Михаил Жванецкий - Женщины Страница 16

Встречи стали пустыми, ни интеллектуального начала, ни физического завершения – сплошное пьянство на основе сексуальной неопределённости. Многие, очнувшись от беспробудности, с удивлением видят, что лучшая для них женщина – жена. Так что не надо бегать к врачам. Никаким лекарством нелюбимую женщину не заслонить. Надо ночевать с тем, с кем живёшь, и жить с тем, к кому привык.

Приказываю:

брачную ночь считать первой,

первую ночь считать брачной,

а семейную жизнь – счастливой.

Другой не будет.

История вкратце

(Он ей сказал: «Вы мне нравитесь»)

Он ей сказал:

– Вы мне нравитесь.

Я могу на вас жениться.

Но при условии: вы перестанете красить брови и губы.

Вы расстанетесь со своими подругами.

Родители к вам могут приезжать только в заранее согласованные сроки.

Вы приходите в наш дом со своей посудой, так как мой отец религиозен.

Вы поняли мои условия?

– Да. Но вы мне не нравитесь.

– Как?

– Даже не знаю. Не нравитесь.

– Так значит?..

– Конечно…

– А как же?.. Мы же…

– У меня были какие-то желания. Теперь их нет.

– Ну, может быть, насчёт посуды я был излишне категоричен.

– Нет. Всё правильно.

– И насчёт родителей можно как-то согласовать.

– А помада?

– Ну, в сущности, не страшно.

– А то, что вы мне не нравитесь?

– Ну, это исправимо.

– Вот и исправляйтесь.

И ушла.

Женщина вкратце

(Я пою… Потому что мне же надо…)

Я пою… Потому что мне же надо на кого-нибудь кричать.

Кричать на людей нельзя.

На собаку нельзя – нервничает.

Даже на самого маленького из собак нельзя – инфаркты у них.

А кричать хочется для организма.

И я кричу на поезд.

На мост кричу.

Ору на Медного всадника – а-а-а-а!

Кричать хочется – а-а-а-а!

Без скандала – а-а-а-а!

Просто для здоровья – а-а-а-а!

Иди-иди, поезд – а-а-а-а!

Мчись, прись, электричка – а-а-а-а!

А по мосту перебой да-а-й…

Вот та-а-акси.

И палкой по штакетнику…

Пошла-а-а-а…

А в зеркало: – А-а-а-а… Зверюга-а-а…

Всё! Соседи стучат. А я телевизор на детскую передачу.

История вкратце

(Он подсел за столик…)

Он подсел за столик, где сидела симпатичная одинокая девушка над чашечкой кофе.

Он был примерно моего возраста, примерно моего роста, звали его примерно так же и говорил он примерно как я.

Ничего нового он ей не предложил.

Он угостил её вином, шоколадом.

Они познакомились.

Он заказал что-то ещё и ещё что-то и спросил телефон.

Она неожиданно громко продиктовала свой телефон и своё свободное время, и когда и куда она выезжает, и где остановится, и как её зовут, и где её искать.

Он обернулся.

Ещё человек пять записывали эти данные.

Ему опять стало тошно, потому что он опять заплатил за всех.

– До свидания, Мариночка, я пойду.

– Вы не записали мой телефон.

– Я у кого-нибудь перепишу.

История вкратце

(В Одессе с таксистом по ночам…)

В Одессе с таксистом по ночам его жена ездит.

И молоко у них, и булки, и картошка жареная, и яичница.

И она его кормит.

И ездит с ним всю ночь, а сзади пассажиры меняются.

Он в спортивном костюме.

Красивый, атлетичный.

Она блондинка тоненькая.

Всё время копается в сумке и достаёт то термос, то котлетку.

Каждую ночь.

Они вдвоём.

Они работают.

Они зарабатывают.

Они счастливы.

История вкратце

(Я цыган, Миша)

Я цыган, Миша.

Я полюбил её второй раз в жизни.

Я всё для неё отдам.

И она меня любит, Миша.

Я вскрикну во сне.

Вот так: «А-а!» – она схватывает.

Бил я её часто, Миша.

Чуть зубы не выбил.

Такая у меня любовь.

Мне тридцать пять, ей девятнадцать.

А он такой маленький.

Клянусь, ты бы перед смертью из его рук стакан воды не принял, Миша.

У нас до этого был вечер.

Я ему говорю: «Уйди от нас, пожалуйста, ты нам всем неприятен. Ты неприятный человек».

Вот такой он маленький.

Но умный, Миша, умный.

Можно, говорит, она меня до лестницы.

Я всё равно, говорит, уезжаю.

Откуда же я знал?

Я же интеллигентный человек.

Я сказал, пожалуйста.

Слышишь, Миша, я сказал – пожалуйста.

Откуда я знал.

История вкратце

(Мужской и женский лагерь…)

Мужской и женский лагерь разделены «запреткой», проволокой.

Господа, 58-я.

Оттуда женщины рвутся.

