

Корреспондентов интересовало, как ты умудрился произвести такой опыт в условиях малоразвитой в экономическом и остальных смыслах страны, с которой у Израиля, правда, существует безвизовый режим. Я им прямо сказала, что о политике ты мне запретил говорить, в медицинской терминологии я не разбираюсь и какие опыты ты там производил – не мое дело. Тем более, зачем тебе понадобился господин Шевченко, жителям Хайфы понять невозможно. Как ты понимаешь, я не могла им цитировать твое письмо, где ты объявил себя патриотом Украины. Поэтому я рассказала, при каких обстоятельствах ты появился на свет во 2-м родильном доме г. Киева, как папа забрал нас домой из этого роддома, подарив акушеркам цветы, а главврачу твидовый отрез на брюки, затем я вспомнила, как ты болел коклюшем и диатезом, что не помешало тебе вовремя пойти в школу и учиться так, что мне не было стыдно перед соседями, а наоборот. Я продемонстрировала твои похвальные грамоты за 2-й, 3-й, 5-й и 7-й классы, благодарности за физкультуру и драмкружок, а также твой комсомольский значок и пионерский галстук, который твоя жена успела превратить в половую тряпку. Потом я подробно рассказала о твоей учебе в медицинском институте, промолчав о том, что мы с папой видели тебя не тем, кем ты стал, а хорошим педиатром. В общем, не прошло и трех часов, как они хорошо запомнили твою биографию. Потом эти господа стали задавать вопросы Тане, решив, что жена тебя лучше знает, но я их поставила на место и предупредила, чтоб они смотрели сюда, а не туда.

Итак, они стали задавать вопросы, но это были не вопросы, а сплошная политика. Например, про антисемитизм в Украине. Я им сказала, что антисемиты есть везде, где проживают евреи. Если в Африке есть хотя бы один еврей, то с этим вопросом там тоже все понятно. Об антисемитах меня спросил тот, который говорил по-русски. Он мне сразу не понравился, а когда во время интервью к нам случайно заглянула Маня с целью узнать, что тут происходит, она успела сообщить, что он из белогвардейской газеты. Я, конечно, ничего плохого не могу сказать про белогвардейцев. Для меня что они, что Буденный – один черт, все их скачки заканчивались погромами. Поэтому я держалась с достоинством и соглашалась с ним во всем, то есть я его окончательно игнорировала. Ты ведь знаешь, что когда твоей маме не нравится человек, она становится холодной как компресс и говорит «да», лишь бы от нее отвязались. Но тут вступил в беседу наш, который говорил на иврите. Он тоже завел шарманку про украинских антисемитов, требовал их фамилии, а потом ляпнул, что ты им тоже подпеваешь. И тут я поняла, что этот тип испортил мне все впечатление на целый день. Я не выдержала и пошла встречным курсом. «Уж если говорить про антисемитов, которые на Украине, – сказала я, – то, может быть, вам знаком такой человек, как Нюма Зусман?» У него аж глаза полезли на лоб, потому что они этого Нюму называют выдающимся деятелем сионистского движения и боятся дышать в его сторону. Но я быстро размазала по стенке этого, извиняюсь за выражение, корреспондента. Я спросила, знает ли он про аферы Нюмы с квартирами тех евреев, которые эмигрировали в Израиль, когда в СССР нельзя было продавать квартиры, а потом перевозить через границу деньги? Нюма брал деньги в Киеве, Одессе, Черновцах, обещая их отдать в Израиле. И где эти деньги? И почему Нюма скрывается от израильских прокуроров, которые вежливо пишут ему письма на деревню дедушке? Этот корреспондент вспотел и пискнул что-то насчет клеветы. Что тебе сказать! Маня свидетель, и твоя жена тоже! Я разошлась не на шутку и со всеми подробностями рассказала нашу историю. В любой нормальной стране такие, как Нюма, кормят в тюрьме тараканов горохом. А этот, извиняюсь за выражение, шмок разъезжает по Европам и Америкам, плачется, что у него болит сердце за украинских евреев, которые умрут без его забот. Самое интересное, что, пока я это говорила, наш корреспондент все время хватался за сердце и просил у Тани воды, а белогвардеец быстро все записывал. И еще я сказала этому, который из ивритской газеты: «Только попробуйте тронуть моего сына, так я на вас в суд подам! А не поможет, так пойду к его друзьям каббалистам и закажу на вас вечное проклятие! Вы будете лежать в коме до ста двадцати лет, и когда у вас начнется чесаться спина, то руки у вас отсохнут»! Он, конечно, выбежал из дома как угорелый, а белогвардеец поцеловал мне ручку и попросил, чтобы я села на диван и сфотографировалась с внуками. Я, конечно, пригласила в фотографию твою жену, но она загордилась и не захотела сесть рядом со мной. Ничего не хочу сказать по этому поводу, думай сам.

Когда они ушли, у меня подскочило давление. Маня принесла лекарство, заставила меня лечь на диван и прекратить общественную деятельность. Но разве можно отдохнуть в Израиле? Только я успокоилась, как к дому подъехал автобус с большой тарелкой на крыше, а через пять минут заявилась целая банда из телевидения. Ни тебе здрасьте, ни мне до свидания, они сразу начали втыкать свои провода во все наши розетки, отчего электрический счетчик сошел с ума, а от прожекторов температура поднялась еще на двадцать градусов, итого стало невозможно дышать. Среди всего этого гармидера ко мне подошла какая-то цыпа в дешевой бижутерии и с огромным микрофоном в руке и стала задавать свои вопросики. Она не говорила! Она тараторила, как пулеметчица из известного фильма про Чапаева! Я ее, конечно, сразу поставила на место. «Мадам, – сказала я ей, – вы находитесь в приличном доме. Поэтому снимите обувь у порога и наденьте тапочки, которые вам подходят по размеру. Во-вторых, прекратите насиловать мою электроэнергию, потому что я за ваши фонари платить не собираюсь. И, наконец, не тарахтите своими вопросами, будто вы опаздываете под хупу[10]. Вы, как я понимаю, еще не нарасхват, а мой сын (то есть ты) уже женат». Она дала задний ход и стала говорить помедленнее, хотя если она водит машину с такой скоростью, как говорит, то у нее наверняка постоянные проблемы с полицией.

Пока она спрашивала про то, как ты родился, учился, чем болел и какие твои любимые кушанья, я еще терпела, но когда она опять задала дурацкий вопрос, почему ты клонировал не царя Соломона, на худой конец Герцля[11], а Шевченко, который, по их сведениям, был антисемитом, тут я не выдержала и отвела душу по полной программе. Я сказала, что лично не знакома с Шевченко и как не могу о нем сказать ни в хорошую сторону, так не хочу за глаза говорить в плохую. Зато я очень хорошо знаю Нюму Зусмана. Она хотела перевести разговор на погоду, но я выхватила у нее микрофон и, поскольку передача шла прямо в телевизоры, рассказала израильтянам все, что я думаю про таких, как Нюма, а также про инфляцию, безработицу, политические интриги и про все остальное. Про клонирование я тоже сказала. Вернее, посоветовала евреям набраться терпения и записаться в очередь. Потом я воспользовалась случаем и передала привет нашей родне, которая живет в Хайфе, Хадере, Назарете, Кирьят-Шмоне, Ашкелоне и Беэр-Шеве. Правда, насчет Беэр-Шевы я сомневаюсь, потому что позвонила тетя Хая с обидой, что ей привет не достался. Наверное, они прекратили передачу на привете в Ашкелон, но я все равно довольна, так как по телефону передавать приветы очень дорого, а тут такой замечательный случай.

К вечеру я была как рыба, которую выпотрошили, хотя телефон разрывался от звонков. Приятно, что звонили незнакомые люди, которых этот Нюма тоже ограбил, но было два звонка от неизвестных, которые обозвали меня антисемиткой и мамой еврейского выродка. Но ты не волнуйся, я им так ответила, что они сразу вспомнили Россию, Украину и одесский ОВИР.

Вот такие новости, сынок! Благодаря маме ты стал очень популярным человеком в Израиле, поэтому очень тебя прошу не вошкаться в своем задрипанном Киеве и приехать побыстрее к нам. Маня сказала, что популярность – это такой капитал, который надо срочно конвертировать в шекели.