Владимир Надеин - Три карата в одни руки (сборник фельетонов) Страница 15

— Видите ли, Дмитрий Федорович, — робко начал инженер свой доклад управляющему. — Я бы пока воздержался отправлять приказы Закупнянскому заводу. Наталья Петровна утверждает, будто…

— Это какая Наталья Петровна?

— Максимова. Уполномоченная Вторчермета по Чемеровецкому району.

— А вы разве ее знаете?

— Я не очень. Черт ее знает. — И тут же, испугавшись, что будет неверно понят, снабженец добавил: — Лично.

— Попрошу выбирать выражения, — поморщился управляющий. — Так что сказала уполномоченная Максимова?

— Что Закупнянский завод… — инженер снизил голос до едва различимого шепота. — Уже не наш.

— Хм… А ведь правильно! Мы же продали его колхозу «Украина». Еще в феврале.

— Как же! Ведь наши планы, разнарядки… — начал было снабженец и умолк. В невероятном происшествии он увидел перст, а точнее — копыто судьбы, которое указало, как тихо, втайне от всех, навести в документации порядок, чтобы ни черт, ни дьявол, ни ревизоры министерства не смогли догадаться, как долго считался здесь руководимым чужой завод.

Высокая блондинка в мужском ботинке

А случилось так, что объявилась в тресте «Калмыкстрой» девушка красоты совершенно немыслимой. Глаза — ну что за глаза! Голубые и бездонные, как небо! Алые губки, белоснежные зубки, стройные… Ну, и так далее. В общем, не девушка, а мечта!

И решили где-то на соответствующем уровне девушку эту куда-то послать — то ли на форум привлекательности, то ли для обмена положительным опытом. Сообщить эту приятную весть вызвался молодой инженер.

— А в каком управлении работает девушка? — спросил он.

— Точно не известно. Но ты прояви рвение и разыщи.

Поскольку инженер был не только молод, но и холост, в нехватке рвения его упрекнуть было нельзя. Он карабкался по лесам новостроек, балансировал на переходных мостках, взбирался в кабины кранов… Но со всех точек его ищущему взору открывались исключительно угловатые мужские фигуры — в заляпанных известью спецовках и серых, как-то по-особому изжеванных башмаках.

— Этого не может быть! — бормотал инженер. — Здесь не видно ни одной женщины! А по нашим сводкам — почти сорок процентов! Где, на каком таинственном объекте спрятали они всю прекрасную половину своего списочного состава?

В поисках разгадки этой мучительной тайны посланец решил обратиться к штукатуру в какой-то странной обуви: на левой ноге чернел огромный башмак, на правой — тоже черный, но уже не башмак, а галоша.

— Эй, парень!

Парень и ухом не повел.

— Ты что, кореш, оглох? — раздраженно вскричал инженер и увестисто хлопнул штукатура по заскорузлому от засохшего бетона плечу. — Бабы-то у вас хоть какие-нибудь есть?

Кореш обернулся и… О, ужас! Глаза — ну что за глаза! Какие румяные щечки, какие алые губки!..

— Во-первых, не бабы, а женщины, — презрительно отчеканили алые губки. — А во-вторых, у нас за хамство и проучить могут. Вон!

— Но я…

— Вон отсюда, нахал!

Все было кончено… Терзая себя за роковую оплошность, инженер мысленно поклялся выяснить, кто конкретно повинен в его сердечной драме, а заодно и разобраться, почему во время рабочего дня даже самые привлекательные женщины треста «Калмыкстрой» со спины чем-то напоминают ямщиков, пообтрепавшихся в дальней дороге, а очаровательные блондинки ходят в мужском ботинке.

И открылись опечаленному инженеру вещи совершенно поразительные. Ну, прежде всего рухнуло его предположение, будто женской спецодежды нет в связи с, как принято говорить, временными трудностями. Какие уж тут трудности, если склады Нижне-Волжского управления материально-технического снабжения переполнены спецовками для работниц всех профессий. Выбирайте на вкус!

Но выбирают-то не работницы, а снабженцы. А вкус у иных снабженцев такой, что, дай им волю, они бы и с балерин содрали их традиционные плиссированные юбки, выдав взамен необъятные штаны цвета поднятой целины.

Впрочем, цвет снабженцев ничуть не волнует, а вот величина!.. Если бы какой-нибудь чуждый лазутчик ознакомился с заявками, которые из года в год составляет трест «Калмыкстрой», то он, проходимец, начал бы заикаться от ужаса. Судите сами: минимальный размер — пятьдесят шестой! Излюбленный рост — четвертый! Представляете, на какую массу богатырей рассчитаны эти спецовки?