Отсюда – мужчины.

Для неё забеременеть – лучший исход.

Она за проволокой поднимает юбку.

Он, глядя на неё, – сбрасывает в пакетик.

Пакетик перебрасывает через проволоку.

Она – в себя.

Но, говорят, это неэффективно.

Эффективнее под полом строящегося барака, куда заползали с двух сторон «М» и «Ж».

И встречались в полной темноте.

И расходились.

И никто не знал, кого он и куда.

И кто потом родился.

Вот такая она, наша родная.

Так для кого война кончилась?

История вкратце

(Девушка лет тридцати…)

Девушка лет тридцати, хороших родителей.

Сама зарабатывает.

Не была замужем.

Сосед предложил:

– Давай сосватаю.

Пришёл с товарищем.

Она с утра готовилась.

Причёска. Стол.

Они выпили.

Стали говорить о работе.

Распалились.

Ушли с трудом.

Он ей предложил другого.

Опять причёска. Стол.

Говорили о работе.

Ушли с трудом.

Так сосед с друзьями пил месяц.

Пока их не разоблачили.

Илюша

Вот он – девичья гроза.

Истребитель невинности.

Снайпер-престидижитатор.

Его проход и просека в лесу.

Мамы, прячьте выпускниц! Илюша вышел!

А даже если погулять.

Он же разницы не чувствует.

И бесплатно, и за деньги.

И трудоустройством, и театральным миром.

И гуманитарным, и техническим.

Он не брезгует ничем.

Спроси его, чем отличается выпускница-финансист от выпускницы-педагога, – ответит: «Ничем».

– А выпускница журфака от таможенницы молодой?

– Эта форма мало кому идёт. И журналистка не всегда.

– Что?..

Не говорит.

Но он их делает постарше, взрослит их – взрослит неутомимо и деловито.

Тем, кто идёт за ним, достаются горьковатые на вкус, кисловатые на вид, но самостоятельные, мыслящие существа.

– Чем отличается певица от балерины? Милиционерша от гимнастки?

– Ничем, – говорил он.

История вкратце

(1968 год. Девочка в магазине)

1968 год.

Девочка в магазине.

Одна в очереди.

Лет восемь-девять.

Стоит маленькая.

– Я буду за вами. Вы – за мной. Я ненадолго отойду. Вы меня признаете?

Считает. Сдачу пересчитывает.

Воспитание в очередях.

Опоздала

Она говорила:

– Я никогда не опаздываю.

Я просто не успеваю.

Вы бы знали, как легко на душе, когда уже повсюду опоздала.

Идёшь себе куда-то и поёшь.

А все шипят:

– Она уже повсюду опоздала.

На все экзамены.

На все приёмные.

Ко всем мостам.

Не просто опоздала. Но даже не успела.

А вдоль дороги прыгает, поёт и не желает, видите.

А все должны смотреть ей вслед.

Вот эта.

Вот она.

Что всюду опоздала.

А нам домой пора, чтобы узнать…

Вы почему?

Вы до каких?

Как вам не стыдно так опаздывать?

Вы уволены, идите.

Она сказала:

– Я не опаздываю, я просто-напросто не успеваю. Но как хотите. Я уйду.

И так легко ей, и так чудесно стало той, что повсюду опоздала.

Идёшь ты вдоль дороги и поёшь, и все злорадно:

– Вот она! Вот эта опоздала!

Во все экзамены.

Во все приёмные.

Ко всем открытиям.

Ко всем началам.

Она позорно опоздала.

И даже не успела.

И даже не спешит.

И вот идёт, представьте, и поёт.

А все смотрят вслед и с завистью.

Что ей терять?

Она уже повсюду опоздала.

А нам ещё к вечерним новостям…

Чтобы узнать…

«Масса женщин, от которых он ушёл…»

Масса женщин, от которых он ушёл.

Разных цветов, возрастов и положений.

Детные, бездетные.

Маленькие, средние.

Целая корпорация.

Дружная.

Переписываются.

Старшая у них есть.

Помогают друг другу деньгами.

То, что их объединяет, – не могут забыть.

Это всё, что их объединяет.

Забудут, разбегутся, их опять переловят, и они снова будут помнить.

«Тётя Света», – сказала девушка лет семнадцати…»

– Тётя Света, – сказала девушка лет семнадцати женщине лет сорока…

– Катенька, – сказала женщина лет сорока девушке лет семнадцати. – Не говори мне «тётя», не делай меня старше, просто говори «Света».

– Тётя Света, – сказала девушка лет семнадцати женщине лет сорока. – Если я вам буду говорить просто «Света», я буду такая же старая, как вы. А я ещё успею, поэтому, тётя Света, выйдите и закройте дверь.

Всю жизнь в ресторане

Вы говорите, тридцать лет в «Аэрофлоте».

А представьте – всю жизнь работать в ресторане.

Бегать то быстро, то медленно.

Говорить то тихо, то крикливо, то вежливо.