Между тем составители заявок отнюдь не брали недругов на испуг. У них расчет иной: любая штатная единица должна без остатка разместиться в первой попавшейся спецовке. Ведь лежат они, эти спецовки, и в худых чуланчиках, и навалом, как дрова. И выдаются не по размерам, а по очереди: первому — верхний костюм, последнему — нижний. Правда, в иной куртке могут вольготно разместиться и две с половиной штатные единицы, но это, считают, не беда: постираем разок-другой — усядут.

Насчет усадки — это, в принципе, верно. Текстильная фабрика «Красный Октябрь», например, шлет швейникам саржу с усадкой в 9,8 процента — это в три раза хуже и без того снисходительной нормы. Из такой саржи не спецовки бы кроить — из нее хорошо бы многосерийные фильмы делать! Один-два прогона, и вялая кинокартина самопроизвольно сокращается до размеров бойкой короткометражки.

Но в том-то и дело, что спецодежде в тресте усадка не грозит. Не стирают ее здесь — ни раз в неделю, как положено, ни даже раз в год.

Вот почему к концу своего срока обыкновенная куртка становится изделием, о котором много веков назад грезили перед турнирами драчуны-рыцари. За год спецовка покрывается таким слоем окаменевшей извести, раствора и цемента, что даже могучее копье Айвенго бессильно хрустнуло бы, наткнувшись на эту неодолимую преграду.

Только что зря копья ломать! Когда одежда маляров и штукатуров покрывается мощной панцирной коростой, ее не передают на баланс древним рыцарям — ее просто списывают. А взамен бестрепетно выписывают новую — столь же гигантских размеров и непременно мужскую.

Тщательно проанализировав открывшиеся сведения, печальный инженер пришел к опровержимому выводу, что любви все возрасты покорны — но, увы, не все должности. В частности, снабженцы «Калмыкстроя» настолько погрязли в своем женоненавистничестве, что даже самые душещипательные ар-гументы отметали непробиваемой, как прошлогодняя спецовка, фразой:

— У нас не ГУМ, бесплатно по фигуре выдаем только декольте.

Пришлось обращаться выше. «Поскольку нет никаких возможностей заставить снабженцев обеспечивать женщин соответствующей их полу спецодеждой, вношу предложение нашивать на спины цветные полоски: розовые — женщинам, голубые — мужчинам, — писал инженер в Союзглавспоцодежду. — Это позволит избежать личных трагедии, особенно в плане любви. О вашем решении прошу проинформировать широкую общественность».

Уж кому-кому, а Главспецодежде есть о чем проинформировать общественность. И даже упрекнуть ее. В частности, в том, что все мы проморгали одни жизнерадостные похороны.

Да, уважаемые, прозевали мы с вами отрадное событие: где-то на пороге девятой пятилетки скончался ватник. Старая, заслуженная телогрейка отошла в мир иной, уступив место сотням моделей строго специализированной рабочей одежды. Ежегодно работникам всех отраслей и всех широт выдается костюмов почти на полтора миллиарда рублей, причем совершенно бесплатно. Работает мощная индустрия, которая только для женщин и только из «хэбэ» производит 26 видов различных одеяний.

Но спрячем ликующие литавры — они пригодятся нам для других жанров. Этим фельетоном полезнее ударить в тревожный колокол, потому что редкий хозяин так обращается с копейкой, как спецы по спецовкам — с полутора миллиардами. Конечно, есть аккуратный ВАЗ, есть Челябинский металлургический, есть десятки шахт, где в спецовке видят вещь, а не ветошь.

Только и то правда, что письмо инженера печального образа не раскрыло Главспецодежде глаза — оно лишь добавило маленький штришок в уже существующую картину. Глубокая и географически широкозахватная проверка использования спецодежды, проведенная этим главком Госснаба СССР, вызвала к жизни такие, например, рекомендации: «Выяснять размер и рост работника до (а не после! — В. Н.) выдачи спецодежды». Или: «Обязать службы снабжения подавать рекламации на бракованную спецодежду». (А они предпочитают надеть брак на человека, так удобнее!) Или: «Обеспечить выдачу одежды в соответствии с полом». (Но ведь это возня какая, не проще ли составлять заявки с потолка!)

Сомневаюсь, найдет ли отклик предложение нашивать на куртки розово-голубые отличительные знаки. Может быть, ввести в словари женские наименования профессий — штукатурщица, маляровка, слесариха?.. Звучит не ахти, но, может, это заставит иных снабженцев уразуметь, что женщине мало, чтобы о ее привлекательности знали. Надо — чтобы видели. И не только в кино, которое она смотрит раз в неделю, но и на работе, где на все смотрят восемь часов в день